Наконец он открыл дверь ее гостиной и опустил Сесили на козетку, поставленную перед камином.

— Благодарю вас, ваша светлость.

Фраза прозвучала более чем холодно, но Сесили ничего не могла с собой поделать. Она сердилась на Лукаса сразу по нескольким причинам и не собиралась вести себя так, будто ничего не произошло, когда в действительности произошло: случилось нечто до крайности ее возмутившее.

— Пожалуйста, — напряженно ответил Лукас. — А теперь, может, соизволишь рассказать, что тебя толкнуло так глупо рисковать собственной жизнью? Если бы Кристиан не послал за мной…

Сесили перебила мужа:

— О! Давай обсудим, как Кристиану удалось послать за тобой. Объясни мне, пожалуйста, почему твой друг знал, что ты вернулся в столицу, а жена — нет?

Лукас резко ответил:

— Я не обязан объяснять тебе свои поступки! Но одной из причин были как раз твои сегодняшние действия.

Сесили сжала кулаки.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же не будешь отрицать, что непременно стала бы впутываться в мое расследование?

Сесили вспылила:

— Я не впутываюсь! Если я считаю, что могу быть чем-то полезна в поисках убийцы Уилла, почему бы мне не сообщить об этом тебе?

— Сесили, ты не просто сообщаешь. Ты начинаешь действовать самостоятельно. Когда у тебя появляется какая-то идея, ты переходишь от мыслей к действиям с прямо-таки молниеносной скоростью. Это прекрасно, когда ты занимаешься своими научными исследованиями, но в реальном мире это может кончиться тем, что тебя убьют.

— О, милорд, прошу прощения, — проговорила Сесили с преувеличенной вежливостью. — Я думала, что живу в реальном мире. У меня даже мысли не было, что мне предназначено оставаться в вымышленном мире, где обитают только ученые с их нелепыми представлениями.

— Не будь ребенком! — отрезал Лукас. — Я не хочу уязвить твою гордость, а пытаюсь уберечь тебя от опасностей.

— Ты это уже говорил. Что только пытаешься меня защитить. Чего ты мне не сказал, это почему ты так поступаешь. Мой отец всегда говорил, что защищает меня, потому что любит. Вот уж нелепая логика! — сказала она насмешливо. — Но как насчет тебя, Лукас? Если я такая дурочка и не от мира сего, что меня нужно защищать от последствий моих собственных поступков, то с какой стати тебя это вообще волнует? Тебе же лучше, если я допрыгаюсь до того, что меня убьют. Тогда ты будешь свободен и сможешь жениться на каком-нибудь робком создании, которое никогда не причинит тебе ни малейшего беспокойства.

— С такой стати, что я тебя люблю, черт возьми! — рявкнул Лукас.

Напрочь забыв о раненом плече жены, он сгреб ее в объятия, прижал к себе и поцеловал с таким пылом, что она почувствовала слабость в ногах. И не только от потери крови.

Послышалось робкое покашливание, и это разрушило чары.

— Ваша светлость, я не хотел вас беспокоить, — пролепетал с нервным смешком Джордж, молодой слуга. Он явно смутился, застав их в столь интимный момент. — Но п-при шел доктор Тиллби.

Лукас отступил от Сесили на шаг, они смотрели друг на друга и оба тяжело дышали. Наконец Лукас приказал Джорджу, не отрывая взгляда от Сесили:

— Проводи его сюда.

Сесили безропотно позволила мужу усадить ее обратно на козетку, но, усевшись, тут же отдернула руки, как будто обожглась.

Вошел врач и со спокойствием, достойным восхищения, поинтересовался:

— Ваша светлость, что, как вы полагаете, не в порядке?

Доктор пробыл у Сесили минут двадцать. Он велел ей принять немного обезболивающего, наложил повязку на рану и уложил в постель. Когда он ушел, Лукас сел возле кровати и накрыл тонкую кисть Сесили своей большой сильной рукой.

— У меня еще есть что сказать! — сказала она, борясь со сном. Опий уже начал действовать, и у нее слипались глаза, но Сесили старалась сосредоточить взгляд на лице мужа. — Не думай, что ты победил.

Лукас издал короткий резкий смешок.

— Не волнуйся, дорогая! — Он поднес ее руку к своим губам. — Я с нетерпением жду, когда ты снова начнешь кричать на меня, как торговка рыбой.

Сесили затрясла головой, словно пытаясь стряхнуть сон, который медленно наваливался на нее.

— Почему ты это сказал? — Ее голос смягчился. — Так нечестно. Совсем нечестно.

Он усмехнулся:

— Знаешь, как говорят? На войне и в любви все средства хороши.

Как Сесили ни боролась со сном, ее глаза сами собой закрывались.

— Я не могу… — пробормотала она. — Не могу позволить тебе…

Лукас наблюдал, как его непобедимую Амазонку одолевает сон, и она проигрывает битву. Он наклонился над ней и коснулся губами лба.

— Боюсь, герцогиня, что ты не можешь мне помешать, — нежно произнес он. — Я буду тебя любить, позволишь ты мне это или нет.

На следующее утро Сесили проснулась одна. Несмотря на то, что накануне в нее стреляли, чувствовала она себя на удивление посвежевшей. Она быстро оделась, вышла в коридор и увидела, что дверь в ее покои охраняют три дюжих слуги.

«Это Лукас постарался», — подумала Сесили. Она пошла по коридору и, к досаде своей, обнаружила, что слуги последовали за ней, — по-видимому, им приказано ходить за ней повсюду. Она повернулась и обратилась к старшему из них:

— Джеймс, почему вы идете за мной?

Сесили старалась говорить спокойно: в конце концов, слуги не виноваты, что их хозяин глупый перестраховщик.

— Ваша светлость, — ответил юноша, — герцог велел нам везде сопровождать вас. По крайней мере до тех пор, пока тот человек, который вчера в вас стрелял, не пойман.

— Он приказал нам ни в коем случае не оставлять вас одну, — добавил Джордж.

— Вот как?

Сесили понимала, что муж действовал из добрых побуждений, но ей было очень неприятно узнать, что все доводы, которые она ему вчера приводила, не возымели ни малейшего эффекта. Он продолжал обращаться с ней как с женщиной, которая понятия не имеет, как себя защитить. Мало того, делал это под благовидным предлогом заботы о ее безопасности.

— Что ж, надеюсь, вы готовы к тому, что вам сегодня придется много ходить, потому что мы с кузинами отправляемся по магазинам.

— Конечно, ваша светлость, — ответил Джеймс с непроницаемым выражением лица. — Мы будем сопровождать вас всюду, куда вы пожелаете направиться.

— Превосходно! — воскликнула Сесили с напускной бодростью. — Сначала я позавтракаю, а вы пока позаботьтесь, чтобы подали экипаж.

Минут через двадцать Сесили уже сидела в карете с Мэдди и Джульет, они направлялись на Бонд-стрит. Сегодня им нужно было купить подарок для Вайолет к ее предстоящему дню рождения. Кузины по очереди обняли Сесили, стараясь не задеть раненое плечо.

— Тебя могли убить. — Джульет озабоченно нахмурилась. — Обещай мне, что никогда больше не будешь так рисковать.

Но Сесили небрежно отмахнулась:

— Ты напоминаешь мне Уинтерсона. Будь на то ваша воля, мне вообще больше не удалось бы выйти из дому.

— А по-моему, это очень мило, что он хочет оградить тебя от опасности, — с чувством сказала Мэдди. — Найдется немало жен, мужьям которых безразлично, нападет ли на них какой-нибудь маньяк или нет.

Джульет не могла долго оставаться серьезной.

— Да что там, я готова держать пари — некоторые были бы даже очень рады, — сказала она. — В наше время браки в высшем свете в таком состоянии, что еще удивительно, как преступники не предлагают такое решение в качестве услуги недовольному супругу.

Сесили пожала кузине руку.

— Ах, Мэдди, не то чтобы я не ценила его заботу, просто всю жизнь боролась против ограничений, которые общество накладывает на молодых девушек. Я надеялась, что, когда выйду замуж, у меня по крайней мере будет больше свободы, а не меньше. Разве не так должно быть?

— Сесили, но ведь это не обычная ситуация, — возразила Джульет. — В конце концов, в тебя же в самом деле вчера стреляли. Одно дело — страхи твоего отца, что если ты пойдешь по стопам матери, то пострадаешь так же, как она, другое — вполне разумное желание Уинтерсона защитить тебя от вооруженного сумасшедшего. Твоя мать умерла потому, что у нее было воспаление мозга. От этого никто не мог бы ее по-настоящему уберечь. А когда человеку угрожает убийство, можно предпринять вполне реальные шаги для его спасения.