Словом, сенсация получилась что надо. Пресса была в восторге и галопом умчалась по редакциям, спеша передать потрясающее сообщение.

Во всем этом журналистском ажиотаже Свен Бреман не принимал никакого участия, с презрительной улыбкой слушая вопросы коллег и ответы представителей правопорядка. Сам он не задал полицейским ни одного вопроса.

В отель «король репортеров» и бразильский ювелир возвращались вместе на такси. По пути журналист заметил:

— Надеюсь, мне удалось испортить настроение хоть на несколько дней этому пижону из тайной полиции. Трясется небось сейчас, как заячий хвост, в ожидании того, что я напишу в своей газете. Уничтожить его мне ничего не стоит. Впрочем, у меня столько материала, что все их почтенное учреждение затрясется, и полетят головы. Но увы! Я добропорядочный гражданин и ни словечка не напишу! Не хочется выставлять на посмешище нас, шведов, ведь весь мир станет смеяться, узнай он подробности этого дела.

— Думаю, вы правы, — одобрил такие мысли бразилец. — И в самом деле, разумнее всего дать официальную версию происшедшего или вовсе промолчать. Именно такая позиция, с моей точки зрения, сослужит хорошую службу вашей стране, независимо от ваших личных симпатий или антипатий к отдельным представителям спецслужб. Вот только с посмешищем вы несколько преувеличили. Уверяю вас, шведы пользуются уважением других народов и это уважение не уменьшится от одного «прокола» вашей службы безопасности, ведь все знают о ее отличной работе. А я лично так просто влюблен в Швецию. И если бы я не родился… — тут ювелир запнулся и после небольшой заминки продолжил, — если бы я не родился бразильцем, я хотел бы быть шведом.

Свену Бреману очень понравились последние слова бразильца, он улыбнулся и сказал:

— Да, вы, разумеется, правы. Хотя, признаюсь, в данном случае вряд ли наша замечательная полиция хоть что-то смогла бы сделать, если бы не одна шустрая горничная из «Минервы». Ведь это она выбежала следом за вами, запомнила номер вашего такси и спасла вам жизнь! Без нее полиция не разыскала бы виллу.

— Марго?!

— Да, да, прелестная Марго! Смертельно напуганная, она прибежала ко мне. Еще бы, ведь вам грозила страшная опасность, и умная девушка это поняла. Именно благодаря ей мне удалось поднять на ноги полицию. Да, мой дорогой, весь гарнизон стокгольмской полиции был поставлен на ноги для спасения ее возлюбленного. А этот неблагодарный возлюбленный непонятно почему так нехорошо поступил со своей спасительницей…

— Да знаете ли вы, что она агентка ЦРУ? — вырвалось у Выгановича.

— Глупости изволите говорить, — пожал плечами журналист.

— Вы же сами обратили мое внимание на ее кулон с изображением Нефертити. Марго носила его на золотой цепочке, помните? Вы же явно предостерегли меня, разве не так?

— Мой дорогой, — безмятежно ответил журналист, — мало ли что было раньше. А потом я изменил мнение по этому вопросу. Да, да, только дурак упорствует в своих заблуждениях, в конце концов, имею я право ошибаться? Вскоре узнал, что таких брелочков с изображением Нефертити в Стокгольме этим летом было продано несколько тысяч штук. И ничего удивительного, что красивая молодая девушка тоже пожелала приобрести кулон с головкой Нефертити.

Вернувшись в отель, Михал Выганович, не заходя к себе, побежал в служебный номер на шестом этаже. В нем он застал какую-то полную немолодую женщину.

— Мне хотелось бы видеть Маргарет Эстберг, — сказал он.

— Фрекен Эстберг больше не работает у нас, — услышал он в ответ.

— Что?! С каких же пор?

— За несоблюдение правил внутреннего распорядка отеля ее уволили час назад. Она самовольно, без разрешения, покинула свое рабочее место в рабочее время!

— И где же она сейчас?

— Забрала свои вещи и уехала из отеля.

— А куда, не знаете?

В ответ новая горничная лишь плечами пожала.

Последние три дня пребывания польских ученых в Стокгольме прошли спокойно, без эксцессов. В холле «Минервы-палас-отеля» все эти дни сиднем сидели несколько мужчин, от которых уже за километр несло тайной полицией. Точно такие же агенты постоянно крутились и на пятом этаже. В сопровождении таких агентов поляков отвозили в резиденцию «Шведского атома», такие же агенты сопровождали польских ученых и на обратном пути. Похоже, обжегшись раз на молоке, Бертиль Свенссон теперь предпочитал, на всякий случай, дуть и на воду.

Невзирая на тяжкие испытания, выпавшие на его долю, профессор Яблоновский держался мужественно и, не давая себе поблажки, прилежно работал, ни в чем не изменив прежнего образа жизни. Как и раньше, возвратившись с работы, профессор обедал, затем запирался у себя в апартаментах и трудился еще несколько часов, затем ужинал, после чего совершал вечернюю короткую прогулку и затем уже не покидал своего номера.

А Свен Бреман куда-то исчез. В отеле «Минерва-палас» никто его в эти дни не видел.

Все шведские газеты, разумеется, на первых полосах поместили подробное описание дерзкого похищения бразильского ювелира из отеля «Минерва-палас», вернее, попытки похищения. Подчеркивались на все лады слаженные, продуманные действия шведской полиции и мужественное поведение бразильца. На какое-то время дон Диего де Перейра стал героем дня. Сам бразилец заканчивал свои дела в Стокгольме и готовился покинуть этот гостеприимный город.

И никто из газетчиков не знал, что бразильский ювелир звонил в Гетеборг, в гостиницу, принадлежащую герру Эстбергу. Там ему ответили: Маргарет здесь нет! И бросили трубку.

Капитан Выганович послал начальству подробное донесение о случившемся. И подробно обсуждал случившееся со своим связным. Того ничуть не удивило поведение офицера тайной полиции Бертиля Свенссона.

— Видите ли, — пояснил опытный разведчик, — шведская тайная полиция ведет себя гораздо приличнее, нежели ее аналоги в других странах. И не только в Западной Европе, но и вообще в других странах мира. Например, она никогда не прибегает в своих действиях к таким методам, как провокация или шантаж. Главной задачей тайной полиции в Королевстве трех корон является лишь охрана высоких представителей власти и ненавязчивая слежка за подозрительными иностранцами. А ведь в Швецию, которая славится своим высоким уровнем жизни опять же не только в Европе, съезжаются все, кому не лень. Среди них преобладают разного рода авантюристы, преступные элементы, ну и, разумеется, агенты всевозможных разведок, которых привлекают самые разные аспекты политики и экономики этой нейтральной и процветающей страны.

— Ничего удивительного, — заметил капитан.

— А ведь Швеция — совсем небольшая страна, — продолжал связник. — Ее население не превышает восьми миллионов человек. Благосостояние моей родины во многом зависит от развития промышленности и состояния внешней торговли. Видимо, нет необходимости напоминать, герр капитан, что нам приходится ввозить почти все виды сырья, в том числе и самого главного — нефть и уголь. Неудивительно, что шведы хотели бы со всеми странами жить в мире и добром согласии, вот и стремятся всеми силами избегать любых международных осложнений. Поэтому не обижайтесь, что вас попросили покинуть нашу гостеприимную страну, впрочем, попросили, признайтесь, вполне вежливо и культурно. Вас не расшифровали, но согласитесь, ваше поведение в последнем инциденте дает основание подозревать вас… не важно в чем, но и дураку ясно, что не такой уж вы безобидный ювелир. Вот и предпочли, на всякий случай, обезопасить себя.

— А почему он был так доволен, что все члены банды оказались мертвы? — хотел знать Михал Выганович.

— Это опять же легко объяснимо с точки зрения традиционной нейтральной политики Швеции. Если бы они оказались живы, пришлось бы долго и нудно улаживать дело с дружественными странами, последовали бы бесконечные выяснения в посольствах этих стран, дипломатические демарши, да мало ли, что еще… Правительству нашей страны пришлось бы решать непростую проблему, что делать с разоблачившими себя тайными агентами спецслужб иностранных государств. Отпустить, не поднимая шума? Кое-какой шум все равно поднят прессой, поляки обо всем догадаются, и отпустить негодяев, чуть было не лишивших жизни их знаменитого ядерщика и чуть было не похитивших документы, что чревато было непредсказуемыми последствиями, означало вызвать неудовольствие Польши, пострадавшей стороны. Как же тогда быть с хваленой шведской демократией и защитой прав человека? Значит, судить мерзавцев?