Обнаружить сословия в России сложнее в силу еще одной аномалии, ответственность за которую следует разделить между самой императрицей и русской лексикой. Если говорить точнее, то это — любопытное отсутствие во всех трех Грамотах какого-либо легко узнаваемого слова, передающего представление о «сословии». Точнее, там есть слова для обозначения конкретных сословий, и в первую очередь дворянства, часто именуемого «шляхетство» при цитировании законов начала XVIII века. Позднее в том же столетии, в том числе и в этих Грамотах, Екатерина II использует слово «дворянство». Менее последовательно городские жители как совокупность иногда называются «мещанство», хотя у слова есть и более узкое (также и более привычное) значение: это те, кто не принадлежит ни к одной из пяти более почетных категорий горожан. Однако ни в одном законе Екатерины не встречается родовое обозначение XIX века — «сословие». В ее время это слово обозначало всего лишь «сбор», «перечисление», «собрание» и необязательно людей; и поэтому оно вовсе не являлось субъектом законодательства^{360}.[134]

Вероятно, лучше всего для обозначения сословия подходило уже хорошо утвердившееся слово чин. Оно часто встречалось в политическом словаре тех дней и, более того, могло опираться на свое происхождение, что уже было немало: в XVII веке этим словом, в частности, могли обозначать профессиональную категорию или, более широко, сословие. Слово «чин» часто использовалось с определением «духовный» или «воинский», и как раз в этом смысле употреблял его Петр I, когда говорил о купеческом чине в своем указе о единонаследии 1714 года^{361}. Его современник, самоучка Иван Тихонович Посошков, использовал это слово, когда говорил о церкви, армейских офицерах, купцах и даже крестьянах[135]. В статьях 104, 180, 243 и 561 «Большого Наказа», опубликованного в 1766 году в качестве инструкции Уложенной комиссии, императрица использовала слово «чин» следующим образом: в первом, втором и четвертом случаях — как эквивалент французского слова «rang», а в третьем случае — слова «ordre». На современном английском слово «чин» можно передать как «rank» или «class» в немарксистском смысле.

Однако проблемы, обременявшие этот термин, погубили все надежды. Во-первых, чин ассоциировался в первую очередь с государственной службой, с долгом перед государством и даже государственным вознаграждением за службу. В этом смысле было неудобно применять данное слово к тем, кто не служил государству. Во-вторых, это слово было слишком специфическим, так как подразумевало ограниченные группы, выделенные по роду занятий. Так, например, в разное время наряду с чином церковной иерархии существовал канцелярский чин, военный («афицерский») чин — наряду с дворянским чином, а наряду с купеческим чином — городской чин. Вероятно, это были корпорации в зачаточном состоянии, но это еще не были сословия. Настоящей катастрофой для будущности этого слова стало вмешательство в лексику, осуществленное Петром I в 1722 году при издании Табели о рангах. В результате значение слова «чин» еще более сузилось до значения «должности» (office), хотя первый император продолжал использовать слово и в более широком значении. Два значения, широкое и узкое, будут еще кое-как сосуществовать на протяжении всего

XVIII века и даже доживут до века XIX, но к концу столетия слово «чин» в широком значении начало уступать более сильным конкурентам[136].

Продолжим наш лексикологический экскурс. На протяжении всей русской истории часто встречается слово род в значении «ряд поколений, происходящих от одного предка» или даже «каста». В 1760-е годы это слово применялось Екатериной II и ее «правой рукой», Иваном Ивановичем Бецким, совершенно определенно к так называемому «среднему роду людей», которые, освободившись от старых предрассудков и получив соответствующее образование, как предполагалось, составят новое «третье сословие». Ожидалось, что это будет сословие, не имевшее прецедента в российской истории, несмотря на то что этимологически слово род связано с понятием семьи и рождения и само имеет долгую родословную[137]. Так, глава XVI «Большого Наказа», в которой говорится о «среднего рода людях», нашпигована упоминаниями «рода» (статьи 378, 380, 382 и 383, при этом в первых двух случаях это понятие передано по-французски как «classe d’hommes», а в следующих двух — как «état»). С другой стороны, Уложенная комиссия Екатерины II сформировала частную комиссию под названием «О разборе родов государственных жителей», которая и составила проект закона о «среднем роде людей». Так что слово могло употребляться и употреблялось по-разному.

Были и другие, более слабые претенденты на право передать содержание понятия «сословие». Григорий Николаевич Теплов, один из самых близких доверенных лиц императрицы, передал это понятие заимствованным словом штат: «средний штат людей». Попытка была неудачной и нашла мало последователей. Более того, она оказалась напрасной, так как в конце концов юридическое значение этого слова было побеждено бюрократическим: для будущих поколений русских слово «штат» будет значить количество служащих и перечень должностей государственного учреждения. Иногда встречается слово класс, которому было суждено большое будущее, пусть и в немного более спорном контексте, но в течение всего XVIII столетия оно преимущественно употреблялось в значении категории или при классификации в научном смысле. Довольно популярно было слово член. Несмотря на то что Петр III употребил его в своем указе, освобождавшем российское дворянство от обязанности служить, оно в конце концов не прижилось, вероятно из-за того, что употреблять его приходилось очень осмотрительно[138]. В «Большом Наказе» Екатерины смысл слова «сословие» передается словом звание (в статье 370, где ему дан французский эквивалент «ordre», а также в статье 375, где эквивалентом ему служит «état»); но это слово, кроме того, передает значение, связанное с профессией или родом занятий (в статьях 330, 605 и 647). Хотя и в Грамотах мы тоже встречаем это слово, употреблено оно только во втором значении. Как и в случае со словом «чин», оно часто обозначает военный род занятий или военную категорию. Но перспектив у слова «звание» не было, оттого, вероятно, что оно чаще относилось к отдельным лицам, а не к их совокупностям[139]. Наконец, в начале XVIII века в законодательстве появляется польское слово стан, примерно передающее понятие «сословие», но использовалось оно непоследовательно. Значение, которое нас интересует, со временем исчезло, однако другое значение — «лагерь», «место стоянки», а также административно-территориальная единица — дожило до современности.

Ближе к тому значению, которое нас интересует, и на самом деле наиболее близко к значению слова «сословие» находится существительное состояние. В своем знаменитом сочинении «О крепостном состоянии крестьян в России», где отстаивалась целесообразность предоставления крепостным прав собственности (оно было представлено в Вольное экономическое общество в 1768 году и удостоено премии), Алексей Яковлевич Поленов передал понятие «сословие» словом «состояние». То же слово он использовал и в другом своем сочинении — о среднем сословии^{362}. Более официально, хотя и немного двусмысленно, использовала это слово Екатерина II в статьях 104 и 561 в русском переводе «Большого Наказа» Уложенной комиссии^{363}. Как мы уже видели, она также использовала для выражения этого понятия и другие слова. Затем в статье 46 манифеста, изданного по случаю победы над Турцией 17 марта 1775 года, императрица вновь прибегла к этому слову, но на этот раз точно, назвав купеческое и мещанское состояния^{364}. Несмотря на то что здесь его значение еще слишком узко для наших целей, в том же году императрица использовала его в собирательном смысле^{365}. Во всех трех Грамотах 1785 года она употребляет слово последовательно и в собирательном смысле. Так, например, в статье 80 Жалованной грамоты городам мы видим, что «городовых обывателей, среднего рода людей, или мещан, название есть следствие трудолюбия и добронравия, чем приобрели отличное состояние». Таким образом, похоже, что ближе к последнему десятилетию своей жизни, после многих размышлений она наконец остановилась на единственном слове, выражавшем понятие «сословие». Будто подтверждая лесический выбор императрицы, ее интеллектуальный противник князь М.М. Щербатов использовал это слово в том же общем смысле примерно годом позже в своем сочинении «О повреждении нравов в России»: когда в государстве настанет порядок, пишет он, то «каждый сократится в свое состояние». Это слово встречается еще в нескольких местах сочинения, передавая почти тот же смысл^{366}. Десятилетие спустя Александр Николаевич Радищев будет использовать его почти так же[140]. И, наконец, в конце столетия Александр Андреевич Безбородко, вероятно, как и другие, подчинивший покорно свой образ мыслей екатерининскому, заметил, что «в России три суть состояния народные: дворянство, мещанство и поселяне»^{367}. Приняв во внимание эти улучай употребления слова, можно прийти к его более точному определению.