При обыске у нищенки, которая назвалась Анфисой Лебедевой, кроме кусков хлеба, фруктов, мелких монет и замусоленной, несколько раз свернутой и потертой по краям бумажки, ничего не нашли. В краже ребенка нищенка созналась, и Михаил передал ее следователю отделения Ходжаеву.

Оставшись один, Михаил, уже ради любопытства, осторожно развернул бумажку. Несколько долек ее оторвались и упали на стол. Водворяя клочки с текстом на свое место, он с трудом прочитал почти стершиеся буквы: «Молитва», «Пришествие Иегова и изгнание дьявола». В начале молитвы шли общие рассуждения о вредных делах дьявола, о его борьбе против господа, о совращении людей на путь порока, а потом начались довольно прозрачные намеки на то, что дьявол появился на земле в 1917 году и очень многих людей совратил и сделал атеистами. Далее прямо говорилось, что дьявол особенно распоясался в России и что скоро настанет день, когда с небесных высот спустится Христос и изгонит дьявола, а всех совращенных сбросит в тартарары. Автор письма всеми силами старался подделаться под церковный стиль, но многие фразы строились совершенно не по-русски. И хотя все выводы делались на основании библии, Михаил понял: молитва написана с провокационной целью. Он начал осторожно раскладывать клочки на чистом листе бумаги. Весь текст уже был восстановлен, как вдруг, перевернув одну из долек, он широко открыл глаза. Сомнений не могло быть: Михаил держал в руках свою собственную фотографию, размером 3X4, ту, что заказывал для удостоверения личности.

Позвонил дежурному. Лебедеву привели немедленно. Она села на стул неповоротливо и лениво. Ни на молитву, ни на фотографию, лежащие на столе, женщина не обратила никакого внимания, она смотрела в окно, как на пустую стену.

— Где вы взяли эту фотографию? — спросил Михаил.

Лебедева, не поворачиваясь, скосила глаза и ответила грудным, надтреснутым голосом:

— Нашла.

— Где?

— На базаре.

— А зачем вы ее хранили?

— Понравился.

— Кто?

— Парень.

Лебедева отвечала односложно.

— И вы меня узнали?

— Узнала.

— Ну и как?

— Понравился.

Хотя после того, что произошло в больнице, было не до смеху, все же Михаил не удержался и улыбнулся.

— Вы хотели видеть этого парня?

— Хотела.

— Зачем?

— Познакомиться.

— Для чего?

— Хы!.. — вдруг Лебедева и повернулась к Михаилу. Глаза ее потеплели.

— Недавно вы были в больнице? — спросил Михаил прямо.

Лебедева помолчала, медленно поворачиваясь к окну.

— Нет.

— И к знакомым не ходили?

— Нет.

— Три дня назад яблоки покупали?

— Да.

— А пакеты, чтобы положить в них яблоки?

— Нет.

Сколько ни бился Михаил, как ни пытался задавать наводящие вопросы, Лебедева замкнулась и повторяла свои твердокаменное «нет» или «да», и ни одного путного сведении он не получил.

Михаил вынул из кармана пачку папирос, собираясь закурить, и заметил, как блеснули глаза у Лебедевой. Он догадался, что она курит, и предложил ей папиросу. Воровка схватила папиросу с жадностью, сунула ее в рот и с нетерпением следила за тем, как Михаил доставал из кармана спички. В коробке спичек не оказалось. Михаил открыл ящик стола. Там лежал коробок в обойме, найденный на кладбище.

Зажигая спичку и давая прикурить Лебедевой, Ми-? хайл сказал шутливо:

— Эту коробку я нашел в ваших вещах и вот — присвоил, пользуюсь.

— Была у меня такая. Пользуйся, если надо, — неожиданно предложила воровка.

— Я запишу в протокол, что эта коробка ваша. Я не нищий, сам могу купить спички.

— Пиши, — согласилась Лебедева. — Я бы тебе не то еще подарила, если бы была на воле…

Михаил уставился на нищенку грозными глазами. Петь же такие люди, которых ничем не проймешь.

Отправив арестованную, Михаил взял молитву и фотографию, пошел к майору. Копытов прочитал молитву, повертел бумажку, разглядывая ее со всех сторон и, возвращая Михаилу, сказал:

— Белиберда! К делу не имеет отношения.

О фотографии Михаил говорить не стал — бесполезно. Молитву он спрятал в сейф, решив при случае показать ее Максиму Петровичу.

Михаил поехал в соседнее отделение. Хотя ребенок был найден, воровка поймана и арестована, все же Михаил считал, что в этом деле не все ясно, и решил поговорить с Чубуковым. Но вначале он нашел участкового Турсунова, который привел в отделение пьянчужку.

— Чубуков очень пьяный был, в стельку, одна нога туда, другая — в сторону поехала, — рассказывал лейтенант Турсунов. — К молодому человеку пристал, очень ругался, потом драться стал. Молодой человек не пьяный был, убежал. Чубуков непонятно сказал молодому человеку: «Я расписываю, а ты деньги получаешь!» Следователь об этом знает, я сказал ему. Чубуков пьет много, очень хитрый.

Чубуков сидел у следователя уже проспавшийся, с помятым лицом, красными глазами. Отросшая, с проседью, щетина лохматые космы волос, грязный костюм — все выдавало в нем опустившегося человека, алкоголика.

Со следователем отделения Михаил был знаком и поэтому, зайдя в кабинет, сразу спросил:

— С кем он дрался, Махмуд?

— Говорит: не знаю, — ответил следователь.

— Разреши мне задать несколько вопросов.

— Пожалуйста.

— Ваша фамилия Чубуков? — спросил Михаил.

— Известно, — пробурчал Чубуков.

— Где ваша сожительница Анфиска?

— Не знаю.

— Давно ее видели?

— Давно.

— А Витьку?

Чубуков взглянул на Михаила и опять опустил голову. На вопрос он не ответил.

— Что же не отвечаете? На днях он приходил к вам?

— Не знаю я никакого Витьки, — сердито, и уже баском без хрипоты, сказал Чубуков.

— И маленького сынишку Кустиковых не знаете?

— Нет.

Михаил понял, что забулдыга решил ото всего отпираться.

— И кто украл мальчика не знаете?

— Нет.

— Ладно. Анфиска сама вам напомнит.

Чубуков заерзал на стуле и тихо сказал:

— Стерва…

На другие вопросы Чубуков не отвечал совсем. Михаил вынул из кармана свою фотографию, которую отобрал у Лебедевой и показал Чубукову:

— Кто вам дал эту фотографию?

Чубуков провел ладонью по мокрому лицу и некоторое время переводил испуганный взгляд с фотографии на Михаила, потом на следователя и опять впивался глазами в маленький клочок бумаги, будто в нем была завернута мина.

— Кто?! — повторил Михаил вопрос.

Откачнувшись и замотав головой, Чубуков залепетал:

— Нет, нет! Никто мне не давал ее.

— Как она к вам попала?

— Она нашла…

— Где?

— На базаре…

— Почему не выбросила?

— Не хотела.

— Почему?

— Понравился парень…

Следователь, взглянув на фотографию, поднял изумленные глаза на Михаила и после этого слушал допрос с чрезвычайным интересом. Чубуков твердил одно и то же: «нашла на базаре», и как ни бился Михаил, ничего к этому не добавил. Пришлось допрос прервать.

Конец дня выдался канительный, в шорной артели возник пожар, и майор послал Михаила туда наводить порядок.

Вернувшись в отделение, уже усталый, Михаил пригласил в кабинет сержанта Петрова и участкового Бердыкулова. Откладывать разговор с ними не следовало, ссора могла закончиться плохо. Потирая висок, недобро поглядывая на молодых работников, Михаил сел за стол и вздохнул:

— Рассказывайте по-порядку.

Никогда не унывающий Бердыкулов, плясун и весельчак, несмотря на свои двадцать пять лет, еще не женатый, стрельнул узкими смешливыми глазами на Петрова и встал.

— Сидите, — кивнул головой Михаил.

Бердыкулов сел и ладонью пригладил ежик упругих черных волос. Заговорил он быстро, замахал рукой.

— Не надо много говорить! Павел был пьяный, ничего не понимал. Зачем мне его жена?

— А танцевать приглашал? — глухо спросил Петров. Он сидел понурый и бледный.

— А что? Приглашать нельзя? Твоя жена хорошая, веселая, танцует, как ласточка…

— Вначале приглашать, потом отбивать!.. — Петров медленно поднял голову.