Лукас усмехнулся в темноту.

Зная, какая у Сесили страстная натура во всем, что касается жизни вообще, он не удивился, когда обнаружил, что она такая же страстная и требовательная любовница. Хотя мисс Херстон и была невинной, она, вне всякого сомнения, знала, чего хочет. Своей безыскусной лаской она его чуть не прикончила. Ее прикосновения возбудили его сильнее, чем это могли сделать самые искушенные куртизанки Европы. Если бы можно было судить об успехе их будущего брака по одному только сегодняшнему случаю, то они, несомненно, составили бы поистине великолепную пару.

— Нам нужно отсюда выбираться, — решительно сказала Сесили.

Она подошла и встала рядом с Лукасом. «Вот она снова во всей красе, ее натура», — с иронией подумал он.

— Запросто, — ответил он, положив руку ей на поясницу. Он снова попробовал нажать на ручку двери, и, к его величайшему удивлению, она легко подалась.

«Что за чертовщина?»

— Дверь не заперта! — сказал Лукас.

Он не мог в это поверить, его разум лихорадочно искал объяснение.

— Что-о?

Сесили, подбежав, сама взялась за ручку двери. Дверь открылась, и она шагнула за порог.

— Осторожно, — тихо предупредил Лукас. — Он может быть еще там.

Сесили тут же вернулась в комнату. Некоторое время оба молчали, напряженно вслушиваясь в тишину. Они пытались расслышать малейший намек на движение или какой-нибудь шорох, но все было тихо, если не считать звука их дыхания.

Удостоверившись, что в здании никого, кроме них, нет, Лукас взял Сесили за руку и вывел в коридор. Они тихо поднялись по лестнице и вышли на улицу тем же путем каким вошли.

Они уже ехали в карете по направлению к Херстон-Хаусу, когда Сесили произнесла вслух то, что не давало Лукасу покоя с той минуты, как он обнаружил, что замок открыт.

— Вы думаете… — Сесили запнулась, — нас подслушивали?

Лукас тоже задавал себе этот вопрос, но решил успокоить ее:

— Конечно, нет.

Однако, крепко обнимая Сесили за талию, он понимал, что далеко не уверен в этом. «Это еще один пункт в длинном списке обвинений против этого ублюдка», — думал его светлость. Наконец они въехали в переулок позади Херстон-Хауса.

— Завтра я нанесу вам визит, — сказал Лукас. — Постарайтесь выспаться.

Но когда он сам добрался до постели, уснуть оказалось непросто.

На следующее утро Лукаса ждала неожиданность: в маленькой гостиной он нашел мать и Клариссу. Женщины предпочитали эту гостиную другой — огромной, в которой предыдущие герцог и герцогиня принимали гостей в дневное время.

Домой Лукас вернулся в начале третьего ночи, убедившись, что Сесили благополучно попала в Херстон-Хаус через дверь на террасу, которую заблаговременно оставила незапертой. На обратном пути оба молчали, чувствуя себя крайне неловко. Когда, прощаясь, Сесили сделала реверанс, Лукас церемонно поклонился, словно они были просто знакомы.

Но теперь, при ярком свете солнца, Лукас знал, что должен сделать. И до того как поехать в Херстон-Хаус, намеревался известить о своих планах мать и невестку.

— А Лукас. — Опустив пяльцы, мать подняла голову и посмотрела на него. — Это сюрприз для нас. Я думала, ты каждое утро ездишь верхом в парке.

Лукас подошел к матери и поцеловал в щеку, потом сдержанно кивнул Клариссе. Со времени их последнего разговора о судьбе Уилла невестка его сторонилась. Сейчас она лишь ненадолго подняла взгляд от вышивания и заметила не без сарказма:

— Вы выглядите усталым. Полагаю, лондонские вечерние развлечения задержали вас допоздна.

Лукас, пропустив это замечание мимо ушей, сел в кресло с высокой спинкой.

— Я пришел к вам по делу.

Вопреки здравому смыслу Лукас надеялся избежать бестактных вопросов. Обе дамы посмотрели на него с удивлением. Тогда он снова встал, понимая, что удобнее сообщить свою новость, расхаживая по комнате, чем сидя под прямым прицелом их недоуменных взглядов.

— Хочу, чтобы вы обе знали, что сегодня я буду просить мисс Сесили Херстон выйти за меня замуж.

Наступила полная тишина. Лукас некоторое время слышал только стук собственного сердца, отдававшийся в ушах. Потом Кларисса гневно воскликнула:

— Как вы могли? — Она вскочила с дивана и стремительно шагнула к нему. — Она дочь убийцы вашего единственного брата! Значит, все это время, пока вы делали вид, что озабочены только выяснением правды о том, что случилось с Уильямом, это была всего лишь ложь? Вашему отцу было бы стыдно за вас!

— Кларисса, — вмешалась Уинифред, — я прошу не строить предположения о возможных ощущениях моего покойного мужа в подобных обстоятельствах. Боюсь, что тревога за Уилла ожесточила вашу душу. Лукас имеет полное право жениться на той, кто ему по сердцу, и если его избранницей стала мисс Херстон, ни вы, ни я не имеем права ничего говорить по этому поводу.

Кларисса с надрывным всхлипом выбежала из комнаты.

Мать поддержала Лукаса на словах, но он подозревал, что она тоже далеко не в восторге от его решения. И все же был благодарен за то, что она встала на его защиту. Он сел на диван рядом и спросил:

— Мама, что ты на самом деле об этом думаешь?

— Я сказала именно то, что думаю, — ответила Уинифред. Она взяла сына за руку, словно он снова был маленьким мальчиком, нуждающимся в утешении. — Ведь тебе не требуется мое разрешение.

— Не требуется, — согласился Лукас. — Но я боюсь, что с этим браком не все так просто.

Уинифред нахмурилась, и Лукас вдруг оробел.

— Свадьба должна состояться… скоро, — добавил он смущенно.

— Ох, Лукас… — Он видел, что мать разочарована. — Я надеялась, что хотя бы у тебя будет брак по любви, как у меня с твоим отцом.

— Вполне возможно, что так и будет. — Лукас неожиданно для себя понял, что говорит искренне. — Думаю, мы друг другу подходим. Во всяком случае, больше, чем Уилл и Кларисса.

— О, в этом их обогнать не трудно, — сухо заметила мать. — Скажи, ты веришь, что отец мисс Сесили невиновен в исчезновении Уильяма?

— Этого я не знаю, мама. Пока мы не нашли ничего, что говорило бы в пользу лорда Херстона, и ничего, что говорило бы против него. Но мы поженимся независимо от этого. Если окажется, что лорд Херстон действительно виноват, тогда пойдут разговоры. Еще больше, чем уже ходит.

— Я не обращаю внимания на сплетни. — Уинифред посмотрела на сына с глубокой преданностью. — Ты же знаешь, для меня важнее всего, чтобы ты был счастлив.

Лукас встал, наклонился к матери и поцеловал в щеку.

— Спасибо за понимание. Я уверен, Сесили тебе понравится, когда я представлю ее семье. Она, конечно, очень независимая, но у нее очень щедрое сердце. Как еще у одной знакомой мне леди.

Польстив матери на прощание таким образом, Лукас ушел.

В дом Херстона на Гросвенор-сквер Лукас приехал безупречно одетый и в боевом настроении. Он попросил аудиенции у леди Вайолет Херстон и в считанные минуты был препровожден в ее гостиную.

— Мистер Уинтерсон, что привело вас к нам?

Леди Вайолет сидела на диванчике, обитом ситцем. Она жестом указала Лукасу на стул напротив. Рядом с ней на сиденье аккуратно лежали пяльцы с вышиванием, и от Лукаса не укрылось, что она покосилась на свою работу, словно ей не терпелось продолжить вышивать.

Он решил говорить напрямик:

— Миледи, я пришел по довольно деликатному вопросу. — Уинтерсон вдруг занервничал так, как не нервничал уже много лет. Он прочистил горло. — Это касается мисс Херстон.

Леди Херстон вопросительно подняла бровь:

— Вот как? Продолжайте, ваша светлость.

Она говорила спокойно, но Лукас уловил в ее голосе металлические нотки. Он глотнул.

— Я пришел просить руки мисс Херстон. Знаю, что ее отец сейчас нездоров, поэтому пришел к вам как к ее мачехе, хотя она уже совершеннолетняя и может выйти за меня замуж и без вашего согласия.

Леди Херстон мгновение всматривалась в его лицо, словно пытаясь прочесть по нему то, о чем Лукас умолчал, потом беззлобно заключила: