1904 СПБ Не здесь ли? Я к монастырскому житью Имею тайное пристрастие. Не здесь ли бурную ладью Ждет успокоенное счастие? В полночь – служенье в алтаре, Напевы медленно-тоскливые… Бредут, как тени, на заре По кельям братья молчаливые. А утром – звонкую бадью Спускаю я в колодезь каменный, И рясу черную мою Ласкает первый отсвет пламенный. Весь день – работаю без дум, С однообразной неизменностью, И убиваю гордый ум Тупой и ласковой смиренностью. Я на молитву становлюсь В часы вечерние, обычные, И говорю, когда молюсь, Слова чужие и привычные. Так жизнь проходит и пройдет, Благим сияньем озаренная, И ничего уже не ждет Моя душа невозмущенная. Неразличима смена дней, Живу без мысли и без боли я, Без упований и скорбей, В одной блаженности – безволия. 1904 Победы Звезды люблю я и листья весенние, – Темную землю и алую кровь. Чем сочетанья во мне совершеннее, Тем горячее и тем неизменнее Жадного сердца живая любовь. Шорохи теплые, прикосновения Хаоса черного, – вас ли губить? О, не пред образом мрака и тления, Не пред угрозою всеразрушения Может живая любовь отступить! Темные шорохи, слепорожденные, Я ли закрою пред вами лицо? Безблагодатные и беззаконные, Вас я хочу разбудить, мои сонные, Вас заключить в световое кольцо. Небо от крови закатной червоннее… Мне ль по мостам золотым не идти? С каждым мгновеньем люблю неуклоннее, С каждым мгновеньем любовь озареннее, Ближе воскресная смерть на пути! 1906 Успокойся? Своей рукою Вседержитель К спасенью хочет привести. И уготована обитель, И предназначены пути. Всё решено от Духа Свята, Он держит всех судеб ключи, Он всех спасет. Не трогай брата, Не убеждай… Оставь. Молчи. Но если всем своя дорога, И есть завет: не прекословь, – Зачем же нам, по воле Бога, Дана – бездейственно – Любовь? 1904 Дождичек
О, веселый дождь осенний, Вечный – завтра и вчера! Всё беспечней, совершенней Однозвучная игра. Тучны, грязны и слезливы, Оседают небеса. Веселы и шепотливы Дождевые голоса. О гниеньи, разложеньи Всё твердят – не устают, О всеобщем разрушеньи, Умирании поют. О болезни одинокой, О позоре и скорбях Жизни нашей темноокой, Где один властитель – Страх. И, пророчествам внимая, Тупо, медленно живу, Равнодушно ожидая Их свершенья наяву. Помню, было слово: крылья… Или брежу? Всё равно! Без борьбы и без усилья Опускаюсь я на дно. 1904 Они Звенят, поют, проходят мимо, Их не постичь, их не догнать, Во мглу скользят неуловимо – И возвращаются опять… Игра и дымность в их привете, Отсветы мыслей, тени слов… Они – таинственные дети Еще несознанных миров. Не жизнь они – но жажда жизни, Не звуки – только дрожь струны. Своей мерцающей отчизне Они, крылатые, верны. А я, разумный и безвластный, Заворожить их не могу, Остановить их лет неясный, Зажечь на этом берегу. Я только слышу – вьются, вьются, Беззвонный трепет я ловлю. Играют, плачут и смеются, А я, безвластный, – их люблю. 1904 Коростель «Горяча моя постель… Думка белая измята… Где-то плачет коростель, Ночь дневная пахнет мятой. Утомленная луна Закатилась за сирени… Кто-то бродит у окна, Чьи-то жалобные тени. Не меня – ее, ее Любит он! Но не ревную, Счастье ведаю мое И, страдая, – торжествую. Шорох, шепот я ловлю… Обнял он ее, голубит… Я одна – но я люблю! Он – лишь думает, что любит. Нет любви для двух сердец. Там, где двое, – разрушенье. Где начало – там конец. Где слова – там отреченье. Посветлеет дым ночной, Встанет солнце над сиренью, Он уйдет к любви иной… Было тенью – будет тенью… Горяча моя постель, Светел дух мой окрыленный… Плачет нежный коростель, Одинокий и влюбленный». |
