Я помедлил.

— И если я окажусь прав, вы поддержите меня как замену для умершего или уходящего в отставку члена Совета.

И снова сухой маленький человечек сидел, пристально глядя на меня, бесконечно долгую минуту.

— Тэм, — наконец произнес он. — Я не верю ни единому слову. Но разбирайтесь в этом столько, сколько захотите. И я гарантирую, что поддержу вас в Совете — если вопрос дойдет до этого. И если произойдет хоть что-нибудь похожее на то, что вы сказали, приходите, чтобы вновь побеседовать со мной.

— Непременно это сделаю, — сказал я, улыбаясь и вставая со своего места.

Он покачал головой, оставаясь в кресле, но ничего не сказал.

— Я надеюсь увидеться с вами снова через очень непродолжительное время, — произнес я. И вышел.

Это был словно крошечный шип, который я воткнул в него, чтобы постоянно раздражать его ум в том направлении, в котором мне было нужно. Но, к несчастью, Пирс Лиф обладал высокотренированным и созидательным умом. Иначе он просто не мог бы быть председателем Совета. Этот был именно тот тип ума, который не мог отбросить вопрос до тех пор, пока он не решался так или иначе. И если он не мог опровергнуть вопрос, то скорее всего он начал бы поиск доказательств даже в таких местах, о которых другие и догадаться бы не смогли.

И эта особенная колючка имела в своем распоряжении почти три года для проникновения внутрь сердцевины представления Лифа о сути вещей. Я довольствовался тем, что мне придется подождать этого, а пока занялся другими делами.

Я провел пару недель на Земле, приведя в относительный порядок свои личные дела здесь. Но в конце концов я снова отправился на космолете на Новую Землю.

Содружество, как я уже упоминал, выкупив свои подразделения, которые были захвачены в плен кассидианскими силами под командованием Кейси Грина, немедленно укрепило их и разместило около столицы Северного Раздела Моретона в качестве оккупационных сил, требующих уплаты причитавшихся им межзвездных кредитов.

Причитались кредиты, конечно же, от побежденного и теперь уже несуществующего правительства мятежников Северного Раздела, которое их и наняло. Но хотя в этом не было ничего законного, не являлось столь уж редкой практикой между звездами держать целый мир как выкуп за любой долг по контракту с любыми населявшими его людьми.

Конечно же, причина была в этой особой валюте между мирами, которая являлась производительной силой человеческих единиц, будь это психиатры или солдаты. Долг по контракту должен был быть уплачен миром-должником и не мог быть отменен сменой правительства. Как оказалось, правительства легко можно было сменять, если бы это был путь избежания выплаты межпланетных долгов.

На практике же это было обычное дело — «победитель платит за все», даже если сталкивались противоположные интересы на одном-единственном мире, нанявшем помощь с других миров. Что-то вроде обратного гражданского иска для возмещения финансовых потерь, когда проигравшему приходится оплачивать расходы на разбирательство дела. Официально то, что произошло, означало, что правительство Содружества, не получив денег за солдат, предоставленных мятежникам, объявило войну Новой Земле как миру до тех пор, пока Новая Земля не уплатит долг по контракту, заключенному некоторыми из ее жителей.

В действительности же никаких боевых действий не велось, и плата должна была, спустя определенное время, поступить от тех правительств Новой Земли, которые более других были замешаны в происшедшем. В этом же случае — по большей части от правительства Южного Раздела, так как оно было победителем. Но тем временем войска Содружества оккупировали мир Новой Земли. И в мое задание входило написание серии больших статей об этом, когда я сюда прибыл, примерно через восемь месяцев после того, как был увезен отсюда.

Я направился, чтобы повидаться с полевым командующим, на этот раз без всяких препятствий. Было совершенно очевидно, что среди выдутых пластиковых строений лагеря, который они разместили в открытом поле, командование Содружества имело приказ как можно меньше раздражать другие миры, насколько, конечно, это было возможно. Я не услышал той молитвенной разновидности речи, которую солдаты употребляли обычно между собой, как не увидел и ворот у входа в лагерь, вплоть до резиденции полевого командующего. Но несмотря на то, что он «выкал», а не «тыкал» мне, ему не хотелось видеть меня.

— Полевой командующий Вассел, — представился он. — Присаживайтесь, журналист Олин. Я слышал о вас.

Это был человек, которому было где-то под пятьдесят или чуть больше, с коротко подстриженными, совершенно седыми волосами. Он был скроен, словно нижняя половина голландской двери, и у него был массивный квадратный подбородок, который без особого труда придавал его лицу угрюмый вид. Лицо и сейчас выглядело угрюмо, несмотря на то, что он старался выглядеть спокойным, — но я — то знал причину его беспокойства.

— Я предполагаю, что вы слышали, — произнес я довольно угрюмо. — Так что с самого начала, я напомню вам кое-что о непредвзятости Межзвездной Службы Новостей.

Он лишь глубже опустился в кресло.

— Мы знаем об этом, — произнес он, — и я не думаю, что у вас есть предубеждение против нас, журналист. Мы сожалеем о смерти вашего шурина и вашем собственном ранении. Но я хотел бы указать, что Служба Новостей послала вас, из всех остальных членов Гильдии, чтобы написать серию статей о нашей оккупации территории Новой Земли…

— Позвольте мне объясниться совершенно четко! — прервал я его. — Я сам выбрал это поручение, командующий. Я попросил его, уверенный, что смогу выполнить его!

К этому моменту лицо его стало столь же угрюмым, как морда бульдога, и на нем читалось лишь недоверие. Я как можно более жалостливо уставился в его глаза.

— Я вижу, вы все еще не понимаете, командующий.

Я выпаливал эти слова как можно более металлическим тоном. И — для моего уха — этот тон был весьма неплох.

— Мои родители умерли, когда мне было еще совсем мало лет. Меня вырастил и воспитал дядя, и целью всей моей жизни было желание стать журналистом. Для меня Служба Новостей гораздо важнее, чем любое иное общество или человеческое существо на любом из четырнадцати цивилизованных миров. Кредо Непредвзятости Гильдии я несу в своем сердце, командующий. И ключевой статьей этого Кредо является непредвзятость — уничтожение, стирание любых личных чувств, которые могут войти в конфликт или воздействовать хотя бы в малейшей степени на работу журналиста.

Он продолжал угрюмо смотреть на меня из-за своего стола. И, как мне показалось, едва-едва, но намек на сомнение вполз в стальное выражение его лица.

— Мистер Олин, — наконец произнес он. Более нейтральное обращение было определенным просветом по сравнению с формальностями, с которых мы начали наш разговор. — Вы пытаетесь мне сказать, что бы, вы здесь для того, чтобы написав эти статьи, доказать отсутствие предубеждения с вашей стороны по отношению к нам?

— По отношению к вам, или к иным людям или вещам, — ответил я, — в соответствии с Кредо Непредвзятости. Эта серия станет публичным свидетельством нашего Кредо и, соответственно, принесет пользу всем, кто носит плащ журналиста.

Я думаю, что он мне даже и тогда не поверил. Его чувства расходились с тем, что я ему говорил. И принятие на веру моей самоотверженности, должно быть, имело хвастливый привкус, слышимый из уст кого-то, кто, как он знал, не был с миров Содружества.

Но в то же время я говорил с ним на его языке. Суровая радость самопожертвования, стоическая ампутация моих собственных личных чувств в преследовании целей выполнения моих обязанностей правдиво соотносилась с верованиями, с которыми он жил всю свою жизнь.

— Мне понятно, — наконец произнес он. Он поднялся на ноги и протянул мне руку; я тоже поднялся.

— Что ж, журналист, я не могу сказать, что мы рады видеть вас здесь, даже сейчас. Но мы будем с вами сотрудничать в рамках разумного, насколько это будет возможно. Хотя любые статьи, отражающие тот факт, что мы находимся здесь как непрошеные посетители на чужой планете, неизбежно причинят нам вред в глазах людей четырнадцати миров.