Спустя мгновение в уголках ее глаз показались слезы, одна из которых скользнула по ее щеке. Он быстро стер ее и Хейвен улыбнулась, безмолвно успокаивания Кармина. Эта улыбка была тем самым ответом, которого он ждал.

– Ты не попросил бы вернуть тебе свободу? – тихо спросила Хейвен.

Кармин покачал головой.

– Она не нужна мне без тебя.

– В этом нет необходимости, – пожаловалась Хейвен, смотря на улицу через тонированное стекло. Пролетавшие мимо здания сливались в темноте воедино, пока они ехали по улицам Чикаго.

– Мистер ДеМарко с этим не согласен, мэм, – донесся с водительского сиденья вежливый голос.

– Называть меня «мэм» тоже излишне, – сказала Хейвен, бросив взгляд на водителя. Она заметила, что он наблюдал за ней в зеркало заднего вида с явной нервозностью. Было очевидно, что он был новеньким и не желал тратить впустую первый шанс проявить себя.

– Прощу прощения, мэм, – тихо ответил он, отводя взгляд.

Хейвен мягко улыбнулась и вновь посмотрела в окно, обдумывая всю ироничность ситуации. Ее удивляло то, как сильно все изменилось – несколько лет назад она не смогла бы даже представить себе такого. Хейвен часто думала обо всем, что привело их на тот этап, на котором они находились, размышляя о том, как все могло бы сложиться при других обстоятельствах. Она знала, что это было бессмысленно, поскольку мысли о прошлом в любом случае не могли ничего изменить, но прогнать их ей все равно не удавалось.

Сколько бы она ни обдумывала все случившееся, в конечном итоге все упиралось именно в то событие, которое послужило началом всех последующих – убийство ее бабушки и дедушки.

Бабушка и дедушка… Хейвен сомневалась в том, что она сможет когда-нибудь к этому привыкнуть. Понятие семьи для нее всегда олицетворяла собой только лишь ее мать. Кармин хотел объяснить ей все случившееся, обещая, что в будущем он будет более открытым с ней, однако в действительности всю правду ей сообщил Коррадо. Он рассказал ей истории о том, какими людьми они были – по его словам, у ее бабушки и дедушки была крепкая семья, в которой все гордились друг другом. Коррадо рассказал ей о том, что они были очень рады рождению дочери. Хейвен было очень непривычно слушать о корнях своей материи и узнавать о том, насколько сильно родители желали ее появления на свет… насколько сильно они ее любили.

– Мэм? – посмотрев на водителя, Хейвен заметила, что он вновь наблюдает за ней. – На 41-ом шоссе произошла авария, которая блокировала движение на север. Мне пришлось ехать в объезд, но дорога будет всего лишь на несколько минут дольше.

Посмотрев на свои часы, Хейвен с трудом разглядела в темноте салона время: пятнадцать минут десятого.

– Хорошо.

– Прощу прощения за причиненные неудобства.

– Ничего страшного, – ответила она. – И, пожалуйста, зовите меня Хейвен.

Оставшуюся часть пути Хейвен смотрела в окно. Водитель больше не проронил ни слова, и спустя некоторое время остановился перед большим белым домом, припарковав лимузин у обочины. Выйдя на улицу, он внимательно осмотрелся по сторонам, после чего открыл дверцу, выпуская Хейвен.

– Спасибо.

– Не за что, мэм.

Хейвен покачала головой, зная, что было бессмысленно вновь поправлять его, и достала наличные. Он попытался отказаться от «чаевых», говоря, что для него было честью довезти ее, но Хейвен только лишь закатила глаза и засунула деньги в карман его пиджака.

В доме было тихо и темно. Разувшись возле входной двери, Хейвен прошла на кухню, и, достав из шкафчика стакан, налила из-под крана воды. Облокотившись на тумбочку, она сделала глоток и обвела взглядом кухню. На столе лежало несколько использованных бумажных полотенец, и стояла пара кружек. Посуду в течение дня, определенно, никто не мыл. Тумбочка была усеяна крошками, возле раковины стояла пустая банка из-под арахисового масла; крышка покоилась рядом с грязным ножом. Полу, на который пролили что-то липкое, явно не помешала бы уборка.

Вздохнув, Хейвен оторвалась от беспорядка и перевела взгляд на календарь, висевший на стене. Клетки календаря были исписаны, дни зачеркнуты, однако больше всего в глаза бросалась дата, находившаяся в нижней строчке.

29 июня.

Дата была обведена красным маркером. Хейвен улыбнулась, прочитав то, что было написано в квадрате: свадьба. С момента их воссоединения минул уже целый год, и всего лишь через пять дней они узаконят свои отношения.

Брак. Хейвен по-прежнему не верилось, что они прошли такой долгий путь. Это было не так просто, поскольку они больше не могли прятаться в пузыре, как они делали это в Дуранте. Им приходилось быть частью окружающего мира, вливаться и искать в нем свое место. Время от времени это становилось причиной конфликтов, поскольку они пытались найти баланс между собой как парой и как отдельными личностями, однако им удавалось найти компромисс. Они не соглашались друг с другом в деталях – вроде безопасности – и, несмотря на то, что порой Кармин перебарщивал, Хейвен с пониманием относилась к большинству его решений. Она никогда не сможет привыкнуть к телохранителям и водителям, но она знала, что вполне сможет на это пойти ради душевного покоя Кармина, поскольку он редко знал покой.

Сделав еще один глоток воды, Хейвен поставила стакан на тумбочку. Она направилась к дверям, но затем, остановившись, вернулась на место и взяла стакан. Поставив его в корзину посудомоечной машины, она собрала остальную грязную посуду. Липкий пол сможет подождать, но проигнорировать грязную посуду она попросту не могла, поскольку в глубине души оставалась все тем же человеком, что и прежде, несмотря на все изменения.

Как сказал Коррадо, cambiano i suonatori ma la musica è sempre quella. Мелодия изменилась, но песня осталась прежней.

* * *

Кармин сделал глубокий вдох в надежде собраться, вдыхая запах маслянистого сыра и острой пепперони. У него заурчало в животе, желудок безжалостно свело. Он не был уверен в том, голоден ли он или же о себе давали знать его натянутые нервы.

Зайдя в пиццерию, он заметил Коррадо, который сидел за одним из столиков. Кармин не сводил взгляда с начищенного до блеска клетчатого линолеума, направляясь к своему дяде и игнорируя пристальный взгляд владельца пиццерии.

– Коррадо, – поприветствовал Кармин своего дядю. – В смысле, гм, сэр.

Коррадо не потрудился даже поднять голову. Он всего лишь выдвинул ногой стул напротив себя и взял кусок пиццы из стоявшей на столике коробки. От пиццы пахло луком, перцем и салями.

Желудок Кармина вновь пробудился. Определенно нервы.

Кармин занял место за столиком напротив Коррадо, пытаясь дышать через рот, дабы не чувствовать запаха пиццы. Ни один из них не проронил ни слова, пока Коррадо ел, удобно устроившись на стуле. Казалось, в этот момент ничто на свете не тревожило его. Закончив, он закрыл пустую коробку и облокотился на спинку стула, скрестив на груди руки.

– Я слушаю.

– Я… в смысле, мы…

– Мы?

– Мы с Хейвен, – пояснил Кармин. – Мы хотели узнать…

– Почему она не пришла? – спросил Коррадо, перебивая его. – Если у нее возникла какая-то проблема, то она более чем способна обратиться ко мне самостоятельно.

– У нее сегодня занятия в колледже, – вздохнул Кармин. – И у нас нет проблем. Это скорее одолжение.

– Ты позвонил мне и сказал, что это важно – настолько важно, что я пропустил ради тебя ужин – и на деле оказывается, что тебе просто что-то нужно?

– Да.

– Надеюсь, это действительно что-то важное.

Кармин сделал глубокий вдох и поморщился, почувствовав запах еды. Дабы не потерять самообладание, он перешел к просьбе, которая привела его в пиццерию.

– Как Вы знаете, у нас завтра свадьба…

– Разумеется, знаю, – ответил Коррадо. – Я получил приглашение и планирую прийти. Я ведь еще приглашен, так?