— При встрече вы узнали бы тех людей? — Силанпа закурил сигарету и приготовил свой блокнот.

— Да, уж сеньору точно, а еще того, что в Тунхе, и того, что в Чоконте.

— Какого цвета был «мицубиси» сеньоры?

— Ну, такой синенький.

— Синий или голубой?

— Голубой.

— Темно-голубой или светло-голубой?

— Темно-голубой.

— Случайно не обратили внимания на номер?

— Нет.

— Не заметили во внешнем виде машины каких-нибудь особенностей типа переводных картинок, украшений, подвесок, широких покрышек и тому подобного?

— Что-то не припоминаю.

— Во что была одета сеньора?

— В юбку и жакет от портного. Подробности можно узнать у Пуэрко Эспина, он ее сфотографировал сверху донизу, а лучше всего где-то посредине.

— А как были одеты остальные?

— Да кто в чем, ничего особенного.

— Сеньора — блондинка, брюнетка, шатенка?

— Блондинка.

— Глаза голубые, зеленые, черные?

— Серые.

— Светло-серые или темно-серые?

— Темно-серые.

— Какого роста?

— Повыше меня, а мой рост метр шестьдесят восемь.

— Возраст?

— Маскировка хорошая, но, вероятно, сорок с хвостиком.

— Цвет кожи?

— Белый.

— Откуда она родом, по вашему мнению, — Богота, Бойяка, Медельин, побережье, Льяно?

— Из Боготы.

— Как выглядел мужчина в Тунхе?

— Высокий, усы, лет пятьдесят, одет в голубые джинсы и темно-синий суконный пиджак. Вроде бы тоже из Боготы.

Абучиха вдруг поднялся со скамьи, подбоченился и уставился на них подозрительным взглядом.

— А вы, случайно, не из ЦРУ?

— Не-е-ет! — хором протянули оба.

— А, ну хорошо. Тогда можем продолжать.

— Вы бы смогли найти тот гараж в Тунхе?

— Наверное, да, но точно ответить затрудняюсь — гаражей было несколько — и все одинаковые, частные.

— У меня больше вопросов нет, — сказал Силанпа. — Эступиньян, вы хотите что-то спросить?

— Всего лишь уточнить две детали. Сидя в грузовике, вы не почувствовали что-то необычное или непонятное? К примеру, запах тухлятины или формалина?

— Нет. Если и был запах, то скорее напоминал хлебный. Помню, я еще подумал, не для того же они заставили меня провести всю ночь в дороге, чтобы перевезти два центнера могольяс!

— Почему именно два центнера?

— Уж свою-то колымагу я хорошо знаю, детектив! По тому, насколько тяжело идет машина, могу точно определить вес груза.

— И вторая деталь: вам не удалось увидеть в лицо человека, который сопровождал груз в кузове?

— Нет. И даже не заметил, что он там.

— Спасибо, это все.

Эступиньян повернулся к ним спиной и с многозначительным видом шагнул к окну. Потом резко обернулся, поднял вверх указательный палец и громко произнес:

— Над головами этих злодеев висит демосфенов меч!

— Вы хотите сказать, дамоклов меч? — поправил его Силанпа.

— A-а, какая разница, хефе? В те времена все носили с собой холодное оружие!

— Дядя! — Дочь и сын Баррагана с радостными криками бросились навстречу Эскилаче и повисли у него на руках. — Что ты нам принес?

— Как всегда, мою к вам любовь, детки, а еще вот вкусненького! — Он протянул им пакетик с конфетами «coffee delihgt». — Только уговор: до обеда ни-ни, а то аппетит испортите!

Каталина, жена Баррагана, готовила на кухне макароны с мясом в винном соусе и, не снимая фартука, вышла к двери поприветствовать дядю.

— Какая приятная домашняя атмосфера, Ката! Нет ничего лучшего в жизни, чем семейный очаг! — провозгласил советник. — Скажи мне, где твой придурочный муж?

— Сейчас спустится, Марко! — Она подошла к проему в стене, откуда начиналась лестница на второй этаж дома. — Эмилио! Марко Тулио приехал! У него дел невпроворот, даже дома из кабинета не вылезает, — пояснила она дяде.

На лестнице появился Барраган. На нем были белые спортивные штаны и фирменная рубашка «лакосте» с длинными рукавами.

— Как поживаешь, Марко Тулио? Рад тебя видеть.

— Вот, держи сигары. Дал слово — все равно, что в долг взял. — Он положил на стол коробку «монтекристо № 5».

— А долг платежом красен, — подхватил Эмилио, раскупоривая бутылку «Касильеро».

За обедом обсудили возможные варианты завершения теленовеллы и послушали, что рассказывают дети про школу.

— Дядя, а на верхней губе учительницы французского растут усы, а еще она мне сказала, если я и дальше буду получать хорошие отметки по контрольным, меня вместе с пятым классом пошлют в Париж!

— Ты обязательно должен поехать в Париж, Хуанчито, а для этого нужно упорно учиться. Ваши мама и папа многим жертвуют ради того, чтобы вы имели все самое лучшее.

После обеда мужчины уединились в кабинете Баррагана.

— Хорошенько намотай на ус то, что я тебе сейчас скажу, Эмилио. Ни мы, ни Перейра Антунес не имеем к этому трупу никакого отношения. Ты, вероятно, еще в состоянии вспомнить, что ты и я лично присутствовали на похоронах Перейры две недели назад.

— Ну, конечно, конечно, Марко Тулио… Только, не знаю, эти фотографии в «Эль-Обсервадоре»… Не знаю почему, но те фотографии посаженного на кол…

— Ну подумай сам, кому придет в голову творить подобное с Перейрой Антунесом? Сосредоточься на своей работе. Как движется подготовка документов на передачу земли?

— Я как раз хотел поговорить с тобой об этом. В тех бумагах, что я получил, и в описи имущества, которую ты мне переслал, не содержится никакого упоминания об этих четырехстах гектарах.

— Что?! — Сигара выпала из пальцев Эскилаче на ковер.

— Что слышал! Никакого упоминания. Этот земельный участок в описи имущества не значится.

— Не может такого быть, Эмилио, проверь по нумерации страниц, может, один лист отсутствует?

— Уже проверил, все в полном порядке, и среди недвижимости, описанной адвокатами, не числится ни пяди земли!

— Эмилио, четыреста гектаров не могут в одночасье исчезнуть с лица земли, а тем более вместе с теми полоумными, которые на них обосновались!

— Перейра Антунес и сам был натуристом. Марко Тулио, потому и предоставил «Детям Солнца» право пользования своей землей. Черт его знает! Надо докапываться, в чем тут дело.

— Но мы не могли ошибиться! По последнему кадастру владельцем является он!

— Марко Тулио, ты, вероятно, в курсе, что за этими землями охотится Варгас Викунья?

— В курсе с твоих же слов. Он мне ничего не говорил. — Грызя ноготь, Эскилаче с ненавистью вспомнил голос доктора в телефонной трубке во время их последнего разговора. — Да, вполне возможно, это его происки! А от «Детей Солнца» ничего пока не слыхать?

— Нет, с ними еще не контачили, но на следующей неделе мы могли бы вызвать в суд их менеджера.

— Кто такой?

— Женщина, некая Сусан Кавьедес.

— Мы должны разыскать документы на те земли, Эмилио! У «Гран Капитала» уже есть проект застройки в районе озера — сорок пять коттеджей, поле для гольфа, воднолыжная станция, охотничьи угодья! Я не могу их кинуть, и потерять поддержку в муниципальном совете! Уж не стану расстраивать тебя подробностями…

— Ты что, уже пообещал им?

— Я тебе все объяснил в своем письме от первого октября, но ты ведь даже не читал его, раздолбай ты этакий? — прорычал, повышая голос, Эскилаче.

— Успокойся, Марко Тулио! Всему свое время, не будем седлать несуществующего коня.

— Да конь уже под седлом, Эмилито, а ты мне теперь талдычишь, что его не существует!

— О чем ты говоришь?

— Я говорю тебе о том, что мою выборную кампанию в прошлом году финансировал «Гран Капитал», и если мы не заполучим те земли, они отрежут у нас сам знаешь что, приготовят из них фарш и скормят нам же в виде рубленого бифштекса!

— Но… А как же Варгас Викунья? Я думал, ты с этими землями работаешь на него?

— Я должен «Гран Капиталу», а не Варгасу Викунье! И вообще не чеши попусту языком, я с Варгасом Викуньей не работаю уже много лет!

— А он об этом знает?