1907 Zepp'lin III Еще ты здесь, в юдоли дольней… Как странен звон воздушных струн! То серо-блещущий летун Жужжит над старой колокольней. Его туманные винты, Как две медузы, дымноструйны. И мнится – вот он, юный, буйный, Заденет древние кресты. Но взмыл, – и режет облак пыльный Своим сверкающим ребром. И пар небес, под острием, Растаял, нежный и бессильный. Дрожит волнистая черта, На нем и в нем всё что-то дышит… И ласково его колышет, Смиряясь, злая пустота. Нет, мы не здесь, в юдоли дольней, Мы с ним, летим, к завесе туч! И серый луч скользит, колюч, Над удивленной колокольней. Francfurt а. М. 1909 Довольно Мы долго ей, царице самозванной, Курили фимиам. Еще струится дым благоуханный, Еще мерцает храм. Но крылья острые Времен пронзили, Разбили тайну тьмы. Мы поняли, прозрев, кому служили, – И содрогнулись мы. Сладка была нам воля Самозванки, Пред нею сладко пасть… Мы не царице отдали – служанке Бессмысленную власть. Довольно! С опозоренного трона Столкнем ее во прах. Дрожи, закройся складками хитона, Лежи на ступенях. Лежи, смирись – и будешь между нами, Мы не отгоним прочь. Лежи на ступенях, служи при храме, Но храма не порочь. Ты всё равно не перейдешь отныне Заветную черту. Мы, сильные, свергаем власть рабыни, Свергаем – Красоту. 1909 14 Декабря Ужель прошло – и нет возврата? В морозный день, в заветный час, Они на площади Сената Тогда сошлися в первый раз. Идут навстречу упованью, К ступеням Зимнего Крыльца… Под тонкою мундирной тканью Трепещут жадные сердца. Своею молодой любовью Их подвиг режуще-остер, Но был погашен их же кровью Освободительный костер. Минули годы, годы, годы… А мы всё там, где были вы. Смотрите, первенцы свободы: Мороз на берегах Невы! Мы – ваши дети, ваши внуки… У неоправданных могил Мы корчимся всё в той же муке, И с каждым днем всё меньше сил. И в день декабрьской годовщины Мы тени милые зовем. Сойдите в смертные долины, Дыханьем вашим – оживем. Мы, слабые, – вас не забыли, Мы восемьдесят страшных лет Несли, лелеяли, хранили Ваш ослепительный завет. И вашими пойдем стопами, И ваше будем пить вино… О, если б начатое вами Свершить нам было суждено! 14 декабря 1909
СПБ Стихотворения, не включенные в «Собрание стихов»* «Всё колдует, всё пророчит…» Всё колдует, всё пророчит, Лысоглавый наш Кузьмич… И чего он только хочет Ворожбой своей достичь? Невысокая природа Колдовских его забав: То калоши, то погода, То Иванов Вячеслав… Нет, уж ежели ты вещий, Так наплюй на эти вещи, Не берись за что поплоше, Брось Иванова с калошей, Потягайся с ведьмой мудрой, Силу в силе покажи. Ворожун мой бледнокудрый, Ты меня заворожи. Реплика ведьмы …бойся, Зинаида, Двери, тени и кольца… Эко диво, ну и страхи! Вот так сила колдуна! Нет, в хламиде иль в рубахе – Всё одна тебе цена. Тени легкие люблю я, Милы мне и ночь – и день. И ревнуя, и колдуя, Я легка, сама – как тень. Дверью – может лишь Валерий Брюсов – Белого пугать! Что мне двери, что мне двери, Я умею без потери, Не помяв блестящих перий, В узость щелки пролезать. Ну а кольца… Я ль не знала Тайны колец и кругов? Я чертила и стирала, Разнимала и смыкала Круги, кольца – властью слов. Ты колдуешь в уголочке, Манишь, манишь – не боюсь… Ты не в круге – весь ты в точке; Я же в точку не вмещусь. Нет, оставь пустые бредни. Не тебе играть со мной! Замыкаю круг последний, Трехцветный и тройной. Подожди, хламиду снимешь, Будешь, будешь умирать! И тогда придешь… и примешь Трехвенечную печать. 21 марта 1905 «Ты не один в своей печали…» Ты не один в своей печали… Ждала громов не от тебя ли Душа моя? Ее надежды окрыляли, Но крылья нежные упали, – Грушу и я. Поверь, я знала и заране Незлую власть очарований Твоих – стихов… Но жаль мне власти тайных знаний… Она рассыпалась в обмане, Она растаяла в тумане Красивых слов! |
