Мальчик закружился и легко поймал нож здоровой левой рукой. Сделав полный круг, он бросил нож, целясь прямо в голову Арика.

Арик также закружился и поймал смертельное оружие зубами. В толпе раздались одобрительные крики, в шапку полетели клаты.

— Роджер Беспалый! — кричал Арик. — Ему десять лет, и у него всего восемь пальцев, тем не менее он умеет обращаться с ножом лучше любого взрослого мужчины!

Раздались бурные аплодисменты. Роджер поднял вверх увечную руку, чтобы все могли видеть ее. Люди ахали и охали. Многие уже верили, что мальчик бросал и ловил нож именно беспалой рукой. Они расскажут об этом другим да еще многое преувеличат. Арик опередил толпу и первым дал прозвище Роджеру.

— Роджер Беспалый, — пробормотал мальчик, как бы пробуя прозвище на вкус.

— Хоп! — крикнул Арик и бросил Роджеру стрелу.

Тот громко хлопнул руками и поймал стрелу, прежде чем она поразила его лицо. Опять закружился, повернувшись к толпе спиной, и здоровой рукой бросил стрелу между ног своему хозяину. Выпрямившись после этого, протянул к зрителям увечную правую руку.

— Хоп! — крикнул он.

Арик изобразил страх. Уронил ножи, однако табурет упал в его руку именно в тот момент, когда стрела вонзилась в него. Арик как бы в изумлении смотрел на нее. Вот это ему повезло. Вынул стрелу, и она вдруг превратилась в букет цветов, который он тотчас подарил самой красивой женщине среди зрителей.

— Играй на скрипке! — раздался чей-то голос.

По толпе прошел гул одобрения. Роджер поднял взгляд и увидел того же мужчину, который громко требовал Сладкоголосого накануне.

— Все настроились на музыку? — обратился к зрителям Арик.

Ему ответили одобрительными возгласами, Арик подошел к сумке, вынул скрипку, приложил ее к подбородку и повернулся к толпе. Но прежде чем он успел поднести к инструменту смычок, тот же человек завопил:

— Да не ты, а мальчик! Пусть играет Беспалый!

Арик взглянул на Роджера. На лице его появилось раздражение, а толпа начала скандировать:

— Беспалый! Беспалый!

Жонглер пожал плечами и передал инструмент подмастерью.

Роджер взял скрипку дрожащими руками. «Никогда не унижай хозяина» — такое правило подмастерья узнавали в первые же дни обучения. Только толпа ведь просит его поиграть. Да и смычок так хорошо лег в увечную руку, свободную от проклятой перчатки. Роджер закрыл глаза, чувствуя пальцами туго натянутую струну, и издал первые тихие звуки. Зрители завороженно слушали его. А мальчик трогал струны, будто гладил кошку, которая мурлыкала от его прикосновений.

Скрипка ожила в его руках. Роджер все увеличивал темп, пока не начался музыкальный вихрь. Он начисто забыл о толпе, об Арике. Оставшись наедине с музыкой, он исследовал гармонию и, сохраняя первоначальную мелодию, порой начинал импровизировать.

Роджер не знал, сколь долго он играл. Он мог вечно пребывать в этом мире, но вдруг раздался резкий звук, и что-то впилось, ему в руку. Мальчик покачал головой и посмотрел на умолкнувшую толпу.

— Порвалась струна, — робко проговорил он.

Посмотрел на хозяина, который пребывал в том же шоковом состоянии, что и другие зрители. Арик медленно поднял вверх руки и начал аплодировать.

Тут и толпа разразилась громовыми аплодисментами.

— Ты сделаешь нас богатыми игрой на скрипке, мальчик, — обратился к Роджеру Арик, подсчитывая выручку. — Богатыми!

— Достаточно богатыми, чтобы заплатить долги Гильдии? — раздался голос.

Они повернулись и увидели господина Джейсина — тот стоял, прислонившись к стене. Рядом два его подмастерья, Сали и Абрум. Сали пела чистым красивым сопрано, а сама была настоящей уродиной. Арик иногда шутил, что, если бы она надела шлем с рогами, зрители приняли бы ее за демона камня. Абрум пел басом. От его гулкого голоса дрожали мощенные деревом улицы. Он высокий и худощавый, у него огромные руки и ноги. Если Сали демон камня, то он, конечно же, демон леса.

Подобно Арику, господин Джейсин пел альтом. У него глубокий и чистый голос. На Джейсине вместо шутовского наряда, который носило большинство людей его профессии, дорогая одежда из отличной синей шерсти, прошитая золотой ниткой. Длинные черные волосы и усы намаслены и тщательно ухожены.

Джейсин среднего роста, и тем не менее он очень опасен. Однажды он ударил какого-то Жонглера ножом в глаз во время спора о месте выступления. Судья определил это как самозащиту, однако подмастерья в доме Гильдии думали иначе.

— Мои долги Гильдии не должны волновать тебя, Джейсин, — обратился к нему Арик, быстро убирая монеты в суму чудес.

— Твой подмастерье защищал тебя вчера, когда ты не явился на представление, Кислоголосый, однако его скрипка не всегда будет спасать тебя. — В этот миг Абрум выхватил скрипку из рук Роджера и сломал ее о колено. — Рано или поздно Гильдия отберет у тебя разрешение.

— Гильдия никогда не откажется от Арика Сладкоголосого, — заявил Арик, — но даже если она пойдет на это, Джейсин навсегда останется всего лишь Второсортным певцом.

Джейсин нахмурился. Многие в Гильдии считали его таковым, и он впадал в ярость, слыша об этом. Он и Сали приблизились к Арику, который крепко держался за свою сумку. Абрум прижал Роджера к стене, не давая ему прийти на помощь хозяину.

Только им не в первый раз приходилось драться, чтобы отстоять выручку. Роджер неожиданно упал на спину, сжался, как пружина, и ударил ногами вверх. Абрум пронзительно вскрикнул.

— Я думал, твой подмастерье поет басом, а не сопрано, — заметил Арик.

Джейсин и Сали посмотрели на товарища, а Жонглер быстро залез рукой в сумку с чудесами и бросил вверх конфетти.

Джейсин пробрался сквозь разноцветное облако, однако Арик легко ускользнул от него и нанес удар сумой в грудь грузной девушке. Сали, возможно, устояла бы на ногах, только Роджер бросился под нее. Девушка тяжело упала на землю. Пока все трое приходили в себя, Арик и Роджер бросились бежать по деревянной мостовой.

Крышу библиотеки Герцога в Милне Арлен считал волшебным местом. Ясными днями под ним открывался целый мир, не ограниченный стенами и оберегами, простирающийся в бесконечность. Именно здесь Арлен впервые взглянул на Мери и по-настоящему разглядел ее.

Его работа в библиотеке почти закончилась, и настала пора возвращаться в мастерскую Коба. Юноша смотрел, как солнце играет на покрытых снегом вершинах гор и освещает долину внизу, стараясь навечно сохранить в памяти этот вид. Глядя на Мери, он также хотел запечатлеть ее образ. Ей пятнадцать лет, и она гораздо красивее гор и снега.

Мери уже целый год его самый близкий друг, и Арлен пока не думает о большем. Теперь, видя девушку в лучах солнечного света, когда холодный горный ветер развевает ее длинные каштановые волосы, а она прижимает руки к груди, он вдруг осознает, что Мери женщина, а он мужчина. Ее яркие юбки развеваются на ветру, и пульс юноши учащается.

Он ничего не говорит, однако она понимает то, что выражает его взгляд.

— Уже пора, — говорит Мери.

Арлен осторожно протягивает руку и касается ее щеки. Она наклоняется, и он, ощущая ее нежное дыхание, целует ее. Сначала нерешительно, но потом все смелее, чувствуя, что она отвечает. Поцелуй становится страстным, давая выход тому, что копилось в нем в течение года.

Некоторое время спустя они разъединяют губы и робко улыбаются друг другу. Стоя в обнимку, молодые люди созерцают Милн.

— Ты всегда смотришь на долину, — говорит Мери, проводя пальцами по его волосам и целуя в висок. — Скажи, о чем ты мечтаешь, когда глядишь вдаль.

Арлен не сразу отвечает ей.

— Я мечтаю освободить мир от корелингов, — говорит он.

Девушка думала совсем о другом и рассмеялась, услышав столь неожиданный ответ. Она не хотела быть жестокой с ним, однако ее слова ударили его, словно хлыст.

— Значит, ты считаешь себя Спасителем? — спросила она. — Как ты намерен осуществить свою цель?