Охрана, посланная за мной вслед заботливым Вохой, наверняка не разделяла моих взглядов по поводу дальнейших действий. Конечно, проще бы было послать ребят, чтобы они притащили Ляхова ко мне. Однако тут ситуация иная, может завязаться перестрелка со всеми вытекающими последствиями. И Ляхову, по моим расчетам, еще рановато совершать обратное превращение в покойника. В конце концов, в доме всего пять человек, убеждаю самого себя, и пойдем мы туда вдвоем с Мариной. А какие действия предпримет любитель в связи с таким визитом — нетрудно догадаться.

Поэтому поправляю галстучную булавку, которую прицепила Марина. Она даже отдаленно не напоминает свадебный подарок Вышегородского — и прекрасно. Не сомневаюсь, что Ляхов, заявись я к нему при бриллиантовом украшении, тут же начнет размышлять — как бы поскорее снять его с моего еще теплого тела. А эта булавка совсем дешевая, зато прекрасно справится с обязанностями микрофона.

Микрофон есть и среди многочисленных украшений Марины. И вообще, на ней столько замаскированного под бижутерию оружия, что брать с собой еще какое-нибудь вряд ли стоит, пусть даже в доме было бы не всего пять человек, а раза в три больше.

Ляхов открыл дверь рывком. Видимо, чересчур демонстрирующая свое присутствие у ограды его загородного дома моя охрана подействовала на нервы такому замечательному человеку. Он же просто один из спасателей нашего города, экономику его хочет поднять своими инвестициями, а тут какие-то парни нагло шмонаются под окнами, мешают Анатолию Павловичу думать — какую еще пользу принести распахнувшему гостеприимные объятия Южноморску.

— Прошу прощения, Анатолий Павлович, за столь поздний визит, — вежливо говорю этому красавчику, хотя, как бы со стороны, вижу самого себя, прижимающего к груди окровавленного Сережу, и улыбаюсь. — Я к вам с дамой.

— Прошу, — пошире распахнул дверь явно недоумевающий Ляхов, пропуская нас в дом.

Я пока тоже в недоумении. Думал, нас начнут обыскивать еще в передней. Однако Ляхов оказался поистине гостеприимным хозяином и галантным кавалером. Потому что весьма поверхностный обыск состоялся в комнате, и гораздо большее внимание эти ребята уделили Марине. Наверное, только оттого, что им было гораздо более приятно ощупывать ее, чем меня. На лице приземистого типа с густой татуировкой на руках это читалось без помощи бинокля.

Ляхов развалился в кресле и с важным видом наблюдал, как не принимающие участие в обыске парни небрежно держат нас под прицелом. Они — не менты, решил я, увидев в руках троицы «наган», «ТТ» и неизвестно как попавший в такую компанию допотопного оружия французский «бульдог». Вообще, общество здесь подобралось изысканное. Три человека — явные уголовники, зато Ляхов и Уличкин, можно сказать, коллеги-бизнесмены.

Президента компании «Витязь» Уличкина я здесь не ожидал увидеть. Но и это играет на руку, потому что один визит может позволить решить сразу несколько проблем.

— Прошу к столу, — продолжал корчить из себя хозяина Ляхов, указывая на сервированный консервными банками и водочными бутылками обеденный стол. Все верно, сейчас он не в «Трактире», гурмана может из себя не корчить.

— Благодарю, Анатолий Павлович, — радостно откликнулся на приглашение. — Знаете, я так проголодался. Кстати, неподалеку двенадцать моих приятелей. Если вдруг у меня аппетит пропадет, так они сходу отдадут дань вашим кулинарным способностям.

— Только ты этого не увидишь, — зло выдохнул Уличкин.

— Ты тоже, — гарантировал я, как и положено джентльмену, заботливо подвигая стул за Мариной. — Анатолий Павлович, будьте столь любезны…

Высказать просьбу полностью не позволил приземистый тип. Он довольно бесцеремонно подошел сзади и от всей души отвесил мне затрещину.

— Ты, фраер, кончай выступать, — бросил он и спокойно занял место рядом с Ляховым.

— Хорошо, — не могу не согласиться с таким наставлением на путь истинный. — Пусть я фраер. А ты кто? Вижу деловой. Перстенек на твоем пальце интересный. Значит, срок звонком отсидел? Только, думаю, эту наколочку ты немного переделал.

Уголовник бросил взгляд на свое украшение так, словно увидел его впервые.

— Явно переделал, — несмотря на его предупреждение, продолжаю выступать, — там, наверняка, раньше не сплошное черное пдле было, но и белый фон с тремя точками по середине…

Приземистый рванулся из-за стола, однако Ляхов схватил его за брючный ремень и усадил на место. Уличкин смотрел на меня с явным любопытством, сквозь которое сквозила все та же ненависть. Зато двое других не сводили жадных взоров с явно перепуганной Марины.

Я насмешливо посмотрел в сторону нервничающего охранника Ляхова и продолжил:

— Даже фраеру западло сидеть за одним столом с таким, как ты. Понял? Ты же наверняка был сукой у ментов на откупе и тебя петушили у параши. И запомни, если ты меня еще раз коснешься, я пусть сдохну при этом, но руки тебе оторвать успею. Несмотря на то, что таких, как ты, козлов, можно бить только ногами.

— Сиди! — впервые я услышал, как Ляхов разговаривает на повышенных тонах, и ерзавший при моих словах приземистый даже не сдвинулся с места.

— Обстановка у нас явно неделовая, — снизил тональность Анатолий Павлович. — Значит, так. Мотя, Гена, вы с девушкой посидите в моем кабинете. Жаль ушей дамы, такие слова слушает.

Мне очень хотелось рассмеяться, потому что Ляхов делал как раз то, на что мы рассчитывали. Однако вместо похвалы его действиям немного перепугано выпаливаю:

— Если вы ее хоть пальцем…

— Это от вас зависит… — важно бросил Ляхов.

— А ну, стой, — взял на себя командование Уличкин, — интересно, зачем он ее сюда притаскал?

— Для ведения протокола, — без колебаний бросил я. — В конце концов нам с Анатолием Павловичем предстоит заключить договор о любви и дружбе. Иначе из создавшейся ситуации мы не выскочим.

Ляхов тут же доказал, что на Уличкина ему плевать и терпит он присутствие президента только из уважения к своему партнеру из прокуратуры.

— Гена, Мотя, что я сказал, — тоном, не терпящим возражений, бросил Ляхов.

Мотя и Гена вывели Марину из комнаты с явным удовольствием. Им, видимо, было более приятно общаться с девушкой не в такой представительной компании. Я мысленно попрощался на веки вечные с этой парочкой и обратился к Ляхову:

— Анатолйй Павлович, вы знаете, что ранен мой коммерческий директор?

Ляхов вопросительно посмотрел на Уличкина. Тот отвел глаза в сторону, налил в фужер водку и залпом выдоил его до дна.

— А, господин Уличкин забыл вас предупредить об этом инциденте. Вы ведь с Рябовым хорошо знакомы, Анатолий Павлович. Жаль мне вас. Видите, как наш витязь в пантеро-вой шкуре занервничал? Он ведь уверен — Рябова убили. Его хозяин в этом деле — большой мастер. Ваш дружок, Ляхов, просто подставляет вас, другой кандидатуры ему и не нужно. Уж слишком вы много ошибок сделали. Ты, Уличкин, не нервничай, половина дела все-таки удалась — женщину убрали. Видимо, Анатолий Павлович, вы были со своей возлюбленной чересчур откровенны.

— Его надо кончить, — вмешался в разговор татуированный.

— Вы, Ляхов, подумайте над таким предложением, — не позволяю кому-либо решать свою судьбу. — На вас пока повесят всего один труп. Какая, в принципе, разница, если все равно судебный процесс не состоится? Вы же явно тянете на погибшего при задержании. И окажется, что вы не только ранили коммерческого директора фирмы «Козерог», но и известного бизнесмена Градуса до этого прикончили.

Ляхов перевел взгляд на Уличкина.

— Вот именно, Анатолий Павлович. Грохнули Градуса с его помощью, а в ответе вы будете. Ты, Чирус, тоже не сильно радуйся. Думаешь, они тебе позволят на какие-то Гавайи убежать после аферы с «Экибаном»? Вы, ребята, крепко подумайте, отчего я к вам сунулся, вместо того, чтобы спокойно смотреть, как из вас козлов отпущения делать будут.

— Он гонит, — отрывисто бросил Уличкин.

Ляхов на эти слова не прореагировал. Интересно, догадывается он о принципе «разделяй и властвуй» или думает уже над тем, как бы свою шкуру спасти.