– Скажи мне! – настаивала Камео. В прошлый раз, когда Лазарь сказал ей, что она на самом деле не смотрит на то, что происходит вокруг, рядом с ними было настоящее чудище.

– Я сделаю кое-что получше. Покажу тебе. – Вдруг став серьезным, Лазарь наклонился и оказавшись нос к носу, заглянул ей в глаза. – Я могу видеть духов, и на короткое время могу поделиться способностью, связав наши разумы. Обращайся.

Камео попыталась отвернуться… но он был слишком настойчивым, слишком завораживающим, и каждый ее инстинкт кричал, что, если не будет осторожна, то полностью потеряет себя и никогда не найдет. Но Лазарь схватил ее за подбородок и удержал на месте, заставляя не прерывать связь.

В его черных, бездонных глазах прыгали огоньки. Потрескивали, дымились. Буквально дымились. Усики дыма протянулись от него и заполнили разделяющее их пространство. С каждым вздохом, Камео улавливала запах торфа и пепла. Ее ум затуманился, и мысли понеслись под откос. Он стал всем, что она видела, всем, что знала.

Всем, чего хотела.

– Что ты… делаешь… Перестань, – сказала она и подумала, что, кажется, покачнулась на ногах.

Лазарь отпустил ее, прерывая чары. Камео моргнула и покачала головой. Туман рассеялся. Опьяняющий запах исчез.

– Смотри, – сказал он мрачным тоном.

– Никогда не делай… – Что за черт? Что это такое?

Они. Были. Везде. Тела аллигаторов, человеческие головы… головы людей зомби. Они лезли на полки, медленно ползали по полу, и каждый смотрел на нее так, словно Камео представляла собой восхитительный шведский стол.

– Ты знал, что ежедневно умирает почти двести тысяч человек? – спросила она, голосом лишенным эмоций. – Я имею ввиду, в нашем мире. В другом нашем мире.

– А поскольку в этом нас осталось только двое, безусловно, мы следующие. Ты это пытаешься сказать?

Камео сжала оба своих кинжала.

– Нет. Я говорю, что собираюсь выполнить часть сегодняшней нормы, убивая этих чудовищ.

Баден, бывший хранитель Недоверия, стоял в центре круга из булыжников. Поднятая версия Стоунхенджа. Между каждыми из валунов висела стена тумана, и в том тумане, словно кино, проигрывались различные сцены. Сцены из жизни его друзей.

Камео нуждается в его помощи. Она не способна заглянуть за грубую внешность своего компаньона и не знала, что тот был еще худшим монстром, чем те что ее окружали. А Баден не мог ей сказать. Он был пленен здесь.

Жизнь оказалась паршивой, потому что он не просто пленен, а находился в одной ловушке с Кроносом, бывшем хранителем Жадности, и Реей, бывшей хранительницей Раздора – двое свергнутых правителей, которые остерегаются скромного слуги. Не ожидали его тут встретить. И ещё, здесь была Пандора. Она никогда не носила в себе демона, счастливица, но всегда жила с болью.

Их, всех четверых, обезглавили в естественной жизни, и все четыре духа покинули свои изуродованные тела и всплыли здесь, не в состоянии остановить путешествие… а теперь, не в силах уйти… где бы это ни было.

– Зачем ты себя так мучаешь?

Раздался за спиной Бадена нежный, сладкий голос. Интонация была обманчива. Он хорошо это знал. Повернувшись, Баден увидел, как из тумана вышла Пандора. Девушка была шестью футами[22] плохого настроения с копной настолько черных, длиною до плеч, волос, что они оттеняли синим. Черты ее лица были заостренными и все же красивыми, все остальное почти так же мускулисто как и у него. В общем, она обладала красивой упаковкой… если тебе нравятся девушки с ледяными сердцами.

Баден предпочитал немного тепла в своей постели, вот уж спасибо.

С момента его прибытия они воевали, наносили друг другу удары во всех отношениях, какие только можно представить. Но с появлением Кроноса и Реи, объединились, и начали войну с королевской семьей.

– Торин с Красной Королевой, – заметил Баден. – И она…

– Что! Красная Королева? Дай мне посмотреть. – Пандора подошла к секции тумана, показывающего взаимодействия Торина с легендарной женщиной, чья огромная сила каким-то образом создала тайну Бермудского Треугольника, чей характер ознаменовал начало Ледникового Периода. Женщина, которая создала сеть шпионов, существующую почти в каждой реальности, внутри каждого королевского двора, в каждой расе как бессмертных так и людей. Она знала почти обо всем.

И способна была почти на все.

Если она принимала чью-то сторону в войне двух кланов, противники незамедлительно поднимали белый флаг.

Для мертвого мужчины как Баден, она была горшком с золотом.

Они с Торином находились в Реальности Выплаканных Слёз, где играли в Доктора Кена и Смертоносного Маньяка Барби. Баден никогда не видел, чтобы Торин так решительно пытался кого-то вылечить.

Пытался заняться сексом несмотря на последствия?

Не могу винить его. Хотя, если бы Баден выбирал среди красавиц, то остановился бы на ком-нибудь менее… смертоносном. Он застрял с темноволосой гадюкой на тысячи лет. "Сладкая" станет приятной переменой.

В любом случае. Баден знал, насколько сильно Торин хотел найти Камео с Виолой и вернуться к друзьям.

– Думаешь, Красная Королева спасет нас? – спросила Пандора, чуть ли не потирая руки.

– Если переживет болезнь… и если Торин узнает величину конкретного набора ее способностей… Да. Он проследит, чтобы она провела успешный поиск и спасение.

Первым-наперво, у Кили появится возможность добыть парочку плетёных браслетов у Гадеса, который изворачивается, мошенничает и убивает, чтобы отхапать какую, когда-либо выкованную пару

Люди или бессмертные могли одеть мистические реликвии и тогда каждый дух станет для них материальным. Но что еще важнее, реликвии могли носить духи подобные Бадену, и стать осязаемыми для всех и всего.

Я могу вернуть то, что потерял.

– Но, Панди, – добавил он с улыбкой. – Мы оба знаем, она придет за мной и мной одним. Ты останешься здесь… если я не решу взять тебя с собой. Подумай об этом в следующий раз, когда захочешь нанести по мне удар.

У меня есть другой выбор?

Три дня Торин заботился о Кили лучше чем ее нерадивые родители, муж-садист и лживый любовник. Вместе взятые! Он заботился о каждой ее потребности, обеспечивал едой и водой, защищал от животных падальщиков, и протирал ей лоб каждый раз, когда на нем выступал пот. Он даже вырезал из досок целый зоопарк миниатюрных животных, каждое из которых было сокровищницей изысканных деталей.

Он подсовывал ей фигурки и ворчал "Вот", словно не был уверен как она отреагирует на подарки.

Моё! Я никогда не делюсь!

Теперь Кили задолжала ему смерть и жизнь. И понятия не имела, что с этим делать.

Торин и о Мари так же хорошо заботился?

Кили припомнила, как он кричал:

"Не умирай. Не смей умирать. – И, – Давай же, Мари. Останься со мной".

Кили поняла, что он ухаживал за Мари. В своем горе она полностью проглядела его боль.

Там в темнице он должно быть вырвал свое сердце в знак выживания, потому что оно было разбито и Торин больше не мог справляться с этим.

Желудок сжался.

И снова, в своей голове Кили услышала наставления Мари. «Прости его. Скинь ему всё со счетов. Так будет правильно».

Кили пыталась придумать возражение, но ее мировоззрение было слишком занято переменой. Торин совершил ошибку. О которой сожалел. Ему было больно – и, наверное, боль не уйдет до конца его жизни. Ей не нужно ничего больше делать, верно?

– Торин, – позвала она.

Повернувшись к ней спиной, Торин занимался приготовлением для нее еды. Он расправил плечи, как если бы мышцы связались узлами от напряжения.

– Да, Кили?

– Я уже полностью вышла из опасной зоны? – Никогда не испытав на себе даже легчайшего насморка, Кили была не готова к первому раунду с демоном Торина. Постоянное ощущение, словно глотаешь кислоту? Шах. Чувство, что тебя сжигают за живо? Шах. Поручилась бы она, что каждая косточка ее тела была сломана, а в трещины просочился лед… пламя… и снова лед? Шах, шах и мат.