– Ты хотел привлечь мое внимание. – Его спокойствие заставило содрогнуться демонов. – Ты этого добился.

Эти двое симпатизировали друг другу… когда-то. Но грех не может преданно служить греху. И Люцифер просто оказался большим злом, когда они встретились. Он оказался ненасытным, желающим большего. Больше силы. Больше похвалы. Территории. Контроля. Сопутствующий ущерб не имел для него значения. Он крал. Лгал. Убивал.

Наслаждался этим.

Люцифер хотел, чтобы его власть простиралась за пределы преисподней.

После того как сверг Гадеса, то предположил, что конкурентов больше нет. Но он забыл о Всевышнем. Не говоря уже об Уильяме, который когда-то правил другой половиной этого мира, связанный с ней также сильно, как и Люцифер. Только Уильям нашел способ сбежать, как и Гадес.

– Я хочу, – сказал Люцифер, – чтобы ты поклонился мне. Сделаешь это и можешь уйти с девушкой.

От хорошо знакомой ей язвительной ухмылки рот Гадеса изогнулся. Люци будет побежден.

– Предполагаешь, что я под неправильным впечатлением, будто ты сможешь выиграть войну против меня. Предполагаешь, что я не принял никаких мер предосторожности, прежде чем передать тебе ключ от своего царства.

Люцифер побледнел… потому что знал, это – правда.

Двери распахнулись, и несчетное число органов демонов и разных отрубленных частей тел, ввалилось внутрь. Торин перелез через безжизненную гору и направился прямо к Гадесу с высоко поднятой головой.

Гадес не смог скрыть своего раздражения.

Кили сдержала всхлип облегчения. Возможно, Торин и покрыт весь черной слизью, но он никогда не выглядел более свирепо. Она заставила себя подняться, но Люцифер дернул за цепь, обернутую вокруг шеи, опуская ее.

– Отдай ее мне, – зарычал Торин. – Сейчас же.

Он собирался шагнуть на следующую ступеньку, уже держа наготове свои окровавленные мечи, но Гадес поднял руку, заставляя его замереть.

Она понимала ход мыслей темного лорда. Что Люцифер схватит ее и либо перережет ей горло, либо переместится вместе с ней. Или оба варианта сразу. Он прав.

Но затем каждый миньон, который якобы служит Люциферу, обернулся против него, обнажив когти и клыки… обернулся проблемой. Несколько даже спрыгнули с потолка, загородя своими телами Кили от похитителя.

– Я же говорил, – сказал Гадес с самодовольством, которое раздражало.

Правда в словах, которые они высказали так уверенно… что у миньонов притворная верность… Люцифера привела в ярость, и он попытался порезать ее. Но демоны приняли удары на себя, оградив Кили от получения множества ран.

Гадес отпустил Торина, который быстро поднялся по лестнице.

В типичной пафосной манере Люцифер объявил:

– Это не конец, – и затем переместился. Понимая, что проиграл этот раунд, а это так ужасно.

Миньоны расступились, когда Торин сорвал с Кили длинную цепь, освободив от трона. Он заключил ее в объятия и прижал ближе к себе, его сердце стучало у ее виска.

– Ты пришел за мной, – сказала она. Не то, чтобы Кили когда-нибудь сомневалась в нем.

– За тобой? Всегда.

Мой сладкий принц Очаровашка.

Нет. Мой король. Моя вторая половина.

– Такое трогательное воссоединение, – съязвил Гадес, – но у нас есть другие дела.

Верно. Он тоже пришел за ней… что сбивало с толку. Гадес никогда не относился к тем, кто жертвует своим удобством ради другого. Тем более без оплаты.

Возможно, он изменился.

Означает ли это, что она готова забыть прошлое и начать общаться с ним? Нет. Просто Кили убьет его не так болезненно, как изначально планировала.

– Баден здесь, – сказала она.

Торин напрягся, поскольку Гадес подошел к ним. Темный лорд присел перед ней, сосредоточившись, и сказал:

– Ты хочешь вернуть этого Бадена к Повелителям?

– Да, – подтвердила Кили.

– Тогда я посмотрю, что можно сделать. Он будет ждать тебя в крепости в Будапеште.

Это было сложно, но она сказала это… сказала слова благодарности.

Он склонил голову.

– Ты проведешь следующие два дня в этом дворце. Как мой почетный гость, конечно. Я прослежу за каждой твоей потребностью, удостоверюсь в полной безопасности, пока мы ждем, что Всевидящее Око откроет портал.

Не видя другого выхода, Кили сказала:

– Торин тоже остается.

Гадес раздраженно заскрежетал зубами.

– В этом нет необходимости. Я могу сию минуту вернуть его.

– Торин остается, – настаивала она, – мы будем жить вместе.

– Здесь более чем достаточно…

– Мы остановимся в одной комнате или уйдем вообще, – сказал Торин. – Меня не волнует, с чем мы там столкнемся.

Гадес отвернулся от Кили, затем сухо кивнул.

Она улыбнулась ему.

– Можешь показать наши апартаменты.

Повсюду во дворце миньоны делали такие вещи, после просмотра которых Торин хотел протереть свои роговицы с хлоркой. Также множество красных, пристальных взглядов задерживались на ширинке его штанов, будто он спрятал там пакет с закусками.

Гадес открыл двери и махнул, приглашая в просторную комнату.

– Вся в вашем распоряжении. Произнесите мое имя, если что-нибудь понадобится, и я появлюсь. – Фраза относилась к Кили и только к Кили. Его угрожающий взгляд, адресованный Торину, был красноречивее всяких слов.

"Закричишь мое имя, и я не знаю, что сделаю".

Хранитель Болезни закрыл дверь прямо перед лицом темного лорда.

Кили быстро пронеслась по комнате, затыкая смотровые глазки и накрывая то, что должно быть двухсторонними зеркалами.

– Знаю, что от меня это прозвучит глупо, – начал он, – но я чувствую себя добычей каждого ЗППП[34] в подземном мире.

Дворец скорее всего видел больше секса чем брюки Париса.

Киликаель ничего не ответила, просто решительно подошла к нему и потребовала один из мечей. Она отмыла их в ванной комнате, затем сняла футболку и продемонстрировала новые шрамы на спине.

Ярость взорвалась внутри него.

– Срежь их, – потребовала она.

Первая реакция: отказать. Никоим образом он не хотел причинять ей боль.

Но шрамы словно цепи оставляли ее уязвимой. А Торин знал, как сильно Кили презирала слабость. Кому-то придется сделать это, и будь он проклят, если позволит другому прикоснуться к ней.

– Ложись на кровать, – приказал Торин.

Она подчинилась без возражений.

Такие прекрасные изгибы. Кожа словно сатин. Изящный позвоночник.

Он сильно ударил себя в висок пару раз. Это не сексуальные игры.

Болезнь странно помалкивал. Радовался оказаться дома?

– Прости, – прошептал Торин и приступил к работе.

Она ни разу не вскрикнула, но это не оказалось благословением, каким должно быть. Криков не прозвучало, не потому, что у нее высокий болевой порог. Хоть это так и есть. Или не из-за того, что Кили едва ощущала его действия. Она не издала ни звука, потому что ей уже приходилось испытывать подобное раньше. На протяжении лет. Десятилетий. Веков. Так долго пришлось ей терпеть сильнейшую боль… совершенно в одиночку. Поэтому знала, чего ожидать и закалилась против воли.

После всего, через что она прошла и что пережила, Кили все равно выбрала Торина стать частью ее будущего.

"Я не достоин".

Но он станет. Переделает себя. Торин любил ее всем сердцем, всей душой… каждой частичкой своего существа. И станет всем, в чем она нуждается. Даст все, что Кили захочет.

Он дрожал, когда заканчивал срезать шрамы. Как можно осторожнее пропитал огромную рану водой, затем перевязал с помощью лоскутов ее футболки, единственная имеющаяся вещь в настоящее время. Торин бы не отказался от растения в кадке…

Идиот! Она же связана не только с землей, но также и с ним.

Несмотря на их связь, ее все еще тошнит от каждого его прикосновения. Но Кили не заболела от спермы, когда он кончил ей на живот. Это должно что-то значить. Возможно, она и на его кровь не среагирует отрицательно. Может даже положительно.