Все-таки один дельный вывод я для себя делаю. Перед тем, как отправиться наверх, снимаю тугую повязку с совершенно здоровой руки и бросаю ее в пылающую пасть камина.

Поведение Гарика портному явно не нравилось. Не привык этот лучший в городе мастер, чтобы его клиенты так себя вели. Ничего, куда он денется, если у меня этот аспид на голове скакать привык, можно подумать, с другими людьми будет вести себя как-то иначе.

— Будешь крутиться, я тебя иголкой уколю. В попу, — сказал портной вполне серьезным тоном.

Сразу видно, не умеет с детьми общаться. Тем более такими, как мой отпрыск.

Это его первый костюм-тройка. Шафер начальника отдела снабжения не может быть одет как-то иначе. Я ограничился магазином готовой одежды, а у Сабины появился повод продемонстрировать на людях всего лишь одну из многочисленных обновок. Ничего, жена дорогая, я тебя в который раз обрадую. Есть возможность еще до свадьбы Константина пощеголять в новом платье. Естественно, не в том, которое ты наденешь перед бракосочетанием Гарькиного дружка Кости и моей Снежаны.

Я могу себе позволить менять костюмы каждый день. Однако этого не делаю, потому что к одежде равнодушен. Другое дело, когда приходится соблюдать правила приличия. Но, надевая даже костюм от Ургано, я помню свои первые брюки, сшитые по индивидуальному заказу. На костюм тогда у мамы денег не хватило. Мне было семнадцать лет и, конечно же, хотелось прийти на выпускной вечер одетым не хуже, чем другие ребята. Не вышло. Я так и не побывал на последнем школьном бале, после чего стремление красиво одеваться сгорело навсегда, потому что твердо решил — встречать меня будут вовсе не по одежке, о проводах — и говорить не приходится.

На проводах мы сегодня с женой побывали. Сабина постоянно жалуется — мы редко где-то вместе появляемся, отчего жене приятное не сделать, особенно с утра пораньше.

Я с удовольствием выпил морковный сок, собственноручно приготовленный супругой, и порадовал ее не только хорошим аппетитом.

— Дорогая, — сказал я, — сегодня у тебя есть возможность продемонстрировать один из новых туалетов. Мы идем на презентацию.

Сабина на мгновение задумалась и решила посоветоваться со мной:

— Как ты думаешь, стоит одеться лучше, чем на прием к губернатору?

— Ни в коем случае. Тогда, помнится, я говорил: на губернаторский прием не следует надевать платье темной расцветки. Сейчас все нужно делать наоборот.

— А где будет презентация?

— Тебе понравится, место тихое, на прекрасном пленэре.

— Какая фирма проводит презентацию? — продолжала любопытствовать супруга.

— Ее проводит не фирма, а частное лицо, — отрезал я. — Господин прокурор. Так что не вздумай на презентацию его гроба заявиться в своих бриллиантах. Скромнее нужно быть.

Сабина чутко прислушалась к этому совету, надев скромную черную широкополую шляпу, дешевенькое семисотдолларовое платье аналогичного цвета, которое выписала, как на заказ, к кстати подвернувшемуся случаю из Англии. Сабина уже давно привыкла отовариваться по каталогам в скромненьком магазинчике «Роджер». Туфли тоже наверняка из этой лавки, где регулярно делают покупки исключительно арабские шейхи и русские безработные.

Телохранителю господина прокурора явно повезло. Попасть на закрытое второе христианское кладбище — об этом мало кто в Южноморске мечтать может. Если бы прокурорский водитель не погиб вместе со своим хозяином, хрен бы его здесь зарыли, несмотря на демократические перемены. А так шара выпала человеку лежать вовсе не там, где экскаваторы роют для пенсионеров траншею, перегороженную обрезами досок каждые пару метров, а на давно открытом лишь для избранников судьбы кладбище.

Мы машину прямо на кладбище и оставили. Не на этом, другом. Том самом, где прежде было первое христианское, а теперь автомобильная стоянка. Иди знай, может быть, колесо моей «Волги» находится как раз над останками актрисы Веры Холодной или знаменитого художника Дворникова, без творчества которого наш серебряный век искусства был бы немного тусклее.

Я поковылял через дорогу, опираясь на руку Сабины и палочку, невольно подумав о том, что как бы ни складывался жизненный путь человека, все равно он ведет к одному-единственному месту. Сабина не понимает, отчего я не боюсь смерти, она за свою жизнь дрожит не хуже, чем сейсмоустойчивый дом при восьми баллах. Но разве стоит бояться неизбежного?

Не припомню, чтобы кто-нибудь объятий смерти избежал, разве что Ляхов, который в прежней жизни был Лавренко. Ничего, сейчас Анатолия Павловича столько людей ищет, ему впору снова в могиле прятаться. Очередная гибель Ляхова в мои планы не укладывается; в отличие от господина прокурора ему еще рановато праздновать тот день, когда о человеке говорят исключительно хорошие слова. Такие, которые произносили над могилой прокурора.

Мэру Пенчуку удалось соединить невозможное — арию соловья над хором наемных плакальщиц. Однако, как мне показалось, слова «Спи спокойно, дорогой друг» он произнес с гораздо большим удовольствием, нежели последующую клятву. Пусть мафия не думает, что победила, мы не сдадимся, лупил себя по пиджаку мэр с таким ожесточением, что я поневоле забеспокоился о его грудной клетке. Земля будет гореть под ногами преступников, гарантировал в свою очередь господин губернатор, уступив место на земляной трибуне другу погибшего. Бывший мент Иваненко, который вместе с Березовским сегодня участвует в аферах межгосударственного масштаба, стонал о беззаветной службе покойного, отдавшего счастью людей свою жизнь без остатка. Наверное, вспомнил при этом, как он вместе с новым приобретением второго христианского кладбища мочил опасных свидетелей и гробил настоящих ментов, которые еще во что-то верили.

Господин губернатор внимал скорбной речи первого заместителя Березовского, но почему-то пялился исключительно на мою жену. Свою супругу Константин Николаевич на кладбище пригласить не рискнул. Она бы наверняка по привычке стала у простых людей-гробокопателей выяснять — как им живется. И главное, с кем бы они еще изредка пожить хотели? Наверняка госпожа губернаторша поняла бы, как здорово правит ее муж, если простой народ — гробокопатели — в таких перстнях трудятся. Ну, а когда бы увидела — их личные машины не хуже, чем служебная мужа, сходу бы уверовала в то, что Константин Николаевич обеспечил простой народ всем необходимым.

К виду народа госпожа губернаторша приучена еще с тех незапамятных времен, когда поселилась в «Дворянском гнезде» на Пролетарском бульваре. Название одно чего стоит, сразу ясно, кто на этом бульваре околачивается. Пролетариат, вроде вторых обкомовских секретарей, не ниже. И простой народ при нем, в каждой семье полно кухарок, горничных, телохранителей, чтобы всегда можно было поинтересоваться у людей — вы при мне стали жить хорошо или еще лучше?

Да, пользуясь отсутствием супруги, господин губернатор Сабину таким взглядом жжет, как бы на ее груди платье не загорелось. Наверняка Константин Николаевич был бы не против, если бы на моей жене осталась только шляпа. Может быть, и чулки. В этом мы цивилизованный мир точно догнали: какая бы жара на улице не стояла, на работу или на прием их дамы без чулок не идут. Точно так, как Снежана в постель. Костя и Снежана составят вполне достойную пару, представляю, как они начнут друг друга к кровати вязать, плетками бить, поневоле за счастье людей радуешься. Точно так, как за хороший вкус губернатора и судьбу прокурора.

При первом залпе салюта Котя вздрогнул, да так, что чуть очки не упали. Менты передернули затворы, и их «Калашниковы» снова плюнули в небо огнем. Знали бы эти парни о судьбе Толи Сокола, ребятах из спецподразделения по иронии судьбы «Соколом» названого, они бы не на небесную синеву патроны тратили, с большим удовольствием влупили не три одиночных залпа. Представляю себе, что б с новой деревянной квартирой и самим покойником случилось, если бы менты полностью магазины по ним опустошили.