— Наслушался. На всю оставшуюся жизнь. Пора выводы делать.

— Правильно. Делай.

— Уже сделал. Только сумбурные. Интересно, чего это Котя, с одной стороны, предлагает, Вершигора предупреждает, а вот Рябов…

— Рябов лучше всех тебя знает.

— Ладно, Сережа. Что это за игрища начались в нашем славном городе?

— Победившая команда окончательно переподчиняет себе бывших конкурентов.

— А от несогласных освобождается?

Сережа решил отмолчаться, однако и я не спешил продолжать прогнозировать ситуацию, тут же изменив нашу обычную манеру взаимоотношений.

— Рябов, в конце концов — ты мой подчиненный. Так что давай, докладывай, — чуть ли не по-армейски бросаю в его сторону и закрываю окно. Пусть Сережа дымом подышит, быть может, это на него подействует.

Вместо того, чтобы отвечать своему руководителю, Рябов пошире распахивает окно и замечает:

— Вот-вот. В этом ты весь. И губернатор слишком хорошо тебя знает. Мне Вершигора…

— Опять встречаетесь?

— А как же иначе? Они же прекрасно понимают, что ты скорее застрелишься, чем станешь выполнять…

— Я не застрелюсь, Сережа. Я, в крайнем случае, такое им устрою. Размечтались, чтобы я…

Рябов выразительно посмотрел на меня, и тронная речь прервалась как бы сама собой.

— В этом-то и все дело — чуть ли не грустно сказал Сережа. — Ты человек непредсказуемый. Порой даже для меня. По крайней мере, ясно одно — твое поведение должно быть нейтральным.

— Добрые значит, позволяют мне сотворять вид независимости…

— А как ты хотел? Сам ведь говорил, городом должна управлять одна команда.

— Пусть управляют, я тут причем?

Рябов пристально посмотрел на меня и заметил:

— Ты, между прочим, тоже в городе живешь.

— Я живу за городом, Сережа.

— Но кредиты берешь в городском банке.

— Ага, значит ты еще и с Котей виделся.

— После тебя.

Поддерживать свое гордое «я» уже не было смысла. Котя ведь не просто выводил меня из-под возможного удара, но и посоветовал взять кредит. И я это сделал. А значит, прислушиваюсь к советам их команды.

— Котя молодец, — наконец-то придавливаю свой нелегкий характер. — Он понимал, на словах можно обещать, что угодно. А теперь его компаньоны должны успокоиться.

— Твое появление в банке… — протянул Рябов. — Это как бы сигнал нашей… нашего согласия.

Сережа щадит мое самолюбие, хотя только что вел себя по-другому. Он специально сказал «нашего согласия», хотя правильнее было заметить — «твоей покорности».

— Хорошо, что они не знают — этот кредит было решено взять и без их… просьбы, — я решил все-таки оперировать более привычными для самолюбия формулировками. — А что твой партнер Вершигора?

— А что Вершигора? У него свои дела. Так и сказал — разве местные бандюги-бизнесмены будут довольны предстоящими иностранными инвестициями? На чем они тогда руки греть будут?

— Вот отчего генерал гарантировал, что до Чируса и без меня очередь дойдет. Именно так, очередь. А первым в этой очереди у них Градус легендарный, у которого Чирус в шестых номерах значится. И боятся они, как бы с преждевременной смертью Чируса Градус не встрепенулся.

— Ты еще горишь желанием разобраться с Чирусом?

— Сережа, этот вопрос я от тебя сегодня второй раз слышу. Значит давай решать так. Пусть им достается Градус, а нам Чирус. В конце концов это лишний раз убедит их, на чьей я стороне. К тому же Вершигора не против экономических воздействий на Чируса. Теперь мне все ясно.

Им достанется то, что награбил будущий покойник Градус и его трудовая ниша; конкуренция в нашем городе давно уже реальное явление. А мы станем наследниками «Пантеры», чтобы возместить упущенную выгоду от объединения с фирмой «Глобус». И все их волнения — чтобы Чируса раньше времени не вспугнули. И когда все закончится, в городе станет тихо, так что вполне можно осуществлять свои инвестиционные мечты.

Хорошо придумали. Иностранцы будут вкладывать деньги в Южноморск, а местная команда размещать собственные средства, быть может, в их же странах. Там-то деньги будут защищены понадежнее, чем в этой стране чудес, законы которой словно создаются для уничтожения собственной экономики и, как следствие, — капиталовложений отечественных бизнесменов в и без того хорошо развитые страны.

Я прикурил очередную сигарету. Рябов из благодарности за мое хорошее поведение не стал распространяться о воздействии табака на его драгоценное здоровье. Однако я слишком хорошо знаю Сережу, чтобы не понять — он снова прячет какой-то козырь в рукаве. Ничего страшного, у меня тоже свой джокер имеется.

— Сережа, ты контролируешь ситуацию? — словно невзначай спрашиваю Рябова, и тот укоризненно замечает:

— По-моему, из нас двоих ты не выспался. Пока я жив, веди себя, как хочешь.

— Да, особенно при нынешних обстоятельствах.

— Это явление временное. Зато мы можем продолжать свой бизнес ПОЧТИ СПОКОЙНО.

Это «почти» полностью успокоило меня. Благодаря сережиной заботе можно не обращать внимания на очередные городские разборки и заниматься исключительно любимым делом. В этом я лишний раз убедился, когда пошел проводить Рябова.

Мой дорогой наследник Гарик, похоже, успел позабыть, что еще совсем недавно он был самым несчастным ребенком на свете. Сейчас он просто светился от счастья, потому что в доме появился его лучший дружок — начальник отдела снабжения моей фирмы. Если бы я не был твердо уверен, что Гарик мой сын, то приписывал бы его появление на свет исключительно Константину: эта парочка прекрасно находит общий язык и представляет собой союз разнокалиберных пакостей. У Константина, понятное дело, масштаб покрупнее, напрасно что ли Гарик с пеленок к нему инстинктивно тянулся.

Никелированная хлопушка моего сына сиротливо лежала на ковре рядом со счастливым донельзя Костей, командовавшим: «Рота, вперед! В атаку! Ура!» — а Гарик с неописуемым восторгом гонял по комнате с опухшим ухом и персональным «магнумом» Константина. В руках Гарика этот слонобой казался пулеметом.

Рябов спокойно ушел, успев процедить в сторону рванувшегося к нам навстречу начальника отдела снабжения характеристику, не вошедшую в его личное дело — «Мешок убытков».

— Здравствуйте, — радостно захлопал Константин ресничками своих голубых кукольных глазок, придающих его мордочке ангельский вид. — Я все сделал, в лучшем виде.

Это хорошо, подумал я и посоветовал Косте забрать у ребенка свою игрушку, а Гарику — убираться с неземной скоростью. Гарик бросил на меня взгляд, полный злобы, и я обрадовался уже потому, что перед тем, как отдать Косте пистолет, ребенок даже не попытался разрядить его в родного папочку.

— И как там город на Неве, Константин?

— Стоит, не падает.

— А старичок Рогожин?

— Жучара. Старый козел. Наглый, как паровоз, на котором Ленин в их Ленинград приехал.

— Ну и что ты в этом Ленинбурге успел?

— Все сделал, в лучшем виде. Хотя пришлось, конечно… Но я же и не таких, как этот старый козел в раскрут пускал. В общем, даже девочек ему выставил. У меня такие расходы были…

Мне предельно ясно, отчего Константин прискакал сюда, а не отправился к Игорю, как было велено. Бойко он бы мог трое суток о своих затратах рассказывать, но вряд ли даже сочувствия дождался. Сейчас Косте сочувствие даром не нужно, зря что ли он так поет о нелегкой работе и затраченных средствах, намекая, что окончательно исправился и мое решение о его труде на общественных началах вполне можно отменить.

Я решил было сообщить Косте — в связи с его умелыми действиями, наказание отменяется, но начальник снабжения снова завел долгоиграющую рекламу насчет всего в лучшем виде и при этом демонстративно бросил взгляд на свой «Ориент».

— Ты спешишь?

— Поздно уже.

— Да, в это время наш малыш Костик уже ложится баиньки.

— Нет, просто меня такая телочка ждет.

— Как питерские телки?

— В лучшем виде, — выпалил Костя.

— А, так ты, кроме старичка, еще и девочками занимался?