— Так ты, значит, хочешь знать всю правду? Ладно, получи. — Он отпил большой глоток, похрустел кусочком льда и продолжил: — Я заложен и перезаложен «Гран-Капиталу» по самые яйца! Я обязан им своей должностью в совете, а земля на Сисге предназначалась в качестве оплаты за их протекцию. Не знаю, известно ли тебе, кто стоит за «Гран-Капиталом», только рядом с ними Тифлис примерно такой же мелкий, как крошка Лулу, о’кей? В последнее время они очень крепко на меня надавили, и я уже просто не знал, что делать. Когда ты сказал мне, что Перейра Антунес подарил землю Тифлису, я решил сблизиться с ним, предложить сотрудничество, а после забрать у него участок с помощью какой-нибудь юридической уловки. Я не сомневался, что проверну это дело без особых трудностей.

Эскилаче долил свой стакан, закурил сигарету и продолжил:

— Есть еще Варгас Викунья. Его тоже прикрывают опасные люди. Страшный тип, не обремененный совестью. Когда я узнал, что он охотится за тем участком, попытался повесить на него убийство Перейры Антунеса и таким образом отвадить, но не получилось.

— То есть на кол посадили-таки Перейру!

— Да, старина, только я не стал говорить тебе об этом. В твоем возрасте пора бы знать, что в этом мире надо улыбаться, сидя за столом, а под столом приходится отбиваться от чужих пинков и пинать других. Варгас Викунья просто вынужден считаться со мной, поскольку от меня зависит, будут ли одобрены его проекты советом округа, но те, кто стоит за ним, являются врагами тех, кто за «Гран-Капиталом», разумеешь?

Барраган смотрел на него со смешанным чувством интереса и ненависти.

— Вот тут-то и начинаются сложности. Сначала пропадают документы на землевладение, и никто ничего не знает. Я замечаю, что ты ведешь непонятную игру, забегаешь вперед, не желаешь делиться информацией. Мне стало ясно — поправь меня, если я ошибаюсь, — что Варгас Викунья переманил тебя на свою сторону, и ты решил меня кинуть. А я подставил тебя Тифлису, действительно думая, что ты захапал те бумаги.

— Я из-за тебя чуть жизни не лишился, гад, не говоря уж об опасности для Каталины и детей!

— Ошибаешься. Я сразу предупредил Тифлиса, чтобы не перегнул палку.

— Они похитили мою секретаршу и чуть не изнасиловали ее! Это ты называешь «не перегнуть палку»?

— И он еще будет читать мне морали! Дебил! Если бы не я, ты бы так и остался нищим недоумком. Мне стоит только пальцем шевельнуть, и ты рухнешь! Думаешь, я не знаю о твоих долгах? Думаешь, я не в курсе, что хозяева клубного казино при желании могут сожрать тебя вместе с яйцами, если таковые отыщутся? Без меня ты не стоишь и ломаного гроша, без меня ты просто не существуешь! И какое твое право жалеть несчастную Каталину? Не ты ли наставляешь ей рога с каждой жопой, какую увидишь прямо перед собой? А кстати, она-то знает, куда пойдут все деньги, которые ты заработаешь в будущем? Поостерегись валять со мной дурака, сынок, мне слишком хорошо известна твоя подноготная, чтобы ты мог позволить себе такую роскошь.

Эмилио уставился на Эскилаче глазами, потемневшими от застарелой ненависти — так смотрит сирота на убийцу своих родителей.

— Одумайся, раздолбай! Дай-ка сюда пистолет!

Раздался выстрел. Пуля раздробила кисть руки, безнадежно выставленную вперед в успокоительном жесте, и впилась прямо в лоб Эскилаче. Советника подбросило в воздух и после циркового пируэта вышвырнуло на улицу вместе с осколками разбитого окна.

— Больше я тебе ничего не должен! — произнес Барраган. Безжизненная масса плоти и костей, служившая телом Эскилаче, пролетела два этажа и пробила глубокую вмятину в крыше старенькой «тойоты».

Когда он проснулся, Моника уже ушла. На кухне его ждали готовый завтрак и записка, прислоненная к чашке с кофе: «Надеюсь увидеть тебя здесь сегодня вечером. Поговорить все-таки надо, хочешь ты или нет!» — А внизу добавлено: «PS: Спасибо за ночь, я кончила чудесно!»

Силанпа быстро оделся, вышел на улицу и поймал такси.

Дом, в котором жила Кика, в утреннем свете выглядел старой осыпающейся развалиной с пятнистыми заплесневелыми стенами из серого бетона. Фасад первого этажа разрисован мелом, разбитые окна затянуты полиэтиленовой пленкой. Силанпа поднялся по лестнице, на которой сильно пахло газом, и постучал в дверь. После нескольких секунд тишины из квартиры донесся слабый голос.

— Это я, Кика, откройте!

На ней была коротенькая футболка. Она сонно промямлила «заходите», и забралась обратно в постель.

— Сколько времени? — спросила Кика сквозь зевок.

— Почти восемь.

— Тогда я еще посплю.

— Как дела в «Лолите»?

— По-прежнему.

Силанпа отдернул штору, и в комнату проникла яркая полоса света. Кика натянула одеяло на голову.

— Закройте!

— Я на секундочку.

Он порылся в коробке с продуктами, но пакета с документами не нашел.

— Кика, я здесь оставлял пакет…

— А, это ваш? Я не поняла, что это, и переложила в шкаф. Скажите спасибо, что не выбросила.

Он нашел пакет в ящике с грязным бельем и облегченно перевел дух.

— Ну и напугали вы меня! Все, ухожу!

Кика поспешно выбралась из постели и подбежала к нему.

— Только возвращайтесь поскорей! Помните, вы обещали помочь мне? Я разучиваю новые песни.

— Конечно, помню. Сегодня же переговорю насчет вас со знакомыми шоуменами.

Лицо Кики осветилось радостью, глаза счастливо заблестели, и она чмокнула Силанпу в щеку. Потом бросилась к шкафу и отворила дверцу.

— Беда только, что у меня даже нет ничего приличного, что бы надеть. Я думаю, мне пошло бы что-нибудь вроде этого, взгляните!

И она показала Силанпе вырезку из журнала — оранжевое платье на бретельках.

— Может, лучше белое? — сказал Силанпа. — Белое вам больше идет.

Кика начала пританцовывать перед зеркалом, но вдруг заметила темные круги у себя под глазами, приникла к стеклу и испуганно вскрикнула:

— Ой, не смотрите на меня, я сейчас страшная!

Кика закрыла лицо ладошками и разрыдалась. Какая же она еще девчонка, невольно подумалось Силанпе.

— Не расстраивайтесь так, это от недосыпу, теперь вы проснулись и тени под глазами сами пройдут.

Он хотел обнять ее, но Кика сказала ему, чтоб отстал.

— Дело не в недосыпе… Мне приснился страшный сон… Он уже не первый раз снится…

Слова сыпались с ее губ словно сами по себе. В обращенных на Силанпу глазах мелькнуло сожаление, что признание сорвалось с языка, но Кика уже не могла остановиться и говорила, говорила…

— Ужасный сон! Будто я в «Лолите», приходит клиент и нанимает меня переспать с каким-то мужчиной. Меня отвозят в темный дом далеко от Боготы, и чей-то голос велит мне сначала раздеться, помыться, и вообще, мол, я должна хорошо пахнуть и выглядеть красивой. После душа стою я в ванной комнате, накладываю косметику, и вроде бы тот же голос негромко так говорит мне на ухо: «Постарайся сделать ему хорошо, детка, потому что завтра мы его убьем!» После меня проводят через темный коридор, я вхожу и вижу впереди мужчину, стоящего ко мне спиной. Он поворачивается, а это мой брат…

Кика обхватила Силанпу за шею обеими руками и опять разрыдалась.

— Но… откуда такие жуткие подробности?

— Я же вам рассказывала, его убили!

— Кто его убил?

— Мафия. Конкурирующая банда. Точно не знаю.

Силанпа постарался успокоить ее, уложил в постель, сварил и принес ей кофе. Потом подоткнул со всех сторон одеяло и гладил по волосам, пока она не уснула.

— Не уходите никуда, — промычала она сквозь сон.

Силанпа вышел на улицу и сразу направился к телефонной будке, думая о том, что сказала ему Кика. На душе было тепло от жалости к ней и осознания, что он еще не растерял способность соболезновать другим людям. Сняв трубку, набрал номер Эступиньяна.

— Здравствуйте, хефе, прием и отбой, как себя чувствуете с утра?

— Спасибо, хорошо. Мне нужна ваша помощь, Эступиньян.

— Сначала расскажите, как провели ночь с блондинкой. Признавайтесь, у вас от нее фаллос стоял, как палка швейцарского сыра, так или нет?