— Отдаешь ли ты себе отчет, — загремел Семм Войдервег, — в том, что Царь-Краген оставляет за собой привилегию защищать наши плоты от меньших крагенов? Отдаешь ли ты себе отчет в том, что, напав на маленького крагена, ты по существу напал на самого Царя-Крагена?

Склар Хаст задумчиво ответил:

— Я отдаю себе отчет в том, что для того, чтобы убить Царя-Крагена, нам понадобятся гораздо более мощные инструменты, нежели веревка и долото.

Семм Войдервег отвернулся — у него не было слов. Люди без энтузиазма смотрели на Склара Хаста. Некоторые из них, казалось, разделяли негодование Старейшин.

Иксон Мирекс почувствовал горечь и истощение, овладевшее людьми.

— Сейчас не время для воздаяния преступникам по заслугам, — он скорбно замолчал, опустив голову. — Как только мы восстановим урон, который понесли, займемся остальными делами, — и воскликнул, не в силах сдержать душившей его ярости: — Преступление Склара Хаста не должно остаться безнаказанным. Я объявляю Большой Сбор на плоту Уведомляющем, который состоится через три дня. Пусть судьбу Склара Хаста и его сообщников решит Совет Старейшин.

Склар Хаст тем временем подошел к Мэрил Рохан, сидевшей над трупом отца, уткнувшись лицом в ладони.

— Мне очень жаль твоего отца, — пробормотал он. — Мне жаль всех, которые погибли сегодня. И больше всего мне жаль, что я причинил тебе боль.

Мэрил посмотрела на него с выражением, которого он не смог понять.

— Когда-нибудь, — еле слышно пробормотал он непослушными губами, — страдания плота Спокойствия приведут к лучшим временам — для всех людей на всех плотах. Я вижу, что это моя судьба — сразиться с Царем-Крагеном. Больше меня ничто на свете не интересует.

Мэрил Рохан заговорила тихим ровным голосом.

— Желала бы я, чтобы мое будущее было столь же ясно и определенно. У меня тоже есть свой долг, который я должна исполнить. Я должна выяснить, откуда взялось зло, с которым нам пришлось сегодня встретиться. Был ли его причиной Царь-Краген или Склар Хаст? Или кто-то другой?

Сказав это, она уставилась невидящим взором перед собой, словно не замечая ни тела отца, ни стоявшего рядом Склара Хаста.

— Зло существует — это факт. У него есть источник. Моя задача — найти этот источник, изучить его природу. Только когда мы будем знать, кто наш враг, мы сможем победить его.

Никто и никогда не достигал дна океана. Двести футов были границей, которую не переступали даже самые отважные ныряльщики, срезавшие в этой пучине стебли тростника и добывавшие твердую древесину корня. Дальше начиналась неизвестность. Некто Бен Мармен, Шестой, из Зазывал, наполовину сорвиголова, наполовину безумец, опускался натриста футов, и там в чернильном мраке разглядел стебли, поднимающиеся с еще большей глубины. Однако дальше ход был закрыт; не помогали ни грузы, привязываемые к ногам, ни ведра с воздухом, надеваемые на голову. Каким же образом морская растительность умудрялась прикрепляться корнями ко дну? Некоторые предполагали, что растения эти очень древние и растут с тех пор, когда уровень воды в океане был гораздо ниже. Другие считали, что, наоборот, опустилось океаническое дно.

Из всех плотов Уведомляющий был самым большим; это был первый плот, заселенный колонистами. Центральная его часть простиралась примерно на девять акров; лагуну окружали три-четыре десятка отдельных плотов-островков. Здесь, на Уведомляющем, примерно раз в год проходили традиционные сборы колонистов, в которых принимали участие все взрослые члены сообщества. Не считая этих сборов, люди редко оставляли свои плоты — существовало распространенное поверье, что Царь-Краген не одобряет путешествий. Он дозволял утлым лодкам Кидал и самодельным плотам из ивы и тростника сновать вдоль прибрежной зоны и между плотами, но на этом его снисходительность заканчивалась. Суда, выбирающиеся в океан без определенной цели, он безжалостно уничтожал.

Лодки, доставлявшие колонистов к месту сбора, Царь-Краген никогда не трогал, хотя, казалось, всегда знал о намечающемся собрании и даже наблюдал за происходящим со стороны, с расстояния примерно в четверть мили. Откуда он получал эту информацию, оставалось загадкой; бытовало мнение, что на каждом плоту есть такой человек, который только с виду похож на человека, а на самом деле воплощает в себе дух самого Царя-Крагена. Через него-то, согласно поверью, морскому животному и становится известно все, что происходит на плотах.

В течение трех дней перед Советом между плотами безостановочно перемигивались маяки. История разрушения плота Спокойствия была передана во всех подробностях, вкупе с обвинениями Арбитра Мирекса против Склара Хаста и его сторонников. На плотах завязывались дискуссии, были даже разногласия. Однако, поскольку, как правило, Арбитр и Сводник каждого из плотов выступали против Склара Хаста, нашлось очень немного таких, кто поднимал голос в их защиту.

В утро Совета, когда небо еще не успело налиться синевой, лодки-кораклы, нагруженные людьми, двинулись со всех сторон к Уведомляющему. Выжившие с плота Спокойствия, которые нашли прибежище на плотах Трашнека и Бикля, прибыли одними из первых, вместе с публикой с Альмака и Сционы, находившихся в крайней западной части флотилии.

Все утро лодки сновали между плотами, свозя народ к месту сбора. К полудню первые группы уже добрались до Уведомляющего. Каждая группа имела свою эмблему, указывавшую плот, с которого она прибыла. Кроме того, кое-кто носил также знаки, выражающие принадлежность к касте: традиционные прически, метки на лбу и ленты на груди. В остальном одежда была почти одинаковой: рубахи и панталоны из морского льна, сандалии из рыбьей кожи, церемониальные перчатки и эполеты, украшенные дробленым жемчугом моллюсков.

Новоприбывшие останавливались в предусмотренной для этого гостинице, где им предлагался обед, состоявший из пива, пирогов с морским горохом, заперченной рыбы, которая по особому рецепту консервировалась в пряностях, и маринованного лосося. После этого гости расходились по разным частям плота, в соответствии с традиционным кастовым делением.

В центре плота находился помост с трибуной. Вокруг него располагались скамьи, на которых сидели Старейшины каст, Мастера, Арбитры и Сводники. С трибуны мог выступить любой желающий, в порядке очередности. Как правило, все собрания открывали Старейшины, призывавшие молодежь к доблести и благородству, — так случилось и в этот раз. Час спустя после того, как солнце достигло зенита, к помосту пробился первый оратор «из толпы»: осанистый и дородный Пакостник с плота Моделинда, который подобным же образом открывал дискуссию на пяти предыдущих собраниях. Каждое его выступление было заранее одобрено Старейшинами, и сейчас его речи рассматривались уже как необходимое зло. Взгромоздившись на трибуну, он начал свою речь. Его голос был голосом прирожденного оратора: звучным, хорошо поставленным, с мощными верхами и бархатными низами. Его речь лилась плавно и соразмерно; его периоды были длинны, сравнения — продуманны, описания — красочны.

— Ну вот, мы и снова вместе. Я рад вновь увидеть ваши лица, которые с каждым годом становятся для меня все более знакомыми и любимыми. Но увы! — многих я не вижу среди нас; они ушли за бесконечные Пределы! И сколь многие из них ушли безвременно, испытав на себе лишь несколько дней назад праведный гнев Царя-Крагена, перед которым мы все испытываем благоговейный страх. Ужасное стечение обстоятельств побудило эту Первозданную Сущность выказать свое величие. Это не должно было случиться; этого никогда не случилось бы, если бы мы свято придерживались наших древних традиций. Ибо кто мы такие, чтобы оспаривать мудрость предков? Эти благороднейшие и мужественнейшие из когда-либо живших людей, отважившиеся противостоять тирании обезумевших рабов, сумели захватить Корабль, уносивший их к жестокой судьбине, и нашли для себя убежище здесь, в этом благословенном мире! Наши предки хорошо знали необходимость дисциплины и неукоснительного следования законам; они определили касты и назначили для каждой из них свою задачу, согласно занятиям, которым они предавались в Отчем Мире. Кидалам привычнее было закидывать сети и удить рыбу, Поджигателям — заниматься маяками, Пакостникам, к которым я имею честь относить и себя, — варить смолу, в то время как каста Казнокрадов дала нам немало славных Сводников, которые смогли обеспечить нам милость и благосклонное покровительство великодушного Царя-Крагена... Подобное порождает подобное, — продолжал оратор. — Дети наследуют родителям, и навыки не исчезают, но сохраняются и оттачиваются до совершенства. Почему же в таком случае касты разрушаются и уступают место неразберихе и беспорядку? Я обращаюсь к нынешней молодежи: читайте Аналекты, изучайте артефакты в Музее, вернитесь к принципам, которые были выработаны вашими отцами! У вас нет наследства более драгоценного, чем ваша кастовая принадлежность!