Йель подошел ко мне почти вплотную, чтобы рассмотреть получше.

— Вид у тебя жареный, пареный, битый и колоченый. Что случилось?

У меня было желание броситься на ближайший фестиваль Ренессанса, ухватить по-настоящему красивый нагрудник и примотать его к груди. За неимением такой возможности я всего лишь скрестила на груди руки.

— У Чень Луна появились новые мысли насчет нашей революции. Пришлось дать ему урок. А что здесь делаешь ты?

Он развел руками перед собой, ладонями вверх — на указательном пальце левой руки блеснул большой золотой перстень.

— Ты поставила заряды, как я тебя учил? И доказательства, подставляющие религиозных фанатиков?

Будто в ответ раздался гулкий удар, и содрогнулась земля. Синие ледяные глаза Йеля посмотрели так остро, так пристально, что могли бы затопить все яхты у причала.

— Где мертвецы, Пенгфей Ян? Я не чувствую ни единой

— Полиция как-то прознала и всех вывела, — прошептала я.

Время в этот вечер растягивалось сливочной тянучкой, которая никак не порвется. Я могла бы поклясться, что целая жизнь прошла, пока я убила Пенгфей, искала Лая и Луна, не говоря уже о битве и том, что было после нее. Но нет, это случилось всего пятнадцать минут. От начала и до конца.

— И что с тебя пользы, вампир? — спросил Йель. — Хвастаешься своими невероятными способностями прятать, и эти близорукие личинки тебя перехитрили? — Он шагнул ко мне, грозный, нависший. — Души мои мне подавай!

— Я думаю, что буду у тебя в долгу.

Он остановился, подумал секунду.

— Да, и я знаю, чем ты этот долг отдашь.

— Знаешь?

— Ее зовут Люсиль Робинсон.

— Дальше.

— Я хочу, чтобы ты ее убила.

Он ждет от тебя ответа, так ответь! Нет, не ругайся. И мудаком его не обзывай. Вот, теперь можно.

— А скажи, зачем тебе, чтобы я делала за тебя грязную работу?

Он досадливо вздохнул.

— Сборщики не могут убивать — кроме тех случаев, когда жертва помечена и оплачена. Или когда удается доказать наличие необходимой самообороны. Почему ты меня заставляешь это повторять?

— Потому что знаю, как тебя это злит.

— Терпеть не могу правил.

— Ты знаешь, что я ничего не делаю без пользы для себя? — спросила я.

Йель обратил на меня пристальный взгляд желтых глаз, как у удава.

— У этой женщины, Люсиль, начинает открываться Духовный Глаз.

Духовный глаз — что еще за хрень? Ясно, что ничего хорошего. Даже если для сборщиков это плохо. Что, если он у меня во лбу вырастет, как у них? Ой-ой! — У меня рука чесалась ощупать лицо, найти знакомые морщины на лбу. И что, среди них одна новая, а под ней — глаз? Я чуть не прыснула от такой мысли. Так, возьми себя в руки. Ты на работе, развлекаться будешь в свободное время.

— И как это может сказаться на моих планах?

— Уже сказалось. Она видит слабые места в щитах у молодых. Уже двух убила, в том числе By, которого я только сегодня поместил на твоей яхте. — Он ткнул в меня пальцем, будто я виновата. Впрочем, так оно и есть. Кстати о щитах: того, что на нем, я не могла разглядеть. Даже признака. Это медальон снова работал против меня.

— Ты уверен, что это была она? Может быть…

— Уверен. Не знаю, каков источник ее силы, но она начинает Видеть, Пенгфей. А когда Глаз у нее откроется полностью, она будет Знать. И после этого ни у кого из нас жизнь не будет такой легкой и такой продолжительной, как сейчас. Ты поняла?

Хотя я и не поняла, но кивнула, потому что, очевидно, так мне полагалось.

— Скажи, где ее найти, — ответила я.

— Вымани ее. Она не сможет не пуститься в погоню, если ты убьешь ту женщину, которая с ней была, когда мы виделись.

— А как найти ту женщину?

— Ее зовут Кассандра. Таксист подобрал ее здесь. Я думаю, она из актеров.

— Смотри, правда, класс?

Судя по тембру, голос принадлежал молодому парню.

— Ну, ты король первого свидания!

Восхищенный девичий голос. Место ищут потискаться?

Вон отсюда, сопляки!

У Йеля загорелись глаза. Он кивнул мне, облизал губы кончиком серовато-розового языка.

— Вот они, — прошептал он. — Мальчишку пометила его бывшая девица. Я хотел его разделить с By, но раз так сложились обстоятельства, отчего мне не пригласить тебя на десерт?

Вот черт. Ну не придумаешь момента хуже!

Йель открыл клапан в правой штанине блестящих кожаных планов и извлек длинный и узкий клинок. Я воспользовалась этим минутным отвлечением и выхватила «Скорбь», потом набрала воздуху и крикнула:

— Брысь отсюда, быстро! Тут прячется маньяк с вот таким ножом!

Девичий визг и топот быстрых ног. Очевидно, ребята насмотрелись ужастиков и знали, что не надо ни медлить, ни тем более лезть посмотреть. Умницы.

Йель, повидавший на своем веку не одну драку, недолго оставался изумленным, но я все же успела обстрелять его всеми боеприпасами, которыми заряжена «Скорбь» — пулами и болтами. Они отбросили его назад, дав мне время выхватить единственный нож, который сейчас чего-то стоил — трость Вайля.

Я повернула синий самоцвет у рукоятки, выстрелив в сборщика резными ножнами — они ударили его в горло. Черт, он даже не пикнул! Рассчитывая на эффект запугивания, я быстро на него налетела — и еще быстрее поняла, что налетела на мастера. Только мой возраст и тренировка не дали ему тут же превратить меня в жасминный шашлык.

Он владел выпадами и отражениями еще с тех пор, как бабушка моей бабушки была младенцем. Мои же навыки, удвоенные у колен моих инструкторов единоборств, едва держались под напором его согласованных атак. Если бы мне даже повезло сделать робкий атакующий выпад, я все равно не знала бы, куда его направить, потому что…

Медальон, черт побери! Он же не дает мне увидеть щит. Жас, скинь его к чертям!

Да, умеет он работать клинком. Он и правда стал быстрее, или это я теряю реакцию?

Схватившись за цепь на шее, я рванула.

— Ой!

В кино цепочки рвутся, как нечего делать. А от этой наверняка останется след как от кнута. Но это ерунда, потому что вдруг я поняла эту штуку насчет Духовного Глаза.

Парируя рубящий удар, который мог бы отхватить у меня кусок предплечья, я отметила жар Кирилая. Даже эти несколько минут я чувствовала себя без него ущербной. Растущее тепло сказало мне, что Вайль идет сюда, мне только нужно выжить.

Но может быть, мне удастся добиться большего.

Щит Йеля резко выделился на фоне береговой линии, уже не однородного цвета, но глубокой бархатной черноты со светлыми зонами лилового и синего там, где я попадала в цель, ослабив — хотя бы теоретически — сопротивление. Не слишком оптимистично, если учесть, что просунуть оружие в такую прореху — единственный известный мне способ убить сборщика.

Он работал только как фехтовальщик, и вся моя концентрация нужна была мне, что не дать ему нашинковать меня в капусту. Но я и не брезговала при случае ударить рукой или ногой, если удавалось. Ощущение было — будто бьешь по старому морозильнику, но в местах ударов щит тоже светлел.

Я продолжала отступать, стараясь не дать ему загнать меня в воду, откуда мне уже не выбраться. Только вот все внимание мое было устремлено на этот быстрый и острый клинок, на работу ног его уже не осталось. Я наступила в яму, оставшуюся от взрыва одного из луновских шипов, и рухнула — дыхание вышибло из легких. Я ловила ртом воздух, как астматик.

Йель осклабился. Кончик языка у него высунулся, клинок размахнулся длинной дугой и устремился, чтобы распороть меня как следует. Я откатилась, и лезвие ударило туда, где только что было мое горло. С той же быстротой я развернулась обратно и применила тот трюк, который в «Подкрепись!» дал мне возможность подцепить его за колено. Он уже и так стоял неустойчиво, а тут сразу рухнул.

СМОТРИ!!! — громыхнул голос Рауля у меня в голове, заставив сосредоточиться на том зрении, что заглядывало сквозь форму и цвет в мир других. То зрение, что Йель назвал Духовным Глазом. Чтобы не начать снова переживать на счет глаза во лбу, я представила его себе прекрасным лазурным шаром, который плавает у меня над головой и медленно просыпается к новой, большей реальности.