— Я слушаю, — напомнил Светозаров Кулишу. — Постарайся быть кратким.

— На фирме Биларда…

— Нам все известно. Но мы не имеем права вмешиваться в такие дела. И вообще…

Светозаров раскурил сигарету, затянулся раз, другой, но так и не смог объяснить своего «вообще».

— Я понимаю, — опустил голову Кулиш. — Я хотел поговорить с вами о забастовке. Мы же не хотим вам плохого…

— Кто это вы? — осведомился Светозаров. — Кого имеете в виду, кроме себя? Вам не кажется, что вы переоцениваете свои возможности. Откровенно говоря, забастовка в данный момент бьет не только по карману хозяина, но и… по нашим заказам. Но в такой сложной обстановке, господин Кулиш, мы с вами не разберемся. Да и не следует нам этим заниматься. Я стремлюсь только к взаимовыгодной торговле.

Кулиш, выслушав Светозарова, намекнул на то, что он мог бы с помощью «своих ребят» за определенное вознаграждение прекратить забастовку.

Виктор закурил вторую сигарету и, повернувшись к Андрею, заговорил резче:

— Считайте, что у нас с вами не было никакого разговора о забастовке. Не наше это дело. Выполнение заказов будет решаться на более высоком уровне. Ясно?

— Извините, — замялся Кулиш. — Я хотел вам и себе только хорошего. Но мистера Биларда мы прижмем!

— Это дело самих рабочих!

Виктор и Антонио пожали Кулишу руку. Андрей вышел из скверика на тротуар. Его шаги в ночной тишине застучали гулко и твердо. Он уходил быстро все дальше и дальше. Светозаров и Ривас молча смотрели ему вслед. На освещенном перекрестке Андрей остановился, помахал шляпой и скрылся в узком переулке.

Утром, едва над Нью-Йорком начал заниматься туманный рассвет, к подъезду гостиницы «Волкот» подкатило такси. Два пассажира сели на заднее сиденье. Один из них попросил шофера:

— Пожалуйста, в торговый порт.

Такси развернулось на каменном пятачке и помчалось по безлюдной улице. Два пассажира понимали друг друга без слов. Когда один из них опускал голову, другой стискивал унывающему руку и ободряющим голосом заверял:

— Все будет хорошо!..

Друзья у ворот торгового порта расставались недолго: обнялись, но русскому обычаю трижды поцеловались.

— Моя последняя просьба в письме, — напомнил Виктору Антонио. — Я его оставил в твоем номере на столе. Ну, друг, прощай! За все большое спасибо!

Две руки, одна, широкая и тяжелая, другая, маленькая, но цепкая и сильная, сплелись в пожатии. На кораблях забили склянки. На одном они зазвенели протяжно, мелодично и, как показалось Светозарову, зовуще. Антонио предъявил чиновникам документы, вещи и направился к причалу. Виктор на такси укатил в город.

В номере на столе Светозаров нашел письмо Риваса.

«Дорогой друг! — писал Антонио. — Я не хочу думать о плохом, но может всякое случиться. Моей дочери Марии три года. Если потребует обстановка, жена пойдет вместе со мной… Марию тогда считай своей дочерью. Я верю: ты будешь ей хорошим отцом и таким, как мне, другом».

Последнюю строчку письма Виктор прочел дважды. Ему не хотелось верить в разлуку с Ривасом, в неизбежность «всякого случая», и он про себя подумал: «Штурмовые отряды гитлеровцев сегодня помогают франкистам душить испанский народ. Завтра они могут полезть на Францию… А послезавтра?..»

Стенные часы пробили девять. Мягкий мелодичный звон Виктору показался похожим на далекий зов набата. Он, прохаживаясь по номеру, припоминал доверительный разговор в Москве в здании Наркомата. Каждое слово наркома и та сдержанность речи, присущая ему, подчеркнутая задумчивым молчанием, помогали Светозарову глубже понять важность порученного дела.

«Станки — эго оружие, танки, самолеты для Красной Армии, — размышлял Виктор. — Надо сделать все, чтобы фирма Биларда досрочно выполнила наши заказы».

Думы Светозарова прервал телефонный звонок.

— Вас беспокоит шофер, — раздался в трубке бойкий голос. — Разрешите подать автомашину?

— Приезжайте.

По дороге на завод шофер рассказал Светозарову, что забастовка во всех цехах прекратилась и мистер Уоллес Билард чувствует себя на седьмом небе,

— Он сейчас у себя?

— Вас к нему?

— Нет, в сборочный, — ответил Виктор и стал обдумывать предстоящий разговор с миллионером. Просить сразу у старого Биларда Андрея Кулиша к себе в переводчики Светозаров не хотел. Мало ли какие у них отношения? Чего доброго, хозяин фирмы и его, советского специалиста, причислит к организаторам забастовки.

В цехе Виктор, как обычно, помогал то одному, то другому рабочему, стараясь интуитивно понять их настроения. Сборщики, подмигивая Светозарову, работали с веселым азартом и небывалым упорством. Бригадиры, наоборот, держались высокомерно, громче и злее покрикивали на рабочих. Виктор понимал причину такого поведения преданных Биларду людей. Хозяин фирмы имел право за их счет возместить убытки, причиненные забастовкой, выставить неугодных за ворота… И выставить не просто, выставить с ярлыком ненадежного человека.

Разговор Светозарова с Кулишом состоялся в обеденный перерыв. Виктор подошел к верстаку, где Андрей обычно съедал бутерброды, поздоровался и, как бы между прочим, спросил:

— Андрей, сколько тебе платит хозяин фирмы?

Кулиш назвал заработок. Виктор объяснил, что готов пригласить его переводчиком, если, конечно, согласится старый Билард.

— Это серьезно? А где Антонио?

— Уехал на родину. Мать у него сильно болеет.

— Я думаю, мистер Уоллес Билард возражать не будет, — повеселел Кулиш. — Работаю я честно, аккуратно… Поговорите с ним.

— Я постараюсь это сделать сегодня.

Виктор хотел побеседовать с мистером Билардом вечером, но миллионер появился в цехе после обеда и, поздоровавшись со Светозаровым, поинтересовался:

— Вы сегодня один работаете?

— У Антонио большое горе. Он отправился домой на испанском судне.

— Какое горе?

— Тяжело заболела мать.

— Печально, — посочувствовал миллионер. — Теперь вам пришлют нового переводчика?

— Вероятно, — согласился Виктор. — Но мы замечали здесь людей, прилично владеющих языками, и, кажется, могли бы временно воспользоваться их услугами.

— Как вам угодно, — рассеянно ответил Билард, роясь в бумагах. Он все же пожелал уточнить, кого это русские считают здесь знатоками языков.

— На несколько дней, до приезда нашего переводчика, — подчеркнул Виктор, — обязанности его мог бы выполнять господин Кулиш. Пригласим его.

— Кулиша?! — иронически улыбнулся мистер Билард. — Сына того русского эмигранта-чудака, который хотел у нас выбиться в деловые люди?

— Я не знаю отца Кулиша.

— Его отец тут начинал дело с дамских шляп. Пока он настраивался на выпуск голубых, мода избрала — зеленые. Пока чудак возился с зелеными, дамы предпочли — соломенные. Короче, прошляпил он половину своих капиталов и занялся выпуском галош. С галошами тоже сел в галошу и решил стать фермером. Три года о его делах рассказывали анекдоты. Наши фермеры специально ездили к нему учиться. Да, да! Они учились у него, как не следует вести хозяйство. Когда его доходы от учеников пошли на убыль, он продал землю и открыл кабак «Белые березы». Тут его дела пошли в гору. Но вскоре такое случилось! — Старый Билард расхохотался до слез. — Заехал в его кабак Троцкий и заказал говяжью отбивную с луком. Кулиш сам обслуживал гостя и подал отбивную с жареным луком и рыжими тараканами. Вечерние газеты Нью-Йорка писали, как рвало Троцкого за столом, печатали рисунки, фотографии… Но это история минувших дней. Выходит, вы решили сына этого чудака взять переводчиком?

— Да, мистер Уоллес Билард.

Миллионер справился о зарплате Кулиша и, услышав ответ, порекомендовал Виктору остановить выбор на одном американце из порядочной семьи, который и вести себя может в высшем обществе, и способен достойно оценить солидную зарплату. Светозаров стоял на своем.

Кулиш подходил ему не только знанием языков, но и большой осведомленностью в области американского станкостроения. Похвала технических способностей Кулиша понравилась хозяину фирмы, даже в какой-то степени возвысила его в глазах советского специалиста. Он долго подчеркивал, что на его фирме порядочный рабочий всегда может выйти в деловые люди, затем еще раз намекнул, что Кулиш не умеет себя подать в высшем обществе, и, как бы делая одолжение, попросил по телефону Роберта прислать Кулиша.