«Мы — плененные звери…» Мы — плененные звери, Голосим, как умеем. Глухо заперты двери, Мы открыть их не смеем. Если сердце преданиям верно, Утешаясь лаем, мы лаем. Что в зверинце зловонно и скверно, Мы забыли давно, мы не знаем. К повторениям сердце привычно, — Однозвучно и скучно кукуем. Все в зверинце безлично, обычно, Мы о воле давно не тоскуем. Мы — плененные звери, Голосим, как умеем. Глухо заперты двери, Мы открыть их не смеем. <24 февраля 1905> Швея Нынче праздник. За стеною Разговор веселый смолк. Я одна с моей иглою, Вышиваю красный шелк. Все ушли мои подруги На веселый свет взглянуть, Скоротать свои досуги, Забавляясь как-нибудь. Мне веселости не надо. Что мне шум и что мне свет! В праздник вся моя отрада, Чтоб исполнить мой обет. Все, что юность мне сулила, Все, чем жизнь меня влекла, Все судьба моя разбила, Все коварно отняла. «Шей нарядные одежды Для изнеженных госпож! Отвергай свои надежды! Проклинай их злую ложь!» И в покорности я никла, Трепетала, словно лань, Но зато шептать привыкла Слово гордое: восстань! Белым шелком красный мечу, И сама я в грозный бой Знамя вынесу навстречу Рати вражеской и злой. 5 августа 1905 Земле В блаженном пламени восстанья Моей тоски не утоля, Спешу сказать мои желанья Тебе, моя земля. Производительница хлеба, Разбей оковы древних меж И нас, детей святого Феба, Простором вольности утешь. Дыханьем бури беспощадной, Пожаром ярым уничтожь Заклятья собственности жадной, Заветов хитрых злую ложь. Идущего за тяжким плугом Спаси от долга и от клятв И озари его досугом За торжествами братских жатв. И засияют светлой волей Труда и сил твои поля Во всей безгранности раздолий Твоих, моя земля. 20 ноября 1905
Искали дочь Печаль в груди была остра, Безумна ночь, — И мы блуждали до утра, Искали дочь. Нам запомнилась навеки Жутких улиц тишина, Хрупкий снег, немые реки, Дым костров, штыки, луна. Чернели тени на огне Ночных костров. Звучали в мертвой тишине Шаги врагов. Там, где били и рубили, У застав и у палат, Что-то чутко сторожили Цепи хмурые солдат. Всю ночь мерещилась нам дочь, Еще жива, И нам нашептывала ночь Ее слова. По участкам, по больницам (Где пускали, где и нет) Мы склоняли к многим лицам Тусклых свеч неровный свет. Бросали груды страшных тел В подвал сырой. Туда пустить нас не хотел Городовой. Скорби пламенной язык ли, Деньги ль дверь открыли нам, — Рано утром мы проникли В тьму, к поверженным телам. Ступени скользкие вели В сырую мглу, — Под грудой тел мы дочь нашли Там, на полу… 25 ноября 1905 Веселая народная песня (На четыре голоса) Что вы, старцы, захудали, Таковы невеселы, Головы повесили? «Отошшали!» Что вы, старые старухи, Таковы невеселы, Головы повесили? «C голодухи!» Что вы, парни, тихи стали, Не играете, не скачете, Всё ревете, плачете? «Тятьку угнали!» Что вы, детки, приуныли, Не играете, не скачете, Всё ревете, плачете? «Мамку убили!» 4 декабря 1905 Нюренбергский палач Кто знает, сколько скуки В искусстве палача! Не брать бы вовсе в руки Тяжелого меча. И я учился в школе В стенах монастыря, От мудрости и боли Томительно горя. Но путь науки строгой Я в юности отверг, И вольною дорогой Пришел я в Нюренберг. На площади казнили: У чьих-то смуглых плеч В багряно-мглистой пыли Сверкнул широкий меч. Меня прельстила алость Казнящего меча И томная усталость Седого палача. Пришел к нему, учился Владеть его мечом, И в дочь его влюбился, И стал я палачом. Народною боязнью Лишенный вольных встреч, Один пред каждой казнью Точу мой темный меч. Один взойду на помост Росистым утром я, Пока спокоен дома Строгий судия. Свяжу веревкой руки У жертвы палача. О, сколько тусклой скуки В сверкании меча! Удар меча обрушу, И хрустнут позвонки, И кто-то бросит душу В размах моей руки. И хлынет ток багряный, И, тяжкий труп влача, Возникнет кто-то рдяный И темный у меча. Не опуская взора, Пойду неспешно прочь От скучного позора В мою дневную ночь. Сурово хмуря брови, В окошко постучу, И дома жажда крови Приникнет к палачу. Мой сын покорно ляжет На узкую скамью, Опять веревка свяжет Тоску мою. Стенания и слезы, — Палач — везде палач. О, скучный плеск березы! О, скучный детский плач! Кто знает, сколько скуки В искусстве палача! Не брать бы вовсе в руки Тяжелого меча! |
