Как она всего несколькими словами стерла его решимость?

– Ты ведешь себя, словно я просто хочу причинить тебе боль. Почему ты не видишь, что я ставлю твою жизнь выше своего счастья? И так будет всегда.

Это правда, и выполнение этого почти прикрутило его к ковру. Он ставил ее выше кого угодно и чего угодно… всегда. Кили была всем для него.

Единственная, кого Торин ждал веками, чтобы обладать, не понимает толком его действий, но сейчас осознает. Для него не будет никого больше.

И даже притом, что для Кили лучше, если бы он придерживался "никакого" маршрута, но не мог этого сделать… не снова. Поставив ее жизнь над своим благополучием, он разрушает ее счастье, а этого он не мог сделать, не собирается делать. Никогда.

Всю её жизнь её отвергали. Сначала, ее родители. Затем, муж. Потом, Гадес. Бочка виски? Торин бы заплатил самую высокую цену: свою жизнь.

По тысяче причин они должны расстаться, и только по одной остаться вместе. Но эта одна перевешивает все остальные: она моя. Я люблю ее.

Да. Я люблю ее.

Он не мог отказать ей снова.

Торин совершил ошибку, которую исправит.

Он встал перед ней и взял ее за руки. Взглянув на нее сверху вниз с серьезностью и отчаянной борьбой, сказал:

– Прости, что попытался порвать с тобой. Мне жаль, что я рассказал другим о шрамах из серы. Прошу прощения за каждый раз, когда заражал тебя. Но если ты сможешь простить меня, и я умоляю об этом, если дашь мне этот шанс, просто пообещай, а я молю о нем, то останусь и сделаю все возможное, чтобы порадовать тебя. Не потому что ты можешь найти моих пропавших друзей или ящик, а потому что я потерян без тебя.

Сначала она никак не реагировала.

– Пожалуйста, Кили.

Слезы хлынули из её глаз и потекли по щекам.

Его грудь сжалась, когда он вытер их дрожащим пальцем.

– Не делай этого, принцесса. Я хочу сделать тебя счастливой, а не грустной.

– Я счастлива, – ответила Кили. – Ты сломал меня, но затем склеил.

Опасный прием, показывать, как сильно влияет он на нее. Но тогда она властвовала над ним. Все, что у него есть, принадлежало ей.

– Знаю, что проект нуждается в серьезной доработке, – сказал Торин.

– Да, ты мне нравишься в любом случае.

– И ты согласна?

– Да.

Спасибо Боже. Он прижал ее к своей груди, чтобы Кили ощутила бешеный ритм его сердца.

– Ты прощаешь меня?

Она выдохнула с дрожью.

– Да. Прощаю. Но не причиняй мне боль снова, Торин. Пожалуйста.

Еще одно пожалуйста.

Он сжал ее крепче. Торин понимал, что Кили имела ввиду не делать ей больно эмоционально, но он тот, кто есть, и часть его услышала не причинять ей боль… физически.

Единственный честный ответ, который он мог дать ей?

– Твое сердце в безопасности со мной.

Теперь она сжала его крепче.

– Тогда расскажи мне секрет. Что-то неизвестное никому больше. Докажи, что ты серьезно относишься к этому. Ко мне. Око за око. Ты же рассказал своим друзьям мой секрет.

Секрет… Его друзья видели его в лучшие и худшие времена, и знали все о нем… кроме одного.

Кое-что, вызывающее стыд и позор, столь же надежных компаньонов, как и Болезнь, укололо его. Рассказать это Кили глупо.

Но отвергнуть ее просьбу, когда он был вынужден столько раз отказывать ей, не вариант.

Одной рукой он обхватил ее шею, его рубашка и высокий ворот ее платья защищали кожу Кили, затем второй обхватил ее талию. Это был непреодолимый захват.

Ей придется выслушать его полностью, прежде чем он отпустит ее. Не то чтобы он когда-нибудь позволит ей уйти. Все решено, они приняли решение, верное или ошибочное, неважно.

– Была девушка, – сказал он.

Она напряглась.

Он боролся с усмешкой. Хотела меня для себя… также как я желал ее.

– Я делал все эти конфетно-букетные вещи для нее.

– Мне нравятся сладости и цветы, – добавила она мягко.

Конфеты и букеты появятся.

– Хотя, – сказала она, барабаня пальцами по его груди. – Ты подарил мне зоопарк и шахматные фигуры, это самые лучшие подарки.

Технически она украла шахматные фигуры. Но от этого ему хуже, а не ей. Торин должен был сразу же подарить их. Позволить ей всегда видеть лучшее в нем.

– Все думали, что я следовал за ней, поскольку она привлекала меня. Иногда я убеждал себя в этом. Это оказалось легко, чтобы примириться с тем фактом, что я прикоснулся к ней голой кожей, и спустя несколько дней, чума погубила тысячи людей.

Кили погладила рукой его грудь поверх учащенно бьющегося сердца.

– Но правда в том…

– Я сделал это потому что был зол. Каждый день я наблюдал за тем, как мои братья касаются всех и всего, чего хотят. Дерутся со всеми и каждым, с кем хотят. Всегда оставляя меня позади. В тот день, они как раз вернулись домой после битвы с Ловцами – знаешь кто они такие?

Кили вздрогнула.

– Да. Армия людей, которых возглавляли Рея и Гален, наши враги.

– Верно. Мои друзья были покрыты кровью и летали на крыльях победы. Я обиделся. И там была она, стояла за окном моей избы, красивая девушка. За двадцать. Овдовевшая. Впереди полноценная жизнь. Она меня хотела. Я знал это каждый раз, когда осмеливался пойти в город и наши пути пересекались. И той ночью подумал, а почему бы и нет? Я заслуживал чего-то хорошего в своей жизни, как и она – а для нее, чем-то хорошим был я.

Кили поцеловала его грудь в том месте, где лежала ее ладонь и снова погладила.

– Ты заслуживаешь счастья. Ты хороший.

Она так не будет думать, когда услышит остальное.

– Я собирался переспать с ней. Планировал. Думал удачно ее соблазнить. Заставить ее кончить, а потом убить, прежде чем распространится заболевание. Да. Я настоящий победитель.

– Значит у тебя есть несколько недостатков, – заметила Кили. – Как и у всех.

– Но моя история с женщинами просто жалкая, – продолжал Торин. – До одержимости демоном, я был с ними слишком груб. Никогда не мог пройти дальше второй базы. А в тот раз, вскоре после того как прикоснулся рукой к лицу той девушки, я пожалел о том что сделал, о том что собирался сделать, и оставил ее. Оставил ее умирать. И она умерла. Вместе со всей своей семьей.

Торин напряженно и нетерпеливо ждал вердикта Кили.

– Скажи что-нибудь, – прохрипел он.

– То, что ты сделал ужасно, да. И это не изменить. Но все мы делали нечто внушающее ужас, воин. Кто я такая, чтобы бросать камни? С тех пор ты каждый день проживал с той виной, так?

Утверждение, не вопрос, но Торин все ровно ответил.

– Да.

– Не думаешь, что с тебя уже достаточно покаяния? – спросила Кили. – Ты прожил века ни к кому не прикасаясь, и все это время нес бремя вины, сожаления и тоски. Ты уже не тот человек, которым был.

Не те слова и не та реакция, которых он от нее ожидал. Но потом, это ведь Кили. Его сладчайший подарок.

– Возможно, – только и смог произнести Торин. – Почему бы тебе не поспать. В этот раз ничего плохого не произойдет, даю слово.

– Я не устала.

– Завтра у нас важный день.

– Почему? Что происходит?

– Мы нашли моих друзей.

– Ура, – воскликнула она. – Но я все ровно не устала.

И все же она должна была измучится, учитывая, что Анья прервала столь необходимый ей отдых.

– Устала или нет, я хочу чтобы ты поспала. Мы пара, так? – Торин не дал ей возможности оспорить утверждение, просто поднял и бросил на кровать. – Мы вздремнем вместе.

– Вздремнем? Правда? И что ты имеешь в виду?

– Сон.

– Я бы предпочла навести порядок в нашем шкафу, – заметила Кили. – Или почистить паром полы.

– Жаль. Однажды ты сказала, что будешь повиноваться мне в постели. Ну так мы в постели.

– Прекрасно. Я посплю, – пробурчала Кили, – но мне это не понравится.

Торин медленно улыбнулся, крепче натягивая перчатки.

– Давай посмотрим смогу ли я изменить твое мнение…

"Зарегистрируйте меня на еще один отдых как можно скорее". Кили стала поклонником на всю жизнь. Во время сна аромат Торина достиг ее носа, его тепло окутало ее, а руки держали в объятиях… нет ничего лучше.