— Говори, говори, не стесняйся.
— Это все Коська. Хвалится он встречному и поперечному, что может с Верой сделать все, что захочет. В ресторан ее таскает. И еще всякое болтает. Я хотел сказать об этом Вере, да никак ее не встречу. Передайте ей мои слова, пусть она с этим болтуном будет осторожна.
— Неужто Костя такой? — всплеснула руками Любовь Сергеевна. — А на вид тихий, да серьезный… Вот тебе и на!..
— Спасибо за чай, Любовь Сергеевна, — смиренно поблагодарил Виктор, поднимаясь. — Я, наверное, пойду, ребята меня ждут.
— Заходи, Витя, заходи, — стараясь скрыть смущение, провожала паренька Любовь Сергеевна.
А потом она долго неподвижно стояла у окна.
КОСТЯ ОШЕЛОМЛЕН
Еще на озере Вера пригласила Костю в кино и попросила зайти за ней часов в восемь. Костя обрадовался. Приехав с озера домой, он сварил на керосинке макаронный суп с мясными консервами, пообедал, отдохнул и, оставив записку Михаилу, пошел к Додоновым.
На стук из дома вышла Любовь Сергеевна. Не ответив на приветствие, спросила:
— Ты чего?
— Вера дома? — задал вопрос Костя, не понимая еще, почему Любовь Сергеевна, всегда такая обходительная, разговаривает с ним грубо.
— Нету Веры. И нечего тебе тут делать.
— Почему? — удивился Костя.
— А то не знаешь! Язык очень длинный. Как это ты решаешься еще приходить?! Бесстыжие твои глаза!
— Что случилось, Любовь Сергеевна? Я ничего не понимаю…
— Не понимаешь? Вон ты какой… Уходи! — крикнула Любовь Сергеевна и захлопнула дверь.
Костя стоял у двери Додоновых обиженный и ошеломленный. Опомнившись, он отошел от парадного и остановился на тротуаре, еще не зная, что предпринять, мучимый догадками и тревогой. «Где я сказал лишнее? Кого оскорбил?»- старался догадаться.
Окна квартиры Додоновых выходили на улицу. В них зажегся свет. Косте непреодолимо захотелось узнать — дома ли Вера. Он отошел в тень дерева и стал приглядываться к окнам. За занавесками проплывала тень матери Веры, хорошо выделялись ее закрученные на затылке волосы.
Мимо Кости проходили люди, некоторые из них с любопытством посматривали на него, а один парень в спортивной майке и бриджах даже подмигнул: мол, дожидаешься. У номерных знаков домов одна за другой вспыхивали лампочки, шофера включили фары, и ножи лучей заметались по улице, разрезая ее вдоль или наискосок. Костя знал, что отец Веры работает во вторую смену и придет не скоро. А где пропадает девушка, почему она обманула?
Упорству и терпению Кости мог бы позавидовать самый спокойный человек. Паренек стоял и стоял под деревом, всматривался в прохожих, с подозрением косившихся на него. В окне изредка проплывала тень вериной мамы. Небо становилось все темнее, звезды ярче, все громче журчала вода в арыке и от нее поднимался уже холодок. Чего только не передумал Костя за эти часы! Он отбрасывал одну догадку за другой, вздыхал, принимался ругать себя. От этого не легчало, наоборот, становилось еще тяжелее.
Вера вышла на свет около дома. Она торопилась. Облегченно издохнув, Костя шагнул из тени дерева и окликнул девушку. Вера вздрогнула, остановилась.
— Ты чего здесь делаешь, Костя? — спросила она.
— Дожидаюсь тебя, — решительно заявил Костя.
— Зачем я потребовалась?
Вера явно сердилась. Смотрела она неприязненно, будто встретила незнакомого человека.
— Расскажи, Вера, что случилось? — взволнованно попросил Костя и подошел ближе к девушке. — Почему твоя мама меня прогнала?
Вера тряхнула головой:
— А ты хотел, чтобы тебя приняли с распростертыми объятиями?
— Я ничего не понимаю…
— Не понимаешь?! — Вера шагнула к Косте и заглянула ему в глаза. — Не понимаешь? — повторила она. — Чего ты наболтал о наших отношениях?
— Я?
— Да, ты.
— Кому? Чего я наболтал? — голос у Кости пропал, говорил он с хрипом.
Кому? Витьке. Он пришел и все рассказал маме. Он говорил… Не буду я повторять всякие гадости! Мама меня ругала и запретила с тобой встречаться.
Вера отвернулась, и Костя подумал, что она сейчас уйдет, протянул было руку, чтобы ее задержать. Но Вера не ушла.
— И ты поверила Витьке? Ты — хорошая, умная — поверила болтуну? Значит, я хуже Витьки и мне доверять нельзя? Я могу обмануть товарища, наклеветать на него?.. — Костя говорил все громче, и в голосе его Вера почувствовала возмущение. — Не верю я, чтобы ты судила о человеке по первому слову ябедника. Не верю! Тут есть что-то другое. Не хочешь со мною встречаться? Так и скажи. Не красивый я?..
— Костя! — быстро повернувшись, крикнула Вера.
— Если бы мне грозили смертью, я все равно ничего плохого не сказал бы о тебе, — не слушая Веру, продолжал говорить Костя. — Честь товарища мне дороже своей чести. Ты не хочешь верить мне, не хочешь!
— Костя! — повторила Вера.
— Ну и не надо. Только обидно очень…
На глазах Кости блеснули слезы и он, чтобы скрыть их, отвернулся. Вера тронула его за руку.
— Какой ты, ей-богу! Тебе я верю, а не Витьке…
— Почему же обвинила в болтовне?
— Не знаю… Мне тоже было обидно… Мама ругала… Родителям ведь не докажешь…
— Твой папа человек умный.
— Умный-то умный, да в таких делах он больше доверяет маме…
— Ладно, — Костя ладонью решительно вытер глаза. — Я сам поговорю с Витькой и твоей мамой. До свиданья.
Вера подала руку.
— Ты не сердишься?
— Очень сержусь. Не на тебя.
Домой Костя явился бледный. Рывком снял с себя рубашку, бросил ее на стул и лег на кровать. Михаил смотрел на него с удивлением, ни о чем не спрашивал, ждал.
Несколько минут Костя лежал, шумно вздыхая, уставясь в потолок. Потом поднялся, сел и вдруг зашумел:
— И откуда берутся подлецы! Морду им, что ли, бить? Или не стоит марать руки о всякую дрянь? Зазнайка несчастный! Живет рядом прохвост, гадит людям, и ничего с ним не сделаешь. Ну, погоди, узнаешь ты кузькину мать!
— В чем дело, Костя? — уже строго спросил Михаил.
— В чем? — Костя вскочил и подбежал к окну. Уцепившись за переплет рамы, он прильнул к стеклу и застыл. Михаил мягко попросил:
— Успокойся, дорогой. Рассказывай.
Костя повернулся.
— Легко сказать: «рассказывай», когда у меня зубы стучат, — выпалил он, поморщился, поерошил волосы и прошел к столу. Рассказывая, Костя то сжимал кулаки и грозил незадачливому Витьке, то сокрушенно качал головой, удивляясь тому, что па свете живут и такие подлые ребята. Костя горячился. Это было удивительно. Михаилу хотелось засмеяться, такой еще по-детски наивной была обида Кости, но он принимал рассказ всерьез, чтобы не обидеть паренька.
— Ну, что с ним делать. Михаил Анисимович? — спросил Костя, когда закончил рассказ. — А еще друг называется!
Михаил не успел ответить — зазвонил телефон. Михаил снял трубку. Его срочно вызывал подполковник.
Уходя, Михаил сказал Косте:
Потолкуем после. А сейчас ты возьми журналы, нон я их принес, почитай и постарайся выбрать простенькую схему приемника.
СТАРИК И СТАРУХА
Хотя время было уже позднее, подполковник Урманов сидел в кабинете. Он был один. Сидел не за столом, а у раскрытого окна. Прохладный в этот час воздух, короткая предутренняя тишина действовали умиротворяюще.
Урманов жестом пригласил Михаила сесть рядом и еще с минуту молчал, глядя на разрисованную золотыми пятнами улицу. Он еще был молод и здоров, только тень задумчивости и озабоченности старили его выразительное лицо. Вытащив пачку папирос из кармана, он молча протянул ее Михаилу, закурил сам и тогда попросил:
— Расскажи, Миша, об угрозе.
Михаил заговорил не сразу. Рассказать о Поклонове или не надо? Поймет ли подполковник его правильно?
Видя, что Михаил молчит, Урманов сказал:
— Я хочу знать подробности не ради простого любопытства.
Урманов сидел чуть ссутулясь, угрюмо глядя в окно. Он повернулся, окинул лейтенанта пристальным взглядом и сказал глухо, словно думал в это время совершенно о другом:
