— Сет, мне очень жаль, но твои родители взяли с меня слово ничего тебе не говорить. Это касается Говарда…

Она замолчала, а Сет в глубине души понадеялся, что осуществилась его потаенная мечта и брат наконец перестал страдать.

— Что случилось? — быстро спросил он.

— У него произошло кровоизлияние в мозг. Он практически уже умер.

Сет был ошеломлен:

— Практически? То есть он все-таки еще жив?

— Он еще дышит. Он подключен к аппарату искусственного дыхания. Твои родители всю неделю неотступно сидят у его постели.

— Зачем, черт побери, они это делают? Он уже двадцать лет как почти умер! Что это за клиника, будь она неладна! — Сет просто выходил из себя.

Джуди вздохнула.

— Не знаю, Сет, — тихо сказала она. — Я только могу сказать, что твоя мама все время сидит там, чтобы проследить, что Говарду оказывают помощь.

— Я попрошу кого-нибудь меня прикрыть и завтра первым же рейсом вылетаю, — решительно заявил Сет. — Думаю, это будет рейс «Американ эйрдайнс» в иол восьмого.

— Я тебя встречу! — обрадовалась Джуди, — Тебе предстоит тяжелая поездка, но я буду очень рада с тобой повидаться.

— Я тоже, — поддакнул Сет.

Через полчаса он уже засовывал в дорожную сумку то, что ему могло понадобиться в поездке: рубашку, галстук, шорты, носки, зубную щетку и косметичку.

И главное — шприц.

— Господи, Сет, какой у тебя усталый вид!

— Я всю ночь глаз не сомкнул. Мне предстоит сделать нечто ужасное.

— Не тебе, а нам, дорогой, — поправила Джуди. Они шагали под руку по длинным проходам чикагского аэропорта О’Хара. Было раннее утро. — Мы с тобой сделаем это вместе.

Мимо проносились толпы озабоченных деловых людей, торопящихся поспеть каждый на свой рейс. Они поднялись на третий уровень автостоянки, где Джуди оставила машину, и теперь их голоса эхом отдавались в гулком бетонном лабиринте. Сет хранил молчание, а Джуди вырулила из бокса и двинулась вниз по эстакаде.

— Передумал? — спросила она.

— Не уверен. Сказать по правде, я до смерти боюсь.

Они выехали на трассу. Джуди попыталась его успокоить:

— Сет, ты все правильно решил.

— А кто-то скажет, что я вообразил себя Господом Богом.

— Не думаю, чтобы Бог хотел, чтобы какой-нибудь человек страдал без нужды, особенно когда больной даже не понимает, что формально он еще жив. Ты же сам мне тысячу раз это говорил!

— Знаю, — кивнул он. — Но что, если меня поймают?

На это у нее не было ответа. На самом деле такая мысль преследовала ее с того самого момента, как они согласились в том, что физическое существование без какой-либо надежды на выздоровление, да к тому же исполненное боли, не имеет смысла искусственно продлевать.

А Сет пошел еще дальше и признался, что в подобных случаях он помогал бы больному уйти. Если бы тот сам этого захотел.

— И еще одно, — вслух рассуждал Сет. — Не могу же я заявиться туда прямо с медицинским саквояжем. Это будет слишком явно!

— Я об этом думала, — ответила Джуди. — У меня в сумке для шприца хватит места.

Он кивнул и сказал:

— Лучше всего было бы просто выдернуть аппарат искусственного дыхания из сети. Будь у них хоть капля настоящего гуманизма, врачи бы сами это давно сделали. Когда страдают от боли лошади, их пристреливают, чтобы не мучились. Почему к человеку другое отношение?

— Наверное, большинство людей считают, что Господь любит их больше, чем лошадей.

— Нет, — поправил Сет. — Лошадей Он любит больше, ведь Он позволяет нам прекращать их страдания.

Они въехали на парковку клиники Святого Иосифа и встали в дальнем углу. Сет открыл свой чемоданчик и достал шприц, который вдруг показался ему огромным. После этого он вынул из кармана два пузырька.

— Что это? — спросила Джуди.

— Хлористый калий. Вполне обычное соединение, присутствующее в человеческом организме. Он нужен для клеток мозга. Если ввести его большой дозой внутривенно, он вызывает остановку сердца. И он не может вызвать подозрений, поскольку его наличие в организме никого не удивит.

Он проткнул иглой крышечку флакона и стал набирать жидкость в шприц.

— По крайней мере, я в последний раз буду видеть страдания Говарда.

Говард. Сегодня он еще не называл этого имени вслух. Всю ночь и весь полет он изо всех сил старался думать не о своем несчастном брате, а о каком-то безымянном больном. «Это не твой брат, — твердил он себе, — это всего лишь страдающий набор бесполезных органов, который невозможно определить как личность».

Сет набрал содержимое второго пузырька и протянул шприц Джуди. Та, озираясь, завернула его в носовой платок и стала запихивать в сумочку.

— Некоторое количество вытечет, пока донесем, — встревожилась она.

— Не волнуйся, — голос Сета был каким-то механическим, — этого больше чем достаточно.

Она аккуратно закрыла сумочку. Они вышли из машины и рука об руку направились к входу, гравий громко шуршал под их ногами.

Они как раз входили в центральную дверь, когда из лифта вышел измученный и небритый Нэт Лазарус.

— Сет! — хрипло окликнул он. — Вот так сюрприз! Мама обрадуется, что ты приехал. — Повернувшись к Джуди, он беззлобно добавил: — Ты, кажется, обещала не…

— Пап, это я виноват, — перебил Сет. — Я не нашел вас по телефону, позвонил Джуди и заставил ее объяснить, что у вас тут происходит. Так как он?

Отец пожал плечами:

— Как он? С таким мальчиком, как Говард, на этот вопрос так прямо не ответишь. В других обстоятельствах я бы сказал, что ему стало немного хуже, но ведь ему и до того было хуже некуда…

— А мама как?

Нэт вздохнул:

— Ответ ты прекрасно знаешь сам. Как она может быть? Сидит у него денно и нощно и говорит с ним без умолку о последних новостях, о новомодных голливудских диетах — ну, обо всем, что в журналах пишут. Непонятно, как она еще голос не сорвала.

— А поспать ей удается? — забеспокоился Сет.

— Она заставила их поставить ей кровать прямо в палате. «На тот случай, если я ему понадоблюсь», — так она сказала. Я-то в этой палате задыхаюсь, так что я сейчас еду в мотель и ложусь спать.

— И правильно делаешь, пап. Тебе это не помешает. До завтра.

— Да, пока. — Тут Нэт устало добавил: — Рад тебя видеть, Джуди.

Подходя к палате, Сет сжал Джуди руку.

Чем ближе они подходили, тем громче становился шум аппарата искусственного дыхания.

Дверь была слегка приоткрыта, и над спинкой прикрытого зеленым пледом кресла виднелась седая голова Рози Лазарус. Она сидела лицом к старшему сыну и, судя по всему, не отрывала глаз от его лица. Сет и Джуди могли видеть только огромный железный аппарат искусственного дыхания.

— Привет, мам, — тихонько окликнул Сет.

Ответа не последовало.

— Мам, это я, — громче сказал он, а сам подумал: «Чертова штуковина! Так грохочет, что она не слышит собственного сына. Живого сына!»

Он вошел в палату, Джуди за ним. Когда он тронул мать за плечо, та испуганно подскочила.

— Ой, Сет! — Она со слезами обняла его. — Говард так тяжело заболел! Врачам никак не удается ему помочь. Может, в твоей клинике есть специалист, к которому обратиться?

Он покачал головой:

— Мам, я такого не знаю.

— Тогда нам остается сидеть и ждать, — ответила мать. Тут она заметила, что сын не один. — Здравствуй, Джуди, милая. Хорошо, что ты приехала.

Сет впервые посмотрел на брата. На фоне аппаратуры лицо его выглядело крошечным. Глаза были закрыты, на лбу — испарина. «Ему наверняка больно, — подумал Сет. — Если Говарду сейчас чего-то и хочется, так это чтобы все поскорей закончилось, я это твердо знаю».

Он опять повернулся к матери.

— Мам, ты-то как? Ты хоть не забываешь поесть?

— Это сейчас не имеет значения. Со мной все будет в порядке.

— Миссис Лазарус, а вы сегодня завтракали? — заботливо спросила Джуди.

— Уже пора завтракать? Я думала, день еще не закончился.