В «Карпатской рапсодии» Бела Иллеш показал себя в новом качестве — как зрелый мастер прозы, своеобразный рассказчик. Годы литературной учебы, уроки мастерства, полученные от общения с такими выдающимися художниками, как Р. Роллан, М. Горький, А. Серафимович, с товарищами по перу — советскими писателями А. Фадеевым, Б. Горбатовым и другими, жизненный опыт, накопленный Б. Иллешем за время жизни в Советском Союзе, дали свои плоды. Творчество его мужало и набиралось соков вместе с ростом и зрелостью советской литературы. Достаточно сравнить рассказы Б. Иллеша 20-30-х годов с романом «Карпатская рапсодия», как убеждаешься не только в том, что между ними существует известная связь, но и в том, что писатель достиг высокого уровня художественного мастерства.

Новый роман Иллеша увлекал прежде всего тем, что открывал для советского, да и мирового читателя целую страну, колоритнейший уголок земли в самом центре Европейского континента, который до того времени был скрыт от читающей Европы лесистыми Карпатами. Бела Иллеш оказался в мировой литературе не только первооткрывателем этого интересного края, но и подлинным его художником и певцом. Само собой разумеется, он был и его горячим патриотом, человеком, беззаветно влюбленным в эту многострадальную и поэтически-красочную землю с горами и долинами, быстрыми реками и вечнозелеными лесами. Этой влюбленностью в Карпаты и преданностью его людям пропитан весь воздух повествования.

Роман Иллеша написан от первого лица — отсюда его доверительная интонация. Она усиливается еще тем обстоятельством, что это лицо — сам автор книги. Геза Балинт — как бы псевдоним писателя Белы Иллеша (историю этого псевдонима он излагает в публикуемой в этом томе новелле об Ауреле Карпати). Такой прием дает возможность писателю в полной мере проявить свойственную ему манеру, — он повествует о реальных событиях и реальных людях с известной долей вымысла и обобщения. Иллеш рассказывает только о том, что сам пережил и перечувствовал, но благодаря тому, что жизнь его похожа на увлекательный роман, писатель возводит рассказ о ней в ранг поэзии. Ведя рассказ от своего и в то же время как бы от чужого имени, он порой свободно парит на крыльях своей фантазии, придерживается исторических фактов и вместе с тем часто далеко отходит от них. Позднее в этой манере он напишет свои короткие истории-воспоминания — «анекдоты».

В «Карпатской рапсодии», композиционно состоящей из трех частей, мир Закарпатья увиден соответственно глазами подростка, юноши и мужа. Вместе с автором как бы взрослел и набирался опыта и силы лесистый закарпатский край. В первой части край этот словно бы переживает период своего детства — с патриархальными обычаями старины, со сбором винограда и сказочными лешими в лесу, с узким мирком и кругозором берегсасских обывателей. Во второй части в рапсодию врывается тема социального неравенства, контрастирующая прекрасной свободной природе, на лоне которой развертывается действие романа. Особенно остро эта тема звучит в главах о вымышленной лесной деревне Пемете. Лесорубы разных национальностей жили там впроголодь: еврей надеялся и ждал Мессию, венгры — Чабу, русины — Владимира. С первых страниц третьей части в книге развертывается античеловечная, безобразная картина братоубийственной мировой бойни. Иллеш пишет теперь о войне не шепотом, а во весь голос, заставляя и незрячего увидеть ее кошмары:

Вся третья, заключительная, часть книги полна диссонансов, непримиримых противоречий, как национальных, так и социальных, как между богатыми и бедными, так и между правителями отдельных стран, претендовавшими на зеленое золото Карпат. Все это мы видим не потому, что прежде этих противоречий не существовало, а потому, что повзрослел, вырос главный герой книги Геза Балинт, взгляд его стал зорче и яснее.

С особой любовью автор рисует обаятельный образ Миколы Петрушевича, сверстника и друга Гезы. Образ этого легендарного человека прекрасной души проходит через весь роман и выписан с величайшим вниманием. Микола Петрушевич поистине брат Иллеша по духу, по убеждениям, по цели в жизни, и потому героическая смерть «красного» Петрушевича в финале романа показана как начало торжества его дела, как завет живым продолжать борьбу за справедливое устройство жизни.

Рапсодия как музыкальная структура, учит теория музыки, это произведение свободной формы, построенное на народных напевах; от других инструментальных форм она отличается большей свободой в изложении темы и их обработкой. Роман Иллеша очень метко определен им самим как рапсодия, ибо никакой иной вид повествования не передал бы в такой мере его замысел. Что же касается народных мотивов, составляющих основу рапсодического стиля, то в книге Иллеша эту роль вполне выполняет сквозная интернациональная тема романа — люди разных национальностей живут в нем бок о бок друг с другом, невзирая на то, кто в какую церковь ходит молиться. Этот мотив развивается по ходу романа в широкую симфонию братской солидарности людей труда, объединяющей в книге Иллеша русинского дровосека, венгерского виноградаря и еврейского слесаря. Иллеш умеет передать не только разницу их характеров и психологии, но — что особенно важно и трудно! — общность их интересов, веру в то, что люди разного склада нуждаются друг в друге, естественно дополняют друг друга и тем самым быстрее приходят к общей цели.

В книге Иллеша много афоризмов, шуток, «баек» и «побасенок». Они создают особую атмосферу романа, его литературную аранжировку. Сочным народным юмором пропитаны диалоги действующих лиц. Характерно, что в той же тональности, но в более литературной форме позволяет себе шутить и автор, «…насколько герои нужны во время войны, настолько они неудобны после…» — иронически комментирует он одну из ситуаций романа. А персонаж, от лица которого идет повествование, выражает свое разочарование, например, в такой форме: «Даже самый прекрасный шоколадный торт теряет свою прелесть, если человеку приходится только смотреть на него». Как видим, не только образ мышления, но и интонация героя и автора здесь очень близки, почти тождественны. Этим и достигается какая-то особая доверительность и задушевность «Карпатской рапсодии».

Книги Белы Иллеша уже давно ходили по свету, были хорошо известны и советскому читателю, а на своей родине — вплоть до освобождения ее от фашизма в 1945 году — писатель-коммунист был под запретом. Должно было пройти еще несколько трудных военных лет, чтобы писатель вновь обрел свою родину. Велико счастье вернуться на родную землю в качестве воина-освободителя! Спустя двадцать пять лет Бела Иллеш вернулся на родину сильнее и мудрее, чем тогда, когда вынужден был покинуть ее.

На окраинах Будапешта еще не затихли бои, а Б. Иллеш 8 февраля 1945 года уже выступал в Будапештском оперном театре с докладом о великой освободительной миссии Советской Армии на первом после освобождения Венгрии собрании венгерских писателей и деятелей культуры. С того дня он активно участвовал в строительстве новой, свободной Венгрии. Его книги, особенно «Карпатская рапсодия», вышли огромными тиражами, обрели широкую аудиторию, стали любимым чтением нового поколения венгров. Писатель был награжден в 1949 году и в 1955 году высшей наградой — премией имени Кошута. Пожалуй, никто из писателей-эмигрантов так быстро и органично не вошел в новую жизнь венгерской литературы, как Иллеш.

Вернувшись в Будапешт, Б. Иллеш продолжал быть страстным проводником дружбы советского и венгерского народов. Своей жизнью и творчеством он сам как бы служит живым олицетворением и символом этой дружбы, скрепленной общей борьбой и испытаниями. Как один из первых руководителей Союза венгерских писателей (1949), а затем как главный редактор венгерской «Литературной газеты» (1951), Б. Иллеш активно участвовал в политической и общественной жизни Венгрии.