В тот момент я еще не в полной мере осознал всю иронию моего положения. Мистер Касл забраковал меня, но я все равно находился на принадлежавшей ему территории. Я начинал в его особняке в Хэмпстеде, а закончил в Зоне Возрождения. Ниже падать было некуда.

Луис продолжал говорить, дыша на нас кислятиной изо рта.

— Не могу сказать, когда ты будешь уничтожен, но одно знаю точно: это произойдет здесь. В Зоне Возрождения. Даже не сомневайся.

Пятнадцатый все еще смотрел на меня. Луис это тоже заметил.

— В чем дело. Пятнадцатый? — холодно спросил надсмотрщик, подойдя к нему.

— Я просто смотрел, — испуганно ответил Пятнадцатый.

— Но почему? Ты должен смотреть прямо перед собой. Ты всегда должен смотреть прямо перед собой. Любопытство? Это оно? Ты испытываешь любопытство?

— Я не знаю, господин. Я был сделан более…

Луис едва ли не с нежностью провел рукой по волосам Пятнадцатого.

— Ты же знаешь, как люди говорят… «Любопытство кошку сгубило». Но возможно, на этот раз кошка разделается с любопытством. Кому как повезет.

Он еще некоторое время пристально смотрел на Пятнадцатого, а потом перевел взгляд на меня.

— Кажется, у вас обоих сегодня день Элис.

Элис была двенадцатилетним мамонтом и весила в пятьдесят два раза больше, чем мы оба. Ее содержали в загоне.

— Раньше Элис была ласковой, — сказал Пятнадцатый перед тем, как открылась дверь. — Но посетителям ласковый зверь не интересен, поэтому Луис стал над ней издеваться.

— Как? — спросил я. Это был вопрос. Мой первый вопрос с тех пор, как я там оказался.

— Дубинка с электрошокером. Разумеется, он не истязает ее, пока зоопарк открыт для посетителей. И обычно заставляет делать это кого-нибудь из Эхо. Зону скоро откроют.

Посетителей начинали пускать в семь. Оставалась всего минута.

— Эй, послушай-ка, — сказал Пятнадцатый.

Мы стояли перед огромной металлической дверью. За ней была еще одна. Но до нас все равно доносились какие-то странные стоны.

— Это Элис.

Потом дверь распахнулась, и к нам вышел Эхо. Высокий, лысый, с виду очень крепкий. Он не обратил на нас никакого внимания. Теперь был наш черед.

Войдя внутрь, я почувствовал холод. В загоне поддерживали температуру тринадцать градусов ниже нуля, чтобы имитировать климат Ледникового периода. Пятнадцатый, похоже, этого не замечал. Меня тоже холод не должен был беспокоить, однако я его ощущал. В памяти сразу всплыла картинка: прядь светлых волос в медальоне Розеллы. Элис была в дальнем углу загона, стояла возле кучи сена и свежей травы. Она была перевозбуждена, дрожала, но все-таки ела, — возможно, чтобы успокоиться. Выдергивала пучки травы длинным хоботом и жевала, с тревогой глядя на нас.

Луис сказал, что мы должны убрать навоз и покормить ее.

— Ей нужно сто восемьдесят килограммов еды в день, — говорил Пятнадцатый, хромая вдоль стены с ведром в руках. — Она ест все время, с утра до вечера. За исключением того времени, когда ее мучают.

Вначале казалось, что все идет нормально. Пока Элис ела, она оставалась спокойной.

Мы разбросали солому посреди загона, возле озерца с соленой водой. Чем дольше мы там находились, тем сильнее я мерз. Холод обострил мое сознание, заставил думать. Я вспомнил, как впервые увидел мистера Касла на складе Розеллы в Испании. Вспомнил, как вынес обнаженную Алиссу из сосуда. Вспомнил Одри и то, как убили ее родителей. Я весь дрожал.

— Вот, возьми, — смущенно прошептал Пятнадцатый. — Я не чувствую холода.

И отдал мне свое пальто.

Элис наблюдала, как я сгребаю навоз в ведро. Она посматривала на меня сквозь шерсть, падающую ей на глаза.

Пятнадцатый бросил последний пучок травы на землю. Я увидел первых посетителей, которые смотрели на нас и Элис через стекло. Набралось уже семнадцать человек, включая Луиса. Он успевал приглядывать и за публикой, и за мной.

— Он не даст нам уйти, пока Элис не устроит небольшое представление, — сказал Пятнадцатый. — Продолжай уборку и держись подальше от стен. Тебе понадобится место для маневра.

Он указал на стекло. За ним собралось уже сорок два человека, и посетители все подходили.

— Они ждут происшествия, — сказал Пятнадцатый. — Просто обожают это. Если бы мы были людьми, они бы относились к этому по-другому. Но мы не люди. Они знают, что мы не испытываем ни боли, ни страха. Мы для них что-то вроде роботов.

— Но Элис чувствует и боль, и страх, и люди это знают.

— Большинству наплевать. Не все равно тем, кто каждый день митингует у стен зоопарка. Но их больше волнуют неандертальцы.

— Неандертальцы?

— Отавная местная достопримечательность. Им даже не нужно быть жестокими. Люди приезжают со всего мира, чтобы на них посмотреть.

На мгновение Пятнадцатый перестал разбрасывать сено и выпрямился. Он впервые оторвал взгляд от Элис. А я вдруг услышал какой-то звук снаружи. Вначале я подумал, что это шумят посетители, которые смотрят на нас сверху через прозрачную стену в южной части вольера. Но это было невозможно. Стена была из аэрогеля, а этот материал не только прозрачен, но и прочнее железа, выдерживает любую температуру, и звукоизоляция у него отличная. Люди слышали, что происходит в загоне, с помощью крошечных микрофонов, прикрепленных к наружной части загона, а мы и Элис посетителей слышать не могли. Загон находился в самом начале Зоны Возрождения, значит, звук шел не из зоопарка, а с улицы, из-за высокого титанового забора. Я посмотрел наверх: на магнитных треках не было ни одной машины или автобуса. Странно, обычно все треки с утра забиты транспортом.

Отдельные голоса объединились в хор, который становился все громче:

— Свободу неандертальцам! Скорей! Скорей! Скорей! Свободу неандертальцам! Скорей! Скорей! Скорей!

— Сегодня рано начали, — сказал Пятнадцатый, снова переводя взгляд на Элис.

Я вспомнил, как манифестанты ворвались в дом мистера Касла, как пробегали сквозь голографического единорога.

Раздался резкий гудок, громкий звук сильно испугал Элис. Она начала метаться как безумная то вперед, то назад и размахивала огромными бивнями, словно сражаясь с невидимым врагом. Мы попали в ловушку. Я поднял голову: люди смотрели на нас, улыбались и подталкивали друг друга локтями. Они были явно довольны: вот-вот случится что-то интересное.

— Началось, — сказал Пятнадцатый. — Но мы еще можем выбраться отсюда.

И мой напарник заковылял к выходу. Я последовал за ним.

— Открой дверь, — сказал Пятнадцатый.

Дверь оставалась закрытой.

В моем сознании всплыл голос Одри. Она говорила, что все будет хорошо.

Пятнадцатый нажал кнопку, но дверь так и не открылась. Мы давили на кнопку снова и снова, но все без толку. Пятнадцатый обернулся к стеклу.

— Луис, ты меня слышишь? Видишь, что происходит? Нам нужно выйти отсюда. Дверь заперта, а Элис испугана. Она боится шума, который подняли митингующие. Луис? Луис? Ты слышишь меня? Здесь небезопасно!

Пятнадцатый говорил быстро, но никаких признаков страха в его лице я не заметил. Того страха, который медленно зарождался внутри меня.

«Я ничего собой не представляю, — пытался убедить я сам себя. — Я такой же, какой любой другой Эхо. Просто усовершенствованный робот. Я не могу бояться, у машин нет страха. На 99,9 % я машина, а оставшиеся 0,01 % уничтожены Я ничего не чувствую, ничего не боюсь, ни о чем не беспокоюсь…»

Еще один резкий гудок.

Я обернулся и увидел Элис.

Она то ли рычала, то ли выла, перекрывая звук сирены. Потом поднялась на дыбы, и я заметил бледно-красные отметины, которыми были покрыты ее брюхо и ноги. В этих местах ее прижигали электрошокером. Она пробежала вперед к стене, потом развернулась, как будто исполняла какой-то неуклюжий танец, и помчалась в нашу сторону. Я отскочил в сторону, но Пятнадцатый остался у двери, потому что Луис наконец-то ответил.