Просто девушкой...

- Ты сейчас в порядке, - прошептал он. Его голос послал успокаивающую рябь по моей коже, и прогнал онемение. Тоненький голосок в глубине моего сознания злился на меня из-за этой реакции, но, на этот раз, я проигнорировала его.

Мы сидели там, молчание нарушалось моим редким сопением. Луна выглянула в окно на другой стороне комнаты, бросая наши тени на стену за кроватью.

Через некоторое время тишина стала слишком тяжелой. Плюс, я хотела у него кое-что спросить.

- Как ты нашел меня в лесу? Как ты узнал?

- Я видел, как ты уходила. Из окна. Я последовал за тобой.

Ничего себе. Нужно быть бесшумной. Мне серьезно нужно поработать над этим.

- Почему?

Он ответил не сразу. Когда он это сделал, его голос почти шептал.

- Я не уверен. Я полагаю, что волновался. О тебе.

Прошло еще несколько минут. Все, что я могла слышать, это мягкий звук сердцебиения Лукаса в моих ушах. Окно было открыто, прохладный ночной ветер дул через комнату, охлаждая воздух. Его руки, обнимающие меня, были почти электризующими. Я прижалась ближе и глубоко вздохнула. Он по-прежнему пах лесом, что должно было обеспокоить меня после того, что случилось, но было и другое. Что-то утешительное. Что-то в Лукасе.

- Расскажи мне что-нибудь, - я чувствовала себя комфортно, безопасно, это казалось неправильным. Слишком интимно. Это выходило за рамки любви к его голосу и ощущению комфорта в его присутствии, и это меня испугало. - О тебе. Скажи мне что-нибудь, чего никто не знал. Секрет.

- Рисование, - ответил он почти мгновенно.

Я сместилась, чтобы его видеть. Его голова была наклонена вниз, его челка упала на глаза так, что я могла видеть только часть его лица от носа и ниже. Он улыбался. Не двухсекундная ухмылка, а искренняя улыбка.

Это было удивительно. Это осветило тьму и заставило бабочки в моем животе танцевать сумасшедшими кругами.

- Рисование.

- Это все, чем я хотел заниматься. Рисовать.

- Это секрет?

Он кивнул, улыбка исчезла.

- Да. Я никогда никому не говорил.

- Почему ты держал это в секрете?

- Там, откуда я родом, мужчина должен следовать за своим отцом, а не преследовать нереальные мечты.

- Что ты рисовал?

- Все что угодно. Хотя люди были моей страстью.

- Почему люди?

- Потому что так многое можно увидеть. Когда ты кого-то рисуешь, то должен смотреть на него. Смотреть на самом деле. Ты можешь увидеть все, все то, что он держит в секрете. Все в глазах. Действительно зеркало души, - он вздохнул. - Это был мой мир. Мое спокойствие. Это удерживало меня, когда все остальное было в потрясении.

- Звучит хорошо.

- Твоя очередь. Скажи мне что-нибудь о себе.

- Во мне нет секретов, - я наградила его легкой улыбкой и ударила рукой по своим влажным глазам, вдруг смутившись. - Я открытая книга.

- Конечно, что-то есть. Тебе нравится помогать своей маме в агентстве? Ты никогда не боялась?

Не до сегодняшнего дня.

- Я была воспитана вокруг всего этого. Это для меня вторая натура. Я думаю, что мое самое большое признание это то, что обычные люди пугают меня.

- Обычные люди? Почему обычные люди пугают тебя?

- Сейчас все не так, как было в твоем времени. Почитай газеты, посмотри новости. У демонов и всех других неприятностей, которые наносят удар в тени, почти всегда есть оправдание. Это их природа. А люди? Они ужасны, потому что хотят такими быть. Люди более опасны, чем любое существо из другого мира, с которым я когда-либо сталкивалась.

- Работая со своей мамой, ты, наверное, видела человеческие зверства.

- Думаю, да, они просто никогда не случались со мной. Это не кажется реальным. Это довольно странный мир, где девушка может разобраться с высокопоставленным демоном, но...

- То, что случилось с твоим другом не было...

- Я знаю...

Это была правда. Гарретт никогда бы не сделал ничего, чтобы причинить мне боль, если бы он думал по своей воле. Он просто не был таким парнем. Но даже зная это, я не была уверена, что могла смотреть на него, или на людей в общем, таким же образом снова.

Лукас был прав. Я видела многое за годы, которые помогала маме. Но это было по-другому. Частный случай. Люди были плохими, но я никогда не была мишенью. Я никогда раньше не чувствовала себя жертвой. Это испугало меня, потому что в действительности Гарретт был моим спасательным кругом в нормальность. Не только Гарретт, а школа. Я имела в виду это, когда говорила маме, что у меня не было никакого интереса к нормальной жизни, но иногда я хотела её посещать. Но теперь, каждый раз, когда я закрывала глаза, я видела, как он висел надо мной. Я чувствовала, как вес его тела прижимал меня. Выдавливал воздух из моих легких...

- Я думаю, что воздействие на Гарретта усилилось, потому что он что-то к тебе чувствовал.

Смех проскользнул сквозь мои губы, несмотря на все усилия, которые я прилагала, чтобы удержать его.

- Это истерика! Гарретт ничего ко мне не чувствовал.

Лукас покачал головой.

- Эта та вещь, которая, как я вижу, в женщинах не изменилась. Вы все такие бессознательные...

- Ты такой комик, когда захочешь, да?

Он усмехнулся, затем глубоко вздохнул. Его лицо стало серьезным, и он сказал:

- У меня тоже есть признание.

По каким-то причинам мое сердце ускорилось. Его руки все еще были на мне, мы оказались лицом к лицу, в нескольких сантиметрах друг от друга.

- Да?

- В тот день, когда я попросил вашей помощи, тот первый день в офисе...все это не из-за обеспечения моей свободы из коробки. Это из-за мести.

- Ведьме?

- Да.

- Но Мередит Уэллс уже давно умерла.

- Это родословная Мередит, которая держала меня здесь, в ловушке. Родословная Уэллс. Когда коробка была открыта, все, о чем я мог думать, только о том, чтобы уничтожить ее потомков.

- Но если бы ты уничтожил потомков, то никогда не смог бы быть свободным.

- Это не имело значения. Я был поглощен гневом и ненавистью. Я был предан потомками одной линии три раза.

- Понятно, что ты хотел отомстить.

Он кивнул.

- Джесси, это только половина моего признания.

- Что-то еще?

- Да. Как я уже сказал, вначале была лишь месть. Я не волновался о том, что случиться после того, как я уничтожу потомков Мередит.

- А сейчас?

Он склонил голову вправо. Занавес волос разделился, и лунный свет заблестел в его карих глазах.

- Я не хочу возвращаться. Я хочу отбросить свою месть настолько, насколько могу остаться.

- Ну, это потрясающее время, чтобы жить...

Он протянул руку и обхватил одну сторону моего лица.

- Ты, - он наклонился ближе, наши губы почти соприкасались, но он не торопился. - Я хочу остаться из-за тебя. Я никогда не сталкивался с такой, как ты. Твоя сила и решимость поражает. Это странно, потому что ты так невероятно умеешь приводить в ярость...

- Дети нашего возраста не говорят «невероятно умеешь приводить в ярость», только чтобы ты знал.

- Тсс, - он приложил свой ​​указательный палец к моим губам. - Всю мою жизнь все, что я хотел, это найти что-то другое. Особенное. Я никогда бы не догадался, что должен буду спать так долго, чтобы найти это.

Он сделал паузу, его лицо было так близко к моему. Многие девушки бы отстранились. Может быть, я должна была, учитывая то, что почти произошло раньше, но, находиться здесь с Лукасом, в его руках, это заставляло меня чувствовать себя безопаснее, чем я чувствовала себя долгое время. Его близость не была неудобной, как с Гарреттом. На самом деле, все было как раз наоборот. Это заставляло меня чувствовать себя так, как будто я находилась на высоте десяти футов и была почти пуленепробиваемой. Если это было похоже на то, что чувствовала мама, находясь рядом с папой, то я все поняла.

А затем он поцеловал меня. Сначала я не знала, что делать. Его губы двигались на моих, мягкие, теплые, и со слабым вкусом кетчупа, который он намазал на свой картофель-фри на ужин. Руки обхватили талию, он притянул меня ближе, дразня мои губы своим языком.