- А когда мы получим наш багаж?

- Его вам доставят прямо по месту жительства, - не моргнув ответил главный инженер. И как это ни странно, многие из несчастных крымских татар долго верили, что после выселения власти собрали по домам их скарб и отправили вслед за ними. Умирая от голода, многие надеялись на спасение - вдруг, наконец-то, прибудут долгожданные вещи, и можно будет обменять что-нибудь на хлеб...

...Фатиме с детьми тряслась в кузове грузовика, везущего их к "благоустроенному жилью". На других грузовиках, мчащихся по пыльной колее так называемой дороги, везли примерно половину ее односельчан. Другую часть жителей Юкары повезли то ли в другое отделение того же совхоза, то ли вообще в другой совхоз. Шофера, которые были свидетелями недоброго разговора начальников о новых переселенцах, поняли, что с этими людьми можно не церемониться, тем более что мужиков, могущих дать отпор, практически среди них не было, и ради забавы гнали машины так, как будто везли не живых людей, а мешки. Люди стучали по крыше кабины, просили ехать потише, но в ответ слышали веселое ржание и ругань на непонятном языке - потом уже, позже крымчане идентифицировали составляющие этой ругательной формулы со знакомыми словами. И вот грузовики лихо затормозили, подняв пыльные облака. Из кабин вышли злобно смеющиеся субъекты, нагло ругаясь в лицо измотанным бешеной поездкой женщинам и старикам. С этими людьми переселенцам предстояло общаться в нынешнем их бытие. В целинные совхозы сгоняли неудачников со всей Средней Азии, здесь были собраны в основном те, кто не ужились в своих кишлаках и аулах, кто не мог прокормить свою семью на прежнем месте и позарился на ссуды, которые давали поселенцам в новых совхозах.

 Сразу же должен сказать, что ни один крымский татарин не получил ни единой копейки ссуды - она то ли и не предполагалась для спецпереселенцев, то ли, что вернее всего, была для них получена и полностью прикарманена высокопоставленными республиканскими чиновниками.

Людей привели к длинному глинобитному сараю, в котором были сколочены двухэтажные нары, и велели занимать места. В ответ на недоуменные вопросы, а где же благоустроенное жилище, хозяева с издевательским смехом указывали на нары из необструганных досок:

- Вот ваше благоустроенное жилье. Разве это не лучше того, что вы имели там у себя, в каком-то Кириму?

- Сынок, то, что мы имели, ты никогда иметь не будешь, - спокойно ответила на это Мелиха-оджапче, и добавила - Да тебе и не надо.

 Женщины дружно подняли крик и никак не хотели входить в сарай, который был предназначен для хранения хлопка в осеннюю непогоду, и где нары срочно оборудовали за несколько предыдущих дней. В ответ на принятую за стандарт общения ругань ожесточившиеся женщины бросились на "гостеприимных" хозяев с кулаками. Те быстро скрылись, оставив новоприбывших одних. Примерно через час верхом на лошадях приехали несколько сытых и чисто одетых узбеков, появилась и вся прежняя шантрапа, которая сочла за благо встать поодаль. Приехавшие верхом спешились и со сладкой улыбкой на лоснящихся лицах подошли к молчаливо ожидающей развития событий толпе, стали пожимать руки оказавшимся впереди старикам.

- Ассалом алейкум, хош келибсизлар! Вас уже покормили? Эй, Джура, джелябды боласы, почему не кормишь гостей? Как, покормил уже? На станции не считается, давай срочно всех здесь корми! Вы, дорогие товарищи, сейчас идите в этот временный барак. Уже для вас дома построены, и только двери и окна нужно поставить. Пожалуйста, поживите несколько дней в этих не очень хороших условиях, скоро мы вас переселим!

Директор совхоза говорил ласково, но, будучи высокого мнения о себе (до войны окончил сельскохозяйственный техникум и сумел откупиться от мобилизации на фронт, что стоило больших денег!) с презрением смотрел на этих, как он считал, рожденных быть рабами людишек. Погодите, завтра вызову милиционеров, они вам мозги вправят! Ишь, в домах жить захотели! Мне своих негде селить! Предатели родины, условия хорошие им нужны!

 Вслух же с маслянистой улыбкой врал:

- Размещайтесь, дорогие гости, это для вас временное жилище, стелите свои постели и отдыхайте! Эй, Джура! Давай, быстро накорми гостей, ты что медленно движешься! Давай, давай!

- Хоп, болади, ходжаин! - Джура, заведующий отделением, покорно сложил руки на груди и дал вполголоса распоряжение своим подчиненным.

Приветственно помахивая рукой, директор совхоза и его нукеры уехали. Руководящие работники отделения получили наглядный урок, как надо разговаривать с толпой в отсутствии милицейской или армейской поддержки, и уже без ругани стали наблюдать, как люди с оглядкой входят в барак. Вскоре принесли несколько джутовых мешков, в которых был хлеб, и принесли в больших дюралевых бидонах воду для питья. У барака стояли так называемые "титаны" для кипячения воды, и работники совхоза показали, где лежит хворост для растопки.

Нельзя сказать, что люди поверили всему, что наговорил директор, но надо было как-то устраиваться. " Стелите постели и отдыхайте", - даже сей черствосердый бай-директор не предполагал, что у большинства нет не то что одеяльца, но даже тряпочки размером с носовой платок! Однако, нашлась неподалеку вынесенная из сарая прошлогодняя солома, и несчастные переселенцы разделили ее между собой, чтобы не лежать совсем уж на голых необструганных досках.

Днем шестнадцатого мая в деревню прибыли машины с солдатами. Взрослые отнеслись к этому факту спокойно, - ведь фронт давно отодвинулся далеко за пределы Крыма. Но радости мальчишек не было границ! Мальчишки всегда тянутся к мужчинам, а в деревне уже несколько лет оставались одни старики, любящие ворчать и поучать по любому поводу, да несколько калек, с которыми тоже неинтересно было проводить время. А тут - бравые солдаты в гимнастерках с погонами, в пилотках со звездой! Очень скоро детишки щеголяли в этих пилотках, а некоторым довелось тайно погладить тяжелые новые автоматы с куцыми прикладами и скрытыми в черных металлических кожухах стволами. Малышей и девчонок расслабившиеся солдаты носили на плечах, угощали сахаром. Для забывших отцовские руки детишек это были счастливейшие часы.

Диян опрашивал всех солдат подряд, не встречали ли они на фронте его папу, он из Москвы на фронт ушел. Один из солдат, не молодой уже усач, чтобы сделать приятное ребенку повел с ним беседу:

- Как, говоришь, твоего папашу зовут? Ага, так! Глаза у него какого цвета? Не знаешь? Что ж это ты... Ага, очки носит? Веселый и добрый? Знаю! Встречал я его! Недавно, на западном фронте. Он у тебя жив и здоров! Точно, Наилем его зовут! Веселый такой...

- А где он сейчас? - воскликнул Диян.

- Сейчас? Да он, кажется, сейчас на побывку домой отправился. Твой дом-то где? В Москве? Точно, в Москву он поехал!

Диян радостно побежал к бабушке, рассказать о солдате, который встречал на фронте его папу...

 Не знаю, какие уж сладкие грезы возникали у девиц и у молодок в связи с неожиданными гостями, но вот старики, те самые, которые всегда ворчат, были встревожены, во-первых, общим возбуждением, а еще их вдруг обеспокоило то обстоятельство, что сорок солдат прибыли на десяти грузовиках. Тем не менее, по решению стариков было зарезано несколько овец и приготовлено для гостей роскошное угощение. Солдаты и их командиры были очень довольны, хотя простодушное веселье солдат контрастировало с загадочной сдержанностью сыто рыгающих офицеров. И когда деревенский оркестрик - даул, зурна ве кемане, - бубен, зурна и скрипка, - уже настроился грянуть "Эски-Кырым хайтармасы" (“Старокрымская хайтарма -танец”), вдруг прозвучала резкая команда, и все военнослужащие нехотя покинули бал. Мальчишки последовали, было, за ними, но командиры грубо отогнали их прочь. Удивленные и обиженные такой резкой переменой мальчишки недолго посовещались и тайком проползли через заросший кустарником ров к машинам, у которых был построен отряд. То, что они услышали, было совершенно невероятно и не хотелось верить своим ушам. Но, не теряя времени, они поползли спешно назад и побежали к старикам с ошеломляющей вестью: отряду дан приказ прекратить всякое общение с татарами и быть готовыми к восьми ноль-ноль начать осуществление вывода всего населения на площадь и погрузки всех в машины. Вещей разрешается взять столько, кто сколько сам понесет. Операцию по выводу из домов завершить за пятнадцать минут. Пресекать панику и всяческое неповиновение. Разрешается стрелять на поражение.