Схватив автомат, Сергей выбежал из хаты. Марфа посмотрела вслед ему сухими, злыми глазами.

Она так и осталась стоять посередине комнаты, под лампой, которая висела на матице, — освещенная сверху, с тенями на лице и гневным блеском в глазах. Была готова сказать то же самое, что сказала брату, любому, кто войдет в дом. Пусть знают, что не ей с малым ребенком быть у них в помощниках. Она просит, даже требует, чтоб оставили ее в покое.

Но в дом никто не входил.

— Пойдем назад! — Сергей грудью остановил Бондаря в сенях.

— Что случилось?

— Ничего. Пошли.

Дмитрий выступил из-за лошадей навстречу Сергею.

— В чем дело?

— Пустое, — уронил Сергей, проходя мимо Дмитрия.

— Чего кипятишься?

Сергей стоял рядом с санями и молчал.

— Дмитрий, нам пока надо отказаться от своего намерения.

— Говори по-людски, что случилось? — В голосе Дмитрия слышался приказ.

— Марфа отказалась помочь, вот что! Выругала даже за то, что заехали к ней. Боится расправы. И Петра почему-то нет дома... Мне тут не все понятно. И потом... потом еще... Моя девушка работала на аэродроме, там, у них. Ее отпустили на несколько дней, но возвращаться она не собирается. Здесь все знают о наших отношениях. Ее завтра схватят первую. Не вышло бы так, как с Марией...

Тихо подошел Бондарь, слушал.

— Говоришь, работала на аэродроме? — горячим шепотом спросил Дмитрий.

— Где-то там.

— Это же здорово! — одним духом, обрадованно воскликнул Дмитрий. — Черт с ним, с дискантом, пусть еще немного попоет, от расплаты не уйдет. Мы должны сейчас же увидеться с этой девушкой. — Он схватил за грудки Сергея и Бондаря, притянул к себе. — Слушайте, давайте упросим ее вернуться на аэродром. Вы понимаете, что значит свой человек в таком логове? Когда мы все будем знать о нем, однажды ночью устроим хвастливым асам такой банкет, что шевченковские гайдамаки нам позавидуют! Ну, раскумекал, Сергей? — Дмитрий, увлекшись, встряхнул юношу.

Сергей молчал. Горячий голос Дмитрия, казалось, не достигал его слуха. В мыслях он был где-то возле Оксаны. Она будто стояла перед ним, улыбалась и спрашивала: «И ты хочешь, чтобы я опять пошла из села, чтобы мы опять долго-долго не виделись с тобой?.. Чтобы я рисковала своей жизнью?» Ему так хотелось увидеть Оксану, услышать ее голос! Но тут же воображение молниеносно нарисовало ночной удар по аэродрому... Горели деревянные бараки, взрывались охваченные пламенем самолеты, падали на снег скошенные пулями гитлеровцы.

— Поехали!

— Чертовы души! Сами и чарку выпили и пожрали, а у меня сосет под ложечкой, — пробормотал Бондарь, ложась в сани.

— Сейчас покушаешь, — сказал Сергей, не оборачиваясь к нему.

Лошади быстро мчали по наезженному пути, что еле заметно стелился серой полосой по улице, припорошенной свежим снегом. Час был не поздний, но село уже спало: только кое-где изредка теплился несмелый огонек. Сергей смотрел на хаты, припоминал парней и девушек. Какое-либо яркое воспоминание на миг освещало его душу, затем ему снова становилось тревожно. Сергей старался припомнить кого-нибудь из подруг Оксаны, чтобы можно было попросить вызвать ее, но никак не мог сосредоточиться. «Оксана... — вертелось в голове, — Оксана...» Его о чем-то расспрашивал Дмитрий, он отвечал и тут же забывал о том, что сказал. Над ним посмеивался Бондарь, толкая кулаком в спину, но Сергея совсем не трогали его насмешки. «Зачем я сказал ему про Оксану? — вдруг спросил себя Сергей и с опасением посмотрел на Дмитрия. — Разве мы так близки, чтобы идти к ней с таким предложением? Разве она согласится на такое?.. Зачем я везу их к ней?..» В эти минуты Сергей, может быть, впервые попробовал глубже разобраться в том, что делал.

Тяжелой была для него дорога на тот край села, куда не однажды ходил с песнями в лунные ночи. До сего времени Сергей целиком, без каких-либо сомнений подчинялся твердой воле Дмитрия, потому что любил его, как родного брата, гордился перед другими своей близостью к нему и никогда не вникал мыслями в то, что советовал, что приказывал Дмитрий. Правильно или нет делает Дмитрий — такой вопрос не вставал никогда. Но вот сейчас Сергей с опасением посматривал на Дмитрия, он даже побаивался его: «Почему такой требовательный? Зачем ему втягивать в опасное дело Оксану? Разве нельзя обойтись без этого?»

Сергей вдруг понял, что его поступки, над которыми он нисколько не задумывался и которые приносили ему удовлетворение и даже радость, уже стали и еще станут чьими-то страданиями. Нет, он должен быть осмотрительнее, умнее.

Задумался Сергей... Впервые в жизни задумался юноша над тем, что он делает.

Вот уже и окраина села. Дмитрий и Бондарь, не понимая причины в перемене настроения товарища, посматривали на поникшего Сергея с недоумением.

— Куда же мы едем?

— Знаю куда. За селом тоже можно всегда найти одну-две хаты.

Действительно, миновав улицу, они вскоре увидели несколько длинных строений. Сергей остановил лошадей.

— Бригадный двор, — таинственно сказал он. — Сейчас здесь одни конюхи.

— Ты уверен, что нам не придется драпать отсюда пешими? — сонно спросил Бондарь.

— Никаких заверений не даю. Я обещал, что тебя в моем доме накормят жареным салом, а ты как раз остался голодным. Тут должен быть мой дядя. Если мы найдем его, большего нам желать не надо.

— Долго не задерживайся, — посоветовал Дмитрий, принимая вожжи из рук Сергея.

Ветер доносил теплый дух конюшни, и лошади возбужденно переступали на месте, нетерпеливо дергали вожжи. Было темно, холодно и тоскливо. Бондарь лежал в полудреме. Дмитрий прислушивался, ждал, думал.

Мысль о нападении на аэродром захватила Дмитрия, как, бывало, в школьные годы захватывала военная юношеская игра. Он уже продумал ее до подробностей. В практические расчеты — когда и как нанести первый удар (Дмитрий во всем руководствовался пока общими знаниями аэродромов) — то и дело врывались личные мечты и эмоции. Он уже переживал шальную радость тех минут, когда гранаты полетят в окна барака, где спят гитлеровские летчики, когда от зажигательных пуль будут вспыхивать самолеты. Дмитрий представлял, как он лично столкнется в темноте с каким-нибудь асом, возможно, с тем самым, который спокойно и методично расстреливал его самолет в воздухе, и расправится с ним со всей беспощадностью. От одной только мысли у Дмитрия пальцы сжимались в кулак и кровь приливала к голове.

Дмитрий хорошо понимал, что для такой операции нужны прежде всего данные о сторожевых постах, распорядке, размещении служб на аэродроме и еще десятки других сведений. Никто из партизан добыть этого не сможет.

Оксана... Оксана... Это имя звучало для Дмитрия, как надежда, как сама победа. Она, только она сможет достать все нужное для отряда. Только бы уговорить ее. Только бы не забыть посоветовать ей, куда надо смотреть, что примечать, как передавать.

Почему так долго нет Сергея?

Послышались шаги. Дмитрий толкнул Бондаря.

— Идут.

— Втроем, что ли?

Сергей возвращался с двумя конюхами, пожилыми людьми. Здороваясь, они подали крепкие шероховатые руки и с опаской заглянули в лица партизанам. Один из них взял лошадей и повел в ворота, другой молча пошел рядом с Сергеем. Дмитрий и Бондарь шли сзади. Протоптанная дорожка вела вдоль посадки.

Сергеев дядя не раз отправлял продукты в Гутчанский лес, не раз выручал партизан. И в эту ночь он послужил своим хлопцам, как мог. В его доме Сергей и Дмитрий встретились с Оксаной, а Бондарь полностью насытил свой голодный желудок.

Говорили допоздна. Оксана неожиданно быстро согласилась с предложением партизан. Когда вышли из хаты, Дмитрий и Бондарь подались за лошадьми. Сергей обнял Оксану и, только дотронулся до ее дрожащих губ, сразу же и отклонился, словно боялся, что их увидят. Не успели сказать друг другу слова, как хлопцы уже появились с санями. Поехали по следу.

Перевалило за полночь. Стало еще темнее. Лицо щекотали редкие невидимые снежинки. Лошади уходили из села неохотно, спотыкались раз за разом да мотали головами.