Наклонившись, он нежно поцеловал ее. На его сухих губах остались следы ее красной помады. Рассмеявшись, она вытерла его губы свободной рукой, в то время как он прошептал:

– Я только лишь помог ему.

Позднее в ту ночь в клубе сработала пожарная тревога, оповестившая о возгорании. На место происшествия съехались пожарные, заполнившие парковку и пытавшиеся совладать в темноте с безжалостным пламенем, однако их усилия были тщетны. Огонь поглотил «Luna Rossa» полностью, уничтожая клуб и сжигая его дотла.

С наступлением рассвета огромный столб дыма можно было увидеть с противоположной стороны города, однако Коррадо не был тому свидетелем. Он крепко спал в своей постели, обнимая своими сильными руками свою жену. Впервые за многие годы они вместе проспали допоздна.

Коррадо находился в неведении до тех самых пор, пока на пороге резиденции Моретти не показалась полиция, которая и уведомила его случившемся: дело всей его жизни выгорело дотла, став объектом поджога. Полицейские заверили его в том, что будет проведено тщательное расследование случившегося, однако Коррадо оно не требовалось. Он сразу же понял, чьих это было рук дело.

Наконец, после стольких лет, ирландцы осуществили свое возмездие.

Если бы во главе организации стоял кто-то другой, то в Чикаго разгорелась бы полномасштабная война, которая не оставила бы от Города ветров камня на камне – различные группировки объявили бы охоту, твердо решив уничтожить друг друга – однако Коррадо был умнее.

После нескольких провальных операций и неудавшегося покушения на жизнь Коррадо, вспыхнувшая вражда завершилась бойней в подпольном клубе азартных игр, находившемся под контролем О’Бэннона. Люди Коррадо ворвались в клуб посреди дня, разоружили собравшихся и перебили их одного за другим. Ирландцы никогда не знали, откуда ожидать удара.

Дабы воздать им в полной мере – и, возможно, забавы ради – люди Коррадо перед уходом подожгли здание.

«Бойня в День святого Валентина: Часть II» – так охарактеризовали это события средства массовой информации, даже несмотря на то, что случилось это поздней осенью. На следующий день заголовок на передовице местной газеты гласил: «ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ БОСС МАФИИ ЗАДЕРЖАН ДЛЯ ДОПРОСА». Вскоре после этого газеты разносили уже новую весть: «КИЛЛЕР ИЗ КЕВЛАРА ВНОВЬ ВЫПУЩЕН НА СВОБОДУ». Все знали, что Коррадо отдал приказ по устранению ирландцев, однако у него было твердое алиби, которое никто не мог опровергнуть: вместе со своей женой он присутствовал на встрече с подрядчиками, внося финальные штрихи в план строительства нового клуба «Luna Rossa».

Однако не только Коррадо строил в это время планы. Одновременно с событиями, имевшими место в Чикаго, Хейвен и Кармин отправились на другой конец страны, в целости и сохранности добравшись до маленького города-призрака Блэкберна. На земле, где некогда располагалось ранчо Антонелли – ранчо, которое Коррадо намеренно уничтожил – теперь высился каркас нового здания. Трехэтажное строение, возводимое с нуля, через некоторое время станет первым официальным центром «Safe Haven».

– Я хочу построить тридцать три центра, – сказала Хейвен. – Это будут места для таких людей, как я – здесь они смогут начать новую жизнь. Если они сбегут, то я хочу, чтобы они знали, что существует место, где их ждут. Я хочу, чтобы они знали, что они не одиноки.

Деревянная дверь синего цвета сотрясалась от настойчивого стука. Кармин стоял на верхней ступени лестницы в своем доме на Фелтон-драйв в Чикаго и смотрел вниз в тускло освещенное фойе. Входная дверь находилась во власти теней, однако лучей вечернего солнца еще было достаточно для того, чтобы он мог заметить дрожавшую от силы ударов дверь.

– Ты откроешь? – спросила Хейвен, выходя позади него из спальни. Кармин продолжал безмолвно смотреть на дверь, наблюдая за тем, как проворачивается ручка. Господи, они пытались практически вломиться в дом. Шумно вздохнув от отсутствия реакции со стороны Кармина, Хейвен проскользнула мимо него. – Ладно… я сама открою.

Преодолев лестницу по две ступени за раз, Хейвен остановилась в фойе, дабы отпереть полдюжины замков, на установке которых настоял Кармин. В этот момент из спальни выпорхнула еще одна фигура, которая протолкнулась мимо Кармина безо всякой деликатности, которая была так присуща Хейвен. Розовая, сияющая форма едва не сбила Кармина с ног. Пошатнувшись, он заметил, как размытая фигура бросилась вниз и скрылась из виду.

– Извинения приняты! – крикнул Кармин.

– Извини! – услышал он в ответ детский голос. Дверь черного входа открылась и вновь закрылась еще до того, как Хейвен успела бы отпереть входную дверь.

Наконец, открыв ее, Хейвен впустила в дом поток солнечного света, в лучах которого она практически засияла. Она начала было говорить и едва успела произнести слог, когда кто-то забежал в дом. Маленький футболист врезался прямо в нее, будто бы вообразив себя полузащитником, выполнявшим захват квотербека.

Пошатнувшись и отойдя на несколько шагов назад, Хейвен рассмеялась и, потянувшись к маленькому мальчику, обняла его.

– Винни! Кому я говорила о том, что нельзя налетать на людей? – послышался с крыльца громкий, резкий голос, узнав который Кармин поморщился. Через несколько секунд в фойе шагнула блондинка.

Тесс.

Зайдя в дом, она потянулась к своему сыну, однако Хейвен отвела его в сторону, уводя из зоны досягаемости его матери.

– О, все в порядке. Ему же всего пять лет.

В ответ Тесс только лишь закатила глаза, в то время как мальчик, выскользнув из объятий Хейвен, бросился к двери черного входа.

– Не бегай по дому, Винни!

– Ничего страшного, – сказала Хейвен, махнув в сторону выбежавшего во внутренний двор мальчика. – Нам не привыкать. К тому же, он ничего не испортил.

Кармин усмехнулся, наблюдая за тем, как Тесс пытается удержаться от ответа. Она терпеть не могла, когда кто-то оспаривал ее решения, но, вместе тем, она знала, что в этом доме слово Хейвен было законом. Ее все слушались – даже Кармин, который имел привычку никого не слушать.

Коррадо, вне всяких сомнений, подтвердил бы это. Кармину нравилось думать, что именно его неспособность следовать правилам уберегла его от жизни в хаосе. Коррадо знал, что это не для него, что долго он так не протянет.

Никогда еще Кармин не был так чертовски благодарен за то, что он потерпел неудачу в чем-то столь серьезном.

Несмотря на то, что Кармин привык никого не слушать, он слушал свою жену. По его мнению, дело было не столько в авторитете, сколько в вопросе уважения. После всего того, через что Хейвен прошла, живя в домах чужих людей, она заслуживала права контролировать то, что происходило в ее собственном доме. Поэтому, если она хотела выкрасить стены в розовый цвет и позволяла людям бегать по дому и верещать как банши, значит, так тому и быть.

Покачав головой, Тесс уступила и едва слышно пробормотала: «Настоящая тетя».

Хейвен улыбнулась, будто бы это звание льстило ей, и перевела взгляд на входную дверь, которая все еще была открыта. В фойе, широко улыбаясь, шагнул Доминик, который, казалось, был вне себя от радости. Он был одет во все черное, а на голове у него красовалась жуткая клоунская маска, вышедшая прямиком из экранизаций по романам Стивена Кинга.

– Twinkle toes, – воскликнул он. – Ты готова?

Хейвен энергично закивала.

– А ты?

– О, ты же знаешь, – ответил Доминик. – Я всегда готов.

Закатив глаза, Кармин спустился вниз по лестнице, не испытывая и десятой доли того энтузиазма, который исходил от Хейвен и Доминика. Услышав его шаги, все перевели взгляд на лестницу. Хейвен и Доминик улыбнулись, в то время как Тесс поприветствовала его с присущим ей «глаза б мои его не видели» выражением. В ответ он только лишь кивнул ей, воздерживаясь от своего традиционного саркастичного приветствия.