— Не с того начинаешь. Надо решить вопрос с охлаждением струмента.

Старый металлист и его бывший ученик снова склонились над листом ватмана. Виктор конструировал то одну, то другую схему охлаждения режущих инструментов и, перечеркивая их, искал новые пути.

— По-моему, — рассудил Силыч, — схему охлаждения менять не стоит.

— Какой выход?

— Поступим проще: будем сразу охлаждать изделие и струмент.

Светозаров, силясь побороть одолевающую дрему, склонил голову на плечо Силыча и тут же уснул. Старый металлист не. стал будить Виктора. Он позвал из цеха на помощь подростков и уложил его на диван.

— Уходился, — покачал головой Силыч. — Оно и понятно. Недели полторы, поди, не засыпал. Ну, хлопчики, пора и нам за дело.

Завод Яков Силыч Пятуня знал, пожалуй, лучше своего дома. Он с ребятами без особого труда разыскал в опустевших цехах резиновые шланги, трубы нужного сечения, соединительные муфты… И работа закипела. Когда Светозаров проснулся, в промороженные окна цеха заглядывало холодное солнце. Проспать пять часов! Такой роскоши Виктор давно себе не позволял. Наскоро умывшись, он решил идти в цех и на пороге конторки чуть не столкнулся с женой. Наташа тяжело опустилась на скамейку. Лицо у нее было бледное, глаза заплаканы.

«Неужели отца?.. — вздрогнул Виктор. — А может быть, с мамой что случилось?»

Наташа вынула из кармана желтый конверт.

«Ваш отец, муж, сын, — сообщалось в похоронке, — Светозаров Алексей Андреевич погиб смертью храбрых в боях с немецко-фашистскими захватчиками…»

— Маме… Я ничего ей не сказала, — вытерла слезы Наташа. — И ты не говори. Она за последнее время сильно ослабла. Питается очень плохо. Все старается меня и детей получше накормить.

Виктор свернул козью ножку, затянулся до кашля самосадом. Наташа задумчиво опустила голову.

— Война! — вздохнул Светозаров. — Страшная идет война!..

— Ты на войну все не списывай. — Голос у Наташи окреп. — Я в заводском общежитии в постелях у девочек нашла вшей. Мужчины и подростки спят в одежде. В столовой грязь…

Виктор попытался уразумить жену: рабочие, мол, эвакуировали завод, в цехе работают по две смены… Наташа, дав мужу выговориться, предупредила:

— Я, как врач, закрою столовую. Всех рабочих отправлю в баню.

— Ты понимаешь, что говоришь? — растерялся Виктор. — Мы же остановим завод!..

— Если на заводе вспыхнет эпидемия сыпного или брюшного тифа, тебя как руководителя будут судить. Да ты на себя взгляни. На кого похож? — Наташа устало поднялась со скамейки. — Немедленно организуй для рабочих баню, стирку и марш домой мыться.

Виктор хотел заверить жену, что все будет сделано, но не успел. В конторку вбежал побледневший Силыч и скороговоркой выпалил:

— Беда, Лексеич! Страшная беда! Телефонь скорее!..

— Какая беда?

— Продукты!.. Продукты со склада подчистую загребли!..

— А сторож? Где был сторож?

— Связанный лежит.

Светозаров грохнул кулаком о стол.

— Телефонь!.. Телефонь, Лексеич, скорее!..

Начальник особого отряда, выслушав Светозарова, заверил:

— Продукты найдем! Мародеров — расстреляем!

— Ну что? Что сказали?.. — не унимался Силыч. — Души-то подлые! Кого? Кого грабить, мерзавцы, решили? Да за такое дело…

— Продукты найдут! Мародеров — расстреляют! — Виктор положил телефонную трубку на аппарат и так посмотрел на жену, словно хотел сказать: «Видишь, милая, сколько приходится решать неотложных вопросов».

Наташа повторила:

— За эпидемию на заводе тебя как руководителя будут судить.

— Апидемия? — Силыч попятился к порогу. — Неужто, Лексеич, еще беда?

— Наташа в общежитии насекомых вдруг обнаружила. Баню надо немедленно организовать.

— Баню, ясно дело, надо, — согласился Силыч. — А вошь… Эту паскудину мы в гражданку морозом давили. Сегодня погодка в самый аккурат вошебойная. Выбросим постели на снежок — и каюк этой нечисти.

— А как с баней?

— Проще простого. Двадцать железных бочек в душевую для женщин, десять в котельную для мужчин — и все тут!

— Но воду надо горячую.

— Тьфу — и готова! Литье-то после обрубки на мороз вывозим остывать. Две горячих болванки в бочку — и считай закипела.

— Бери, Силыч, пять подростков и занимайся баней, — распорядился Виктор. — Я с Наташей пробегу в общежития и загляну в столовку.

— Я сама этим займусь. Ты иди домой. Чистое белье и одежда в шкафу.

Светозаров взглядом попросил Силыча задержаться. Тот понимающе кивнул головой и, проводив Наташу, быстро вернулся в конторку.

— Как с охлаждением? Почему меня не разбудили? Я спрашиваю: по-че-му?

Телефонный звонок заставил Виктора умолкнуть. Он взял трубку и бодрым голосом ответил:

— Светозаров слушает. Нашли?! У начальника ОРСа Кухманина на даче? Продукты и сто везете на завод? Хорошо. Что будет с ворами? Отдаем под суд военного трибунала.

Переставить сотню станков в технологической цепочке с таким расчетом, чтобы они работали без секунды простоя. Заменить на них электродвигатели. Подвести к каждому станку дополнительную систему охлаждения. Сконструировать и внедрить оснастку… И все это за десять часов! Если бы Светозарову сказали в мирное время, что цех надо перевести в течение суток на выпуск новой продукции, он, пожалуй, счел бы такое дело пустым прожектерством. Но тогда, в морозном декабре сорок первого, Виктор Светозаров в Комитете Обороны кратко доложил:

— Модернизацию закончили.

Краснопролетарцы после реконструкции цеха в первую же смену выдали фронту продукции в два раза больше. Военные грузовики увозили ее с завода прямо на передовую. Защитников столицы рабочие встречали, как самых желанных гостей. Не успеет водитель поставить машину под погрузку, они окружат его и первым делом: «Ну, как там?..»

— Поубавилось прыти у фрицев! — рассказывали красноармейцы. — На передовой порядочек железный!

— Как с харчишками? Как с боеприпасами? С одеждой, видим, порядок!

— Харчишек вдоволь. И с боезапасом полегче стало.

Яков Силыч во время таких бесед больше помалкивал, с завистью поглядывая на военных, иногда наводил справки о друге-ополченце Алексее Андреевиче Светозарове, которого, по его убеждению, должны были непременно знать все фронтовики, а если и вставлял в разговор словцо-другое, то непременно с юморком. Когда смех затихал, он важно поглаживал усы и на полном серьезе просил красноармейцев привезти пару гитлеровских офицеров.

— Для чего, отец, тебе они понадобились? — уточняли фронтовики.

— Поначалу, значится, я бы им разобъяснил, что они хуже бешеных собак. Потом мы бы вывели их за Москву, наскопидарили одно место и без штанков по шоссе пустили. Представьте картину: драпают они во весь дух, а наши вослед: «Улюлю!.. Улюлю!»

— Для такого дела привезем! — хохотали водители. — Тебе, отец, полковников или генералов?

— Согласен на фельфебелей. Только длинноногих выбирайте. Шибче драпать будут.

Приезды фронтовиков на завод поддерживали москвичей и морально и материально. Виктор Светозаров на одном рабочем замечал новенькую гимнастерку, на другом — бушлат, на третьем — ушанку… В столовой, где его мать стала поварихой, в такие дни аппетитно пахло свиной тушенкой, рабочим к скудной пайке хлеба прибавлялись «довесочки», на столах подростков обязательно появлялись сверхнормовые бачки щей или перловой каши.

Забота кадровых рабочих о молодежи проявлялась во всем. Подносятся у кого сапоги, одежонка, цеховые мастера одно починят, другое заштопают, третье перешьют… Правда, иногда старички и приструнивали молодежь, но незлобливо, ради порядка. Да и как иначе поступать? Загонят трескучие морозы в цех снегиря или синицу — пиши пропало!

— Петька, шапкой!.. Шайкой лови! — кричит Ванька. — Эх ты, растяпа!

Добровольных помощников у Петьки — десяток. Они выключают станки и во весь дух мчатся дружку на подмогу. Какая-нибудь девчонка — сорвиголова, желая опередить мальчишек, усядется на ленту транспортера и вмиг вообразит себя летящей на салазках с горы.