— Будьте осторожны, — предупредила одна из птиц, — в замке творятся страшные вещи!

— У меня крепкие нервы! Поднимайтесь!

И птицы взмыли в воздух, стараясь держаться за пределами опасной зоны.

Каким-то чудом одна из пушек все-таки стреляла, и за ней столпилось человек тридцать — женщины, дети, старики. На всей остальной территории, куда не доставали пушечные выстрелы, роились мекки. Центральная площадь была усеяна трупами — джентльмены, леди, их дети, — все, кто предпочел остаться в замке.

За пушкой стоял Гарр. Заметив Ксантена, он издал бешеный вопль, развернул пушку и выстрелил вверх. По счастью, это все-таки был не смертоносный луч, а лишь его слабое подобие. Несмотря на то, что прицел был верен, энергия пушки смогла уничтожить только двух птиц. Остальные, сплетясь в клубок, вместе с Ксантеном полетели вниз, и четыре оставшихся в живых каким-то чудом сумели у самой земли затормозить падение.

Совершенно обессиленный, Ксантен пытался выпутаться из ремней. К нему подбежали возбужденные люди.

— Ты не ранен? — кричал Клагорн.

— Нет, только очень испуган.

— Что там видно, сверху?

— Все мертвы, осталось буквально несколько человек. Гарр совсем обезумел, он стрелял в меня.

— Смотрите! Мекки на стенах! — закричал Морган, заметив неуклюжие фигурки, карабкающиеся по укреплениям.

— О-о! Смотрите, смотрите! Они прыгают... Нет, их сбрасывают!

Стороннему зрителю трагично и жутко было бы смотреть, как страшно медленно, как будто время замедлило свой равномерный бег, маленькие фигурки людей и мекков, вцепившихся с них в последнем смертельном объятии, отделялись от парапета и устремлялись вниз, к земле, навстречу гибели. Но, никакого наблюдателя, конечно, не было, и время не замедляло своего бега. Все защитники замка, находившиеся на стенах, погибли. Замок Хагедорн оказался в руках мекков.

Ксантен задумчиво рассматривал изысканный силуэт замка, такой знакомый и близкий, — и теперь такой чужой!

— Они долго не продержатся. Надо всего лишь разрушить солнечные батареи или накопители — и у них не будет энергии для синтеза сиропа.

— Давайте сделаем это немедленно, — предложил Клагорн, — пока они сами не догадались об этом. Птицы!

Вскоре четыре десятка птиц — каждая несла по два обломка скалы величиной с человеческую голову — тяжело поднялись в воздух, облетели замок и, вернувшись, доложили, что солнечных батарей больше не существует.

Осталось только заложить выходы туннелей, чтобы мекки не вырвались наружу.

— А что же будет с пейзанами? И с фанами? — тоскливо заметил Хагедорн.

Ксантен грустно покачал головой.

— Теперь мы все должны стать Искупающими — слишком много грехов.

— Мекки продержатся не более двух месяцев, я уверен в этом. — Клагорн как-то пытался приободрить окружающих.

Но прошло почти полгода, пока однажды утром не отворились ворота замка и наружу не выбрался изможденный мекк.

— Люди! — просигналил он. — Мы умираем от голода. Мы не тронули ваших сокровищ, выпустите нас или мы все уничтожим.

— Наши условия таковы, — отвечал ему Клагорн. — Мы сохраним вам жизнь, если вы приведете в порядок замок, соберете и похороните убитых. Потом вы почините корабли, и мы доставим вас обратно на Этамин.

— Ваши условия приняты. — Мекк едва держался на ногах. Произнеся слова капитуляции, он упал без сознания.

Пять лет спустя Ксантен, его жена, Глис Лугоросная, и двое прекрасных малышек находились по своим делам в окрестностях реки Сены. Воспользовавшись возможностью, они посетили замок Хагедорн, в котором жили теперь всего несколько десятков человек. Среди них был и Хагедорн.

Он сильно постарел за эти годы. Волосы поседели, щеки ввалились. Былой величавой осанки тоже не было. Годы согнули его. И в глазах, еще не явно, но уже виднелась старческая доброта и смирение. Трудно было определить его настроение. Они стояли вблизи скалы с возвышающимся на ней замком, укрывшись в тени развесистого орехового дерева, а дети неподалеку играли в какую-то свою игру.

— Теперь это просто музей, — рассказывал Хагедорн, — а я в нем смотритель. Этим же делом, по-видимому, будут заниматься последующие Хагедорны, потому что замок обязательно нужно сберечь, ведь здесь собраны бесчисленные сокровища. Замок дряхлеет, уже появились призраки. Я сам не раз их видел по ночам. Э-ге-ге, какие были времена, правда, Ксантен?

— Да, — согласился тот, — но я бы не хотел их вернуть. — Они помолчали, оглядывая громаду замка, будто видели его впервые.

— Грядущие поколения — что они будут думать о нас? — промолвил Хагедорн, задумчиво глядя на резвящихся детей. — О наших сокровищах, книгах, искусных вышивках?

— Они будут приходить сюда наслаждаться, как это делаем мы сегодня, — после паузы, вздохнув, ответил Ксантен.

— Да, там есть чем полюбоваться. Не пойдешь ли ты со мной, Ксантен? У меня еще сохранился запас старого благородного вина.

— Благодарю тебя, но мне не хочется тревожить старые воспоминания. Мы продолжим наш путь.

— Я понимаю тебя, Ксантен. Ну что ж, прощай, счастливого пути.

— Прощай, Хагедорн! — И они с сыном зашагали обратно в мир, снова принадлежащий людям.

На мелководье пришел полдень, ветер стих, сонное море шелковисто блестело. На юге под облаками висела черная пелена дождя, в прочих местах в воздухе копилась мрачная муть.

Плотный рой судов для сбора водорослей дрейфовал над мелководьем, часть из них обслуживала платформу «Биоминералов», металлический прямоугольник в две сотни футов длиной и сотню футов шириной.

В четыре часа воздух прорезал высокий звук, объявляя конец дневной вахты.

Сэм Флетчер, помощник управляющего, оставил кают-компанию, пересек палубу, проскользнул в дверь офиса и осмотрелся. Кресло, в котором обычно за очередным производственным отчетом сидел Карл Райт, пустовало. Флетчер оглянулся в сторону цеха, однако Райта в поле зрения не было. Странно. Он пересек кабинет, просмотрел выработку за день:

Трихлорид родия — 4,01

Сульфид тантала — 0,87

Ренихлорид трипиридила — 0,43

Общий объем, по подсчетам Флетчера, составлял 5,31 — так себе смена. Но он все равно опережает Райта. Завтра последний день месяца, и Сэм едва ли мог отказать себе в удовольствии еще немного опустить соперника. Предвидя протесты и жалобы Райта, он улыбнулся и присвистнул сквозь зубы. Его наполняла веселая уверенность. Не каждый месяц наступает конец полугодового контракта и можно вернуться на Звездный Остров с шестимесячным кредитом в кармане.

Гром и молния, где этот Райт? Флетчер выглянул в окно. В поле зрения попал вертолет, принайтованный к палубе талями для защиты от сабринских шквалов, мачта, черный горб генератора, резервуар с водой, а в дальнем конце платформы — распылители, емкости для золы, колонны Тсветта и целый склад ящиков.

Темная фигура заслонила дверной проем. Сэм обернулся, но это был Агостино, из дневной смены, которого только что сменил Блю Мэрфи, оператор Флетчера.

— Где Райт? — спросил Флетчер.

Агостино оглядел помещение.

— Я думал, он здесь.

— А я думал, что он уже кончил работу.

— Нет, я только что оттуда.

Флетчер пересек комнату, заглянул в ванную.

— И там нет.

Агостино собрался уходить.

— Я собираюсь в душ, — он опять просунулся в дверь. — Мы сильно отстаем по ракушкам.

— Я свяжусь с баржей, — Флетчер вышел следом за Агостино, направляясь в цех.