Среди них натренированный глаз капитана выделил красивого высокого немца, уже второй день появлявшегося в обществе немолодого мужчины, явно англичанина. Два израильских дипломата в углу бара темпераментно беседовали с незнакомым Выгановичу мужчиной, в котором за километр угадывался их земляк. Словом, все как обычно.

Капитан решил, что может спокойно отправляться спать. Правда, с Маргарет за весь день ему не удалось даже словечком переброситься, но молодой человек верил в свою счастливую звезду и очень надеялся, что красивая шведка еще раз нанесет ему ночной визит и, возможно, даже этой ночью.

Ожидая ее, капитан выкурил три сигареты, сделал попытку углубиться в чтение какого-то детектива, но заснул после нескольких страниц. Еще раз подтвердилась давняя поговорка, которую искусные мастера эпохи Возрождения вырезали затейливыми буквами на роскошных ложах орехового дерева: «Ах, сколь часто сон побеждает любовь».

Уходили минуты за минутами, часы за часами, близилось утро, а Маргарет все не приходила. Ничто не нарушало сладкий сон молодого человека, как вдруг… Как вдруг стоящий на столике у кровати маленький радиоприемник принялся издавать не очень громкие, но исключительно пронзительные, истошные звуки.

Разведчик должен обладать самыми разнообразными навыками и способностями, в числе которых не последнее место занимают чуткий сон и умение мгновенно переходить от сна к бодрствованию. Капитан, естественно, мгновенно проснулся и, хотя аппарат уже молчал, мгновенно понял, что именно его разбудило. Приемник посылал сигналы тревоги — значит, кто-то пытался открыть портфель профессора!

Быстренько раздвинув перископ, капитан спустил его с балкона на этаж ниже к окну спальни профессора таким образом, чтобы его конец с маленьким зеркальцем оказался как раз между неплотно задернутыми шторами.

И вот что увидел капитан Выганович в хорошо ему знакомой спальне профессора Яблоновского: сам профессор неподвижно лежал навзничь на постели с запрокинутой головой. В первый момент разведчик подумал, что профессор мертв, однако, внимательно вглядевшись (вот когда Выганович впервые ощутил пользу от белых ночей!), заметил, что грудь профессора равномерно вздымается от дыхания. Профессор просто крепко спал.

А на расстоянии вытянутой руки от него, у кресла с пристегнутым к нему портфелем, стояла женщина. Тот же, вполне достаточный свет белой ночи явственно освещал ее фигуру — смуглое тело, длинные ноги, высокая грудь, рыжие волосы. К сожалению, длинные волосы заслоняли лицо, и капитан не мог определить, что это за женщина, хотя все остальное было напоказ, ибо неизвестная предстала совершенно нагой, можно было бы сказать — в чем мать родила, не виси на ее стройной шейке платиновая цепочка, на которой болталась золотая подвеска.

В руках женщина держала портфель профессора. Вот она повернула его к свету в окне и осторожно прикоснулась к замку. Немедленно прореагировал аппарат на столике капитана. Видимо, отказавшись от попыток открыть замки простым нажатием, девушка положила аппарат на кресло (приемник замолчал), подошла к небрежно брошенной на стул мужской одежде и принялась шарить по карманам в поисках ключа.

— Что делать, что делать? — лихорадочно бормотал разведчик. — Поднять шум? Попытаться разбудить профессора?

В голову пришла блестящая мысль. Пододвинув к себе телефонный аппарат, капитан набрал номер телефона профессора, который, как было принято в «Минерве», совпадал с номером его апартаментов.

При первом же телефонном звонке девушка бросила на место профессорские брюки и одним прыжком оказалась в постели, рядом с профессором. Телефон звонил и звонил, а профессор не просыпался. Он лишь повернулся удобней на бок и, не раскрывая глаз, обнял левой рукой плечи своей рыжей любовницы.

Михал положил трубку, продолжая наблюдать за развитием событий, теперь раз и навсегда зачислив себя в ряды самых горячих поклонников белых ночей. Ведь иначе он ничего бы не увидел, ибо перископ не был снабжен прибором ночного видения, слишком уж громоздким и неудобным тот был.

Рыжая шпионка лежала неподвижно, но не спала. Теперь появилась возможность хорошо рассмотреть ее лицо. Да, Михал не ошибся, предположив, что это та самая красивая англичанка, которая уже давно искала подходы к польскому профессору. И нашла-таки…

Видимо, решив, что звонок был случайным, женщина ловко выскользнула из постели, наклонившись, убедилась, что поляк спит крепко и опять направилась к стулу с одеждой любовника. Кругом царила тишина, не доносились уже и звуки цыганской музыки из бара, обычно гремевшей до утра. Когда англичанка опять сунула руку в карман брюк, вновь зазвонил телефон. Бросив брюки, англичанка поспешила занять свое место рядом с профессором. Того, однако, телефон не разбудил. «Не иначе, угостили беднягу сильным снотворным», — подумал капитан и продолжал наблюдение.

Через несколько минут прекрасная англичанка предприняла третью попытку завладеть ключом от портфеля. И Выганович в третий раз позвонил в номер профессора. На сей раз шпионка вела себя иначе. Видимо, поняв, что за ней наблюдают, она не стала в панике нырять в постель, а нисколько не смущаясь своей наготы, взяла в руку висевший на цепочке кулон и, повернувшись вокруг собственной оси, продемонстрировала его всем четырем сторонам света. Смысл такого маневра сомнений не вызывал: англичанка явно хотела, чтобы невидимый наблюдатель увидел кулон, висящий на ее шее.

И он увидел. Михал Выганович отчетливо разглядел золотой кружок с профилем прекрасной, но несчастной египетской царицы Нефертити. В Польше такие висюльки, не всегда золотые, украшают шеи многих тысяч женщин и девушек.

Очень довольная собой, шпионка смело взяла в руки висящий на стуле пиджак профессора и стала шарить в его карманах. (Значит, в брюках она ключа не нашла.)

И тут телефон зазвонил в четвертый раз.

Рыжая красотка раздраженно погрозила кулаком невидимому наблюдателю и нырнула в постель. Теперь она принялась тормошить профессора, стараясь нежными ласками разбудить его.

Капитан решил прекратить наблюдение, поскольку дальнейшее развитие событий могло принять сугубо интимный характер. Но офицер глаз не сомкнул до утра, готовый каждую минуту действовать, если возникнет необходимость. Не возникла, радиопередатчик молчал. Честно говоря, для очистки совести капитан несколько раз спускал свой перископ, опасаясь за портфельчик, но тому никакая опасность не угрожала, чего нельзя было сказать о его хозяине. Однако поскольку разведчик не получил инструкций оберегать пожилых профессоров от излишне темпераментных молодых англичанок, то он и не вмешивался, тем более, что, профессор, похоже, неплохо и сам справлялся.

На завтрак в ресторан отеля бразильский ювелир спустился довольно поздно. Не торопясь съел обильный, вкусный, но страшно дорогой завтрак, затем вышел в холл и поговорил о погоде со своим другом, шефом бюро регистрации. Потом поинтересовался, почему это за завтраком не видно было миссис Томпсон. Администратор удовлетворил его любопытство:

— Ах, уважаемый сэр, мы будем теперь лишены общества очаровательной миссис Томпсон. Неожиданные обстоятельства заставили эту даму прервать свое пребывание в Стокгольме и срочно вылететь в Лондон. По ее просьбе я сам звонил в аэропорт, чтобы выяснить, не найдется ли одного свободного места для нее на лондонский рейс в семь двадцать утра.

— Очень жаль, — вздохнул Диего де Перейра. — Такая красивая женщина. И богатая, я рассчитывал продать ей кое-что из моих изумрудов. Почти убедил ее, что рыжим зеленое очень к лицу.

Администратор полностью разделял мнение богатого клиента.

— Вы совершенно правы, сэр. В отличие от большинства англичанок, посещающих нашу гостиницу, это действительно леди, а не искательница приключений. Сколько вокруг нее вертелось мужчин, никому не удалось завоевать ее благосклонность. А ведь некоторые из воздыхателей были молоды и красивы, что твой Аполлон.

— Возможно, — небрежно заметил бразилец, — эта дама предпочитала им немолодых и седовласых Гефестов? Легче написать пальцем на воде, чем познать душу женщины.