Когда в доме затихла музыка и раздались приглушенные голоса, Михаил перешел улицу и встал недалеко от калитки, за толстым стволом тополя. И проделал он это вовремя. Хлопнула дверь, по двору кто-то побежал. За ним спешил другой — об этом Михаил догадывался по топоту ног. Распахнулась калитка, и из нее вылетел Костя. Не оглядываясь, он припустился по тротуару, пробежал мимо Михаила. За ним огромными прыжками летел Долговязый.

Михаил выскочил на середину тротуара и преградил дорогу преследователю. Долговязый остановился и вдруг, заложив пальцы в рот, пронзительно свистнул. Сделав несколько прыжков, он скрылся за калиткой. Звякнула защелка, и сейчас же со двора послышался топот ног.

— Разбегаются, что ли? — догадался Михаил.

Запыхавшийся Костя стоял рядом, тяжело дышал.

— Наверное, — выдохнул он.

Во дворе стало тихо.

В отделении, куда зашли Михаил и Костя, оказался подполковник Урманов. Он сидел в кабинете Акрамова. Увидев лейтенанта и мальчика, он приподнялся и с тревогой спросил:

— В чем дело?

Михаил рассказал все, что услышал от Кости. Подполковник некоторое время рассматривал паренька, потом сказал, прихлопнув ладонью по столу:

— Хорошо, что все обошлось благополучно. А тебе, Костя, попадаться на глаза им теперь не следует. Посиди несколько дней дома.

— Обратите внимание на слово «склеп», которое упомянул Долговязый, — сказал Михаил.

Урманов кивнул головой.

По пути домой Михаил молчал. Костя не понимал — довольны им подполковник и Михаил или нет. Он думал, что теперь ему никакого поручения не дадут. «Ну и пусть, — размышлял Костя, — я и без всяких заданий буду действовать. Вы еще узнаете, на что я способен».

В комнате Михаил застал обычный беспорядок, который устраивают все радиолюбители: на подоконнике и на столе были разбросаны детали — болтики, сопротивления и конденсаторы, разноцветные провода, на спинке стула висел паяльник. Костя сидел за столом, прижимая к уху наушник, и осторожно водил кончиком пружинки по светлому кристаллику укрепленному в металлической чашечке. Костя смотрел на кристаллик восторженно, он даже не заметил вошедшего Михаила.

«Детекторный приемник сделал», — догадался Михаил. Отпустив пружинку, Костя застыл, улыбаясь во весь рот. Он походил на пятилетнего мальчишку, получившего в подарок интересную игрушку.

Увидев, наконец, Михаила, Костя воскликнул:

— Ура! Слышно! Идите, Михаил Анисимович, послушайте!

Михаил взял у Кости наушники. Как слитный хор комаров, в наушниках звучала музыка не то Цфасмана, не то Дунаевского, — из-за несовершенства аппарата разобрать было трудновато. Костя смотрел на Михаила с таким восторгом, в его глазах было столько победоносной гордости, что Михаил тоже изобразил на лице максимум удивления и похлопал паренька по плечу.

— Здорово, Костя! Когда же ты успел?

— Сегодня закончил, да что тут особенного? — небрежно заметил Костя, спохватываясь, стараясь стать серьезным и безразличным.

«Ох, ты мальчишка, мой мальчишка! — вздохнув, подумал Михаил. — Не умеешь ты скрывать своих чувств, не умеешь притворяться. Это, может быть, и неплохо, но для того, чтобы стать оперативным работником, необходимо уметь подавлять свои чувства, не показывать их всем, где нужно и не нужно…»

Пока Михаил переодевался и умывался, Костя сдвинул детали на одну сторону стола и поставил на плиту чайник. Нарезая хлеб, он рассказывал о трудностях намотки катушки, припайки проводов, сопротивления. И хотя он сдерживался, восхищение то и дело прорывалось и в его голосе, и в мимолетных взглядах. Михаил поддакивал.

Сели пить чай. Духота была такая, что после первого же стакана Михаил взял в руки полотенце. А Костя не замечал крупных капель пота, катившихся по его раскрасневшимся щекам.

— Вот теперь я буду собирать приемник ламповый… — сказал Костя и выжидательно посмотрел на Михаила.

— Обязательно! — одобрил Михаил. — Останавливаться на полпути не следует. Посчитай в столе деньги, оставь на питание, а остальные можешь истратить на покупку деталей.

Кто-то постучал в дверь.

— Заходите! — крикнул Михаил. В комнату никто не вошел, и опять раздался стук.

Костя, недоуменно глянув на Михаила, выскочил в коридор. У двери стоял Махмуд. Бросалась в глаза новая рубашка, постиранная тюбетейка на голове. Брюки были тщательно отглажены, волосы смочены и зачесаны — видно, он специально собирался в гости. Костя на минуту смешался, потом, быстро поздоровавшись, сказал:

— Подожди тут… Я сейчас…

Костя вернулся в комнату и сказал:

— Махмуд пришел, я его приглашал.

— Какой Махмуд? — не понял Михаил.

— Студент, его Махмудом звать. Я прошлый раз говорил вам, что пригласил его, а вы ничего не ответили, — выжидательно сказал Костя.

Михаил прошелся из угла в угол. «Что ж… Подходящий случай поговорить», — решил он. Взял стул, поставил к окну, сел и сказал:

Приглашай своего Махмуда.

Костя мигом выскочил в коридор.

— Здравствуйте! — входя, поздоровался Махмуд.

— Здравствуй! — ответил Михаил.

Костя суетился: показывал детали, заставлял гостя еще и еще раз прикладывать к ушам наушники, замирал, когда Махмуд слушал внимательно.

— Как? Здорово? — спрашивал Костя.

— Интересно… — соглашался Махмуд сдержанно, но Михаил уловил в его голосе волнение и стал прислушиваться внимательнее. Паренек чувствовал себя стесненно, украдкой поглядывал на Михаила, и в его больших черных глазах изредка мелькал страх. «У Кости, когда я его встретил впервые, были такие же испуганные глаза», — вспомнил Михаил.

Костя подбросил на ладони маленький белый конденсатор и признался:

— Теперь я буду собирать ламповый, гетеродин.

— А что такое — гетеродин?

— Ты ведь ничего не знаешь! — воскликнул Костя — Гетеродин — это определенная схема радиоприемника. В журнале я вычитал. Смотри, сколько у меня журналов, — Костя взял с этажерки стопку журналов и положил на стол. — Тут есть всякие схемы: «Урал», «Минск» и даже «Ленинград», хотя теперь его не выпускают. Только, знаешь, тут есть такие формулы, что в них никак не разобраться. Из высшей математики. Я собираюсь все журналы прочитать. — Костя заговорил тише, — Я сегодня в магазине видел книгу под названием «Радиотехника». Надо ее купить.

— Купим, — согласился Махмуд.

— У тебя есть деньги?

— Немного есть.

Ребята перелистывали журналы, шептались. Михаил размышлял: «Все ли я знаю об этом студенте? Не хитрит ли сейчас паренек?» Он знал, что у Махмуда есть мать-старушка, очень религиозная, знал, как парень учится. Друзья его — шалопаи, а он сам?

Одно обстоятельство смущало Михаила: как он узнал в техникуме, Махмуд часть своей стипендии отдавал матери, а сам зачастую жил впроголодь. Совсем развинтившийся мальчишка не мог поступать так.

Костя принес чай.

Михаил поднялся и подсел к столу.

— Ну-ка, налей мне тоже чайку, Костя.

— Пожалуйста, Михаил Анисимович. Посидите с

нами.

Махмуд уткнулся в стакан, застеснялся.

— Почему же ты, Махмуд, с матерью не живешь? — спросил Михаил.

— Она в церковь заставляет ходить… — ответил Махмуд, не поднимая глаз, старательно помешивая ложечкой.

— Ты ей помогаешь?

— Да.

— Как же ты живешь? Ведь стипендия-то маленькая…

— Перебиваюсь… Она все же мать…

Эти слова Махмуд сказал с явной болью и, чтобы скрыть смущение, сильнее стал помешивать ложечкой.

— Правильно ты делаешь, — похвалил Михаил,-

Только вот зачем дружишь с шалопаями вроде Долговязого?..

— Я познакомился случайно…

— Они тебя угостили, дали денег, а потом стали требовать услуг. Так?

Махмуд молчал. На лбу его выступили капельки пота. В стакан он смотрел угрюмо, но смущение прорывалось то мгновенной стеснительной улыбкой, то розовыми пятнами на щеках.

Костя пододвинулся к Махмуду, заглянул ему в лицо, словно хотел помочь правильно ответить на вопросы.