— Куда ходить? По пивным? Не пойду. Брось водиться со всякой шпаной, брось шляться по забегаловкам. Ты же комсомолец!

Виктор побледнел, а, увидев Михаила, вдруг закрыл лицо руками и прошептал:

— Ты ничего не знаешь… Ты не знаешь, как мне трудно, и не хочешь помочь… Никто не хочет, никто! — выкрикнул Виктор и выбежал из комнаты.

Костя растерянно смотрел на дверь. Потом он бросился за Виктором, но Михаил остановил его и усадил рядом с собой.

— Не надо догонять, Костя, — посоветовал он, — все равно вы сейчас ни до чего не договоритесь. Виктор чем-то расстроен, а ты слишком зол. В таком настроении можно только кричать, не выяснять отношения.

Перебранка ребят расстроила и Михаила. У Виктора, видно, было тяжело на душе, что-то его угнетало,

— С ним спокойно разговаривать нельзя. Его, наконец, надо научить уважать товарищей, — продолжал возмущаться Костя.

— Все равно не научишь, — сказал Петя Соловьев.

— Витьку-то? — удивился Муслим. — Пробовали ведь.

— Плохо пробовали! — Костя стукнул по столу кулаком. — Плохо! Надо взяться за него как следует, иначе он уйдет от нас черт знает куда, и вернуть его уже будет трудно. Неужели мы не осилим, неужели эта шпана сильнее нас?

Михаил откровенно любовался им. Ему казалось, что у Кости пробуждаются какие-то новые душевные силы, что он ищет пути их применения.

Вдруг Костя замолк, взглянул на часы и смущенно сказал Михаилу:

— Переодевайтесь скорее, Михаил Анисимович, я опаздываю. — Потом повернулся к Муслиму и Пете. — На сегодня хватит, ребята, приходите завтра.

— Зачем мне переодеваться? — удивился Михаил.

— Так ведь… — Костя смутился и посмотрел на Михаила с нетерпением, словно хотел сказать: «Какой недогадливый». — Вы же сами просили познакомить с Верой… — проговорил он, краснея.

Михаил вспомнил, что как-то, действительно, попросил Костю познакомить с девушкой, украдкой вздохнул — отдых пропал — и начал снимать френч.

Ребята ушли. Михаил переодевался молча, негодуя на Костю и подтрунивая над собой: «Учись воспитывать детей, терпи, постигай педнауку. Когда жена будет мать-героиня, не то еще испытаешь».

Костя торопливо прибирал на столе, с нетерпением поглядывал па Михаила и на часы.

— Михаил Анисимович! — вдруг спохватился он и полез в карман. — Я спрашивал Виктора, его ли коробка. Говорит, его. Хотел он ее взять, да я не дал. Потом мы поскандалили, и он, наверное, о коробке забыл.

Михаил успел просунуть в ворот рубашки только голову и так, с болтающимися рукавами, подошел к Косте.

— Молодец, Костя! — похвалил он. — Если Виктор о коробке спросит, скажи ему, пусть обратится ко мне,

Костя топтался у двери, пока Михаил надел рубашку и брюки. По лесенке Костя почти бежал, по улице шагал молча. Михаил не отставал и не спрашивал, куда они идут, нельзя было не догадаться, — опоздание грозило Косте осложнениями, особенно после клеветы Виктора.

Они свернули на тенистую, прямую улицу и направились к троллейбусной остановке, где под густыми кленами стояли скамейки с решетчатыми спинками. Дневная духота еще не осела, и женщины, собравшиеся у остановки, обмахивались веерами. Подойдя ближе, Костя и Михаил услышали возмущенный чем-то грудной девичий голос:

— Я не хочу слушать всякие пакости!

— Ишь ты какая неженка, — протянул полупьяный басок.

— А у тебя русских слов не хватает? Чего ты лаешься здесь?

— Выпьют, и не знают никакой меры, — несмело говорили женщины.

— Ты не обзывай, а то потреплю тебе косы, — угрожал полупьяный басок.

— Давай, Васька, я посмотрю, как ты воюешь, — за-смеялся парень в соломенной шляпе.

Старик, опиравшийся на палку, увещал:

— Шли бы вы, ребятки, своей дорогой. Подвыпили и — ладно.

Но пьянчужка, уверенный в безнаказанности, разошелся:

— Какая-то пигалица будет мне указывать?! Интеллигенция! Да я тебя одним пальчиком раздавлю.

— Попробуй! Вон сколько валяется раздавленных. Правильно говорит дедушка: отправляйся-ка по добру, поздорову. А не то сейчас в милицию отправлю, — не отступала девушка.

Назревал скандал. Михаил заторопился, обогнал Костю и вошел в образованный женщинами круг. К своему удивлению, Михаил увидел огромного парня, с нахальной улыбкой воззрившегося на тоненькую, низенького роста белокурую девушку в цветном простеньком платье. Девушка была какая-то уж очень беленькая и нежная, и трудно было представить, что именно у нее такой грудной певучий голос и что именно она наступает на верзилу.

Михаил подошел к пьяному парню и резко сказал:

— А ну, проваливай отсюда! И, смотри, чтобы я не слышал никакой ругани.

— А ты кто такой… — вскинулся на Михаила пьянчужка.

Но тут стоявший рядом парень, высокий и крепкого, телосложения, взял за плечи своего дружка и потащил по тротуару, говоря:

— Хватит, Петька. Я видел его в форме.

— Ну и что? — пытался храбриться Петька.

— А то. У меня нет времени пятнадцать суток загорать.

Женщины, столпившиеся у остановки, активно обсуждали происшествие.

— Вот как надо поступать.

— Правильно! Нечего уговаривать.

— Один паршивец всем настроение портит.

Старик узбек, продававший розы под тентом, причмокнул и сказал:

— Ай, хорошая девушка, смелая. Купите ей розочку.

И как-то сразу стал заметен запах цветов и разморенных деревьев, женщины поглядели на старика с улыбкой, вполне согласные с его предложением. Михаил засмеялся, подошел к старику, купил белую розу и подал ее девушке.

Тут и представил девушку Костя:

— Познакомьтесь, Михаил Анисимович, это — Вера.

— Вот как? — не скрыл удивления Михаил и подал руку. — Очень приятно познакомиться со смелой девушкой.

А когда Вера крепко пожала ему руку и он почувствовал, как тверда ее ладошка, а в серых глазах ее заметил мелькнувший упрямый блеск, — он был восхищен. Манеры ее были просты. Ни тени жеманности или смущения.

— Они только на словах храбрятся, а внутри гниль, — махнула рукой Вера в сторону уходивших парней. — Я с вами давно хотела познакомиться и поговорить, Михаил Анисимович. Мне о вас Костя много рассказывал..

— Вот уж не замечал за Костей болтливости, — улыбнулся Михаил.

— У нас друг от друга секретов нет. Он рассказывал и о том, как вы его с Виктором выручили из беды.

Костя, смущенно глянув на Михаила, отвернулся. Вера улыбнулась и, обласкав взглядом Костю, спросила:

— Вы не возражаете, если мы немного пройдемся?

Костя, конечно, не возражал, Михаил согласно кивнул головой, и они пошли по широкому тротуару, затененному густыми тополями.

— Я хочу говорить о Викторе, — начала Вера, когда остановка троллейбуса осталась позади и стало меньше прохожих. — В классе о нем было много разговоров, особенно во время экзаменов. Мы упрекали его в том, что он плохо занимается, ведет себя заносчиво. Не правда ли, Костя? Но никто из нас не знал, какими делами он занимается дома. Подумайте, ни с кем мальчик не дружит, почти ни к кому не ходит и к себе не приглашает. Разве так можно?

— Нельзя, — подтвердил Михаил. — Но насколько я знаю, он все же дружит с Костей.

— В то время и Костя мне ничего не рассказывал. Я его хорошо понимаю, ведь в его семье произошли ужасные события. И все же он держался твердо: никто и не подумал, что его брат и родители вот-вот будут посажены в тюрьму. А потом, когда вы, Михаил Анисимович, лежали в больнице, Костя мне все рассказал о себе и о Викторе. Как будто все кончилось, когда вы поймали Алексея Старинова. Оказывается, не все, Виктор опять подружился с подозрительными ребятами. Я сама в этом убедилась.

Вера остановилась и с возмущением продолжала:

— Знаете, что получилось? На днях я с подругами пошла на Комсомольское озеро. Взяли мы лодку. Поехали. Смотрю, к нам плывет Виктор с каким-то парнем. Уцепился он за край лодки и начал баловаться — раскачивать лодку, брызгать на нас водой. А мы все в платьях. Я говорю Виктору: «Перестань баловаться, по-хорошему прошу». А товарищ его подзуживает: «Цаца какая! Испугался, Витька?» Виктор и полез на рожон. Я стала возмущаться. Он обозвал меня. Тогда я залепила ему пощечину. Виктор глаза вытаращил. Дружок его опять насмехается: «Эх ты, размазня!»