— А почему именно в моем? — прервал я его.

— Ну, в случае любого полноспектрового человека, — спокойно продолжил Падма. — Так вот, эти части вместо атрофии изменяются, с тем, чтобы согласоваться и поддерживать мономанию, так что мы получаем не больного, а здорового человека. Только несколько иного.

— Здорового? — спросил я и перед моим мысленном взором вновь всплыло лицо взводного войск Содружества, убившего Дэйва на Новой Земле.

— Здорового, как культура. Не как случайный изуродованный индивид этой культуры. А как культура.

— Извините, — сказал я. — Но я этому не верю.

— Но это так, Тэм, — мягко произнес Падма. — Подсознательно вы верите. Потому что планируете использовать слабость такой культуры, которая должна ее уничтожить.

— И что же это за слабость?

— Очевидная слабость, являющаяся противоположностью любой силы, — ответил Падма. — Осколочные Культуры нежизнеспособны.

Должно быть, некоторое время я просто моргал главами. Я был по-настоящему поражен.

— Нежизнеспособны? Вы имеете в виду, что они не могут существовать сами по себе?

— Конечно же, нет, — подтвердил Падма. — Оказавшись перед лицом экспансии в космос, человечество отреагировало на брошенный вызов различной окружающей среды, попытавшись адаптироваться к ней. И оно приспособилось, стараясь использовать отдельно все элементы своей личности, чтобы посмотреть, какой из них устроится лучше. А теперь все эти элементы — Осколочные Культуры — выжили и адаптировались, и теперь пришло время снова соединиться в одно целое, чтобы произвести на свет более закаленного, ориентированного на всю Вселенную человека.

Аэрокар начал снижаться. Наш перелет заканчивался.

— И какое все это имеет отношение ко мне? — спросил я.

— Если вы расстроите одну из Осколочных Культур, она не сможет адаптироваться сама по себе, как это сделал бы человек полного спектра. Она погибнет. И когда раса вновь соединится в целое, этот ценный элемент будет утрачен для всей расы.

— Быть может, это и не будет такой уж утратой, — в свою очередь так же тихо произнес я.

— Нет, жизненно важной потерей, — произнес Падма. — И я могу это доказать. Вы, человек полного спектра, имеете в себе все элементы, от каждой из Осколочных Культур. Если вы признаете это, то сможете идентифицировать себя даже с теми, кого намереваетесь уничтожить. И у меня имеется доказательство, которое я могу вам предложить. Хотите взглянуть на него?

Машина приземлилась. Дверца возле меня открылась. Я выбрался из машины вместе Падмой и обнаружил поджидавшего нас Кейси.

Я перевел свой взгляд с Падмы на Кейси, который был на голову выше меня и на две головы выше Связующего. Кейси посмотрел сверху вниз на меня без какого-либо особенного выражения. Его глаза не были похожи на глаза его брата-двойника. Но почему я не мог встретиться с ними?

— Я — журналист, — произнес я. — И разум мой открыт.

Падма повернулся и зашагал к зданию штаба. Кейси пошел за нами и, как мне показалось, Джэнол и остальные офицеры штаба тоже двинулись следом. Хотя я не оглянулся назад, чтобы удостовериться в этом. Мы прошли во внутренний офис, где я впервые встретился с Грином. На столе Грина лежала папка для документов. Он подошел, взял ее, вытащил из нее фотокопию чего-то и передал ее мне, когда я подошел поближе.

Я раскрыл ее. Не было никаких сомнений в ее подлинности.

Это было послание от Старейшины Брайта, действующего правительства Гармонии и Ассоциации, военному шефу Содружества в Центр обороны X на Гармонии. Дата его имела двухмесячный срок давности. Отпечатано это послание было на мономолекулярном листе материала, с которого буквы после их написания нельзя было ни убрать, ни изменить.

Я оторвал свой взгляд от послания. И Грин, и Падма внимательно наблюдали за мной.

— Как вам удалось заполучить это? — спросил я. — Хотя, конечно, вы не захотите сказать мне.

Ладони моих рук неожиданно так вспотели, что гладкий материал листа начал выскальзывать из них. Я судорожно сжал его и стал быстро говорить, стараясь удержать их взгляд на себе.

— Ну так и что из того? Мы все уже знали об этом. Практически все знали, что Брайт их оставит. И это всего лишь доказательство. К чему было вообще показывать мне это послание?

— Я думал, — произнес Падма, — что оно, может быть, хоть чуть-чуть сдвинет вас с места. Может быть, достаточно, чтобы вы попытались взглянуть на все с иной точки зрения.

— Я не говорил, что это невозможно, — произнес я. — Я уже говорил вам, что у журналиста разум всегда открыт. Конечно, — тут я начал осторожно подбирать слова, — если бы я мог изучить это…

— Я надеялся, что вы возьмете это с собой, — сказал Падма.

— Надеялись?

— Если вы разберетесь в этом послании и действительно поймете, что именно в нем имел в виду Брайт, тогда, быть может, вы воспримете Содружество совсем по-иному. Вы сможете переменить свое мнение о них.

— Я так не думаю, — заявил я, — Но…

— Позвольте мне попросить вас сделать хотя бы это, — перебил меня Падма. — Возьмите послание с собой.

Какое-то мгновение я стоял в нерешительности, смотря на Падму и возвышавшегося за ним Кейси, затем пожал плечами и убрал послание в карман.

— Хорошо, — сказал я. — Я заберу его с собой и подумаю над тем, что там написано. Где-то здесь неподалеку я вроде бы оставлял машину, не так ли?

И посмотрел на Кейси.

— Примерно в десяти километрах отсюда, — ответил он. — Но вы все равно уже не сможете до нее добраться. Мы выдвигаемся для начала наступления, и войска Содружества уже начали маневрировать, выдвигаясь нам навстречу.

— Возьмите мой аэрокар, — предложил Падма. — Флаги Посольства на нем помогут вам.

— Хорошо, — согласился я.

Мы все вместе вышли к аэрокару. Во внешнем офисе я прошел мимо Джэнола, и он ответил мне холодным взглядом. Я не винил его. Мы подошли к аэрокару, и я залез в машину.

— Вы можете отослать аэрокар назад, когда вам будет удобно, — сказал Падма, когда я залез в его кабину. — Это как бы ссуда от Посольства вам, Тэм. Я не буду о нем беспокоиться.

— Нет, — ответил я. — Вам не надо беспокоиться. Я закрыл дверь и коснулся панели управления.

Это была мечта, а не аэрокар. Он поднялся в воздух бесшумно, как сама мысль, и буквально через секунду я уже был на высоте двух тысяч футов и довольно далеко от места предыдущей посадки. И все же я заставил себя успокоиться, прежде чем залез в карман и вытащил оттуда послание.

Я взглянул на него. Моя рука, державшая послание, слегка дрожала.

Вот оно, наконец-то мое. Подтверждение того, что Пирс Лиф слышал еще там, на Земле, и за чем я охотился с самого начала. И Падма сам настоял на том, чтобы я забрал его с собой.

Это был рычаг, тот самый Архимедов рычаг, которым я мог бы перевернуть не один, а целых два мира. И столкнуть народы Содружества за край гибели.

Они меня ждали. И сразу же окружили аэрокар, как только я приземлился на внутренней площадке лагеря Содружества. Все они держали свои игловинтовки наготове.