– Конечно, – ответила Маргарет, раздраженная тем, что вопрос, похоже, задан затем, чтобы заставить ее оправдываться. – После моего отца… Когда я начала заниматься делами поместья, мистер Уилльямз, как говорится, взял меня под свое крыло. Он многому научил меня в деле управления такими большими владениями. Я была очень юна, когда он начал работать у нас, после того, как нам пришлось… После того как мистер Браун, предыдущий земельный управляющий, оставил должность по слабости здоровья.

Маргарет отпила глоток воды из бокала. Она не желала упоминать, что пьянство отца и его склонность к азартным играм сделали его неспособным управлять делами. Как и не хотела говорить о почти преступном поведении мистера Брауна. Но оба они теперь покойные, а управлять поместьем ей помогал мистер Уилльямз. Он прекрасно осознавал свою ценность, и его заносчивость часто заставляла его бросать вызов власти Маргарет. Но прогресс, которого они добились, стоил случайных стычек.

– Похоже, он плохо информирован о должном уходе за лошадьми.

Маргарет так резко поставила бокал, что он звякнул о стол.

– Он управляющий, а не ветеринар, – холодно сказала она, – и в любом случае вам ничего не известно о подробностях. – Слишком поздно она сообразила, что громко говорит. Нужно следить за голосом, особенно когда в комнате лакеи.

– Вы правы, – ровно сказал Том. – Я знаю недостаточно, но намерен учиться. – Он взял ложку, но все еще с решительным видом смотрел на Маргарет. – Я хочу сказать, что буду участвовать во всем.

– Буду признательна, если мы обсудим это позже, – тихо сказала Маргарет. Легким движением головы она указала на лакея, который переставлял что-то на буфете. – Когда мы будем одни.

– Как пожелаете.

Том занялся супом. Воцарилось молчание. Доев, Том наклонил тарелку к себе, чтобы собрать в ложку остатки супа.

– Мистер Пул, – подняла брови Маргарет. – Вы должны запомнить, что наклонять тарелку нужно от себя, а не к себе.

Он поставил тарелку, при этом звякнула ложка.

– Спасибо, мисс Уонн. Я забыл. – Так отвечают школьному учителю. Потом он добавил с озорной искрой в глазах: – Видели бы вы, как я привык доедать суп.

Наверняка придется увидеть, смущенно подумала Маргарет.

Когда лакей унес суп и поставил перед ними рыбу, Том устроил целый спектакль, разглядывая многочисленные вилки.

– Дайте подумать… Вот эта, правильно? – Он поднял вилку.

Маргарет скованно кивнула. Она понимала, что своими игривыми манерами Том намеревался разрядить обстановку, но это только раздражало ее.

– Думаю, – сказал Том, занявшись рыбой, – вам следует давать мне уроки этикета, чтобы я наверняка сделал все правильно на нашем свадебном обеде.

У буфета что-то звякнуло, будто выскользнуло из рук лакея. Маргарет взглянула в его сторону. Слугу, конечно, учили не слушать. Или по крайней мере не подавать виду, что слушает. Но она не сомневалась, что лакей слышал слова Тома о свадьбе.

– Мистер Пул, вы обещали!

– Обещал. – Но он лишь извиняясь пожал плечами.

В дальнейшем во время обеда оба придерживались нейтральных тем. Когда они закончили, за окнами сгустилась темнота. Маргарет испытала облегчение, когда Том отказался от кофе, сказав, что ему нужно как следует вычистить Кастора.

– Вы пройдетесь со мной? – спросил он, когда они вышли в холл. – Я хочу вам кое-что сказать, не опасаясь слуг.

Маргарет настороженно смотрела на него. Его поступки слишком необычны.

– Вы знаете, что джентльмен не станет просить о таком леди.

– Только до края подъездной аллеи, – настаивал он. – Трава еще мокрая от дождя, и мы должны думать о ваших туфлях.

Это был косвенный намек на обед у Саммервиллов, когда Том продемонстрировал заботу о ее нуждах. Он говорил с таким веселым почтением, что она согласилась на его просьбу.

– Что вы хотели сказать? – спросила Маргарет, когда они подошли к краю усыпанной гравием дороги.

Том сделал несколько шагов, чтобы выйти из потока света, льющегося из окон дома, теперь их освещала только луна. Он взял лицо Маргарет в свои ладони, и от этого интимного жеста ее пульс зачастил. Она могла только всматриваться в его черты, когда он мягко гладил ее щеки.

– Ваша кожа такая нежная, – пробормотал он. – Такая деликатная для столь решительной леди.

Маргарет пыталась придумать какое-нибудь возражение, но в голове было пусто. Осталось только чудесное ощущение, которое Том вызывал своим прикосновением.

Он провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе.

– Я предлагаю, чтобы мы заканчивали каждый вечер поцелуем на ночь, – пробормотал он. – Полагаю, нам следует начать сегодня. Что вы думаете на этот счет?

У Маргарет сердце заколотилось.

– Я…

Она пыталась напомнить себе о его докучливых вопросах, о его едва цивилизованных манерах, о том, как он угрожал самому фундаменту ее самосохранения. Но она не могла удержать эти мысли в голове, промелькнув, они разлетались, как мотыльки в ночи.

Во рту у Маргарет пересохло. Не задумываясь, она облизнула губы. Приняв это за сигнал, Том наклонился и коснулся губами ее рта. Это был не глубокий страстный поцелуй, а легкое и нежное дразнящее прикосновение, заставлявшее желать большего. Едва дыша от ожидания, Маргарет думала, что он притянет ее ближе.

Вместо этого Том отстранился, у него вырвался слабый вздох.

– Доброй ночи, Мэгги.

Он повернулся, чтобы уйти.

«Подождите», – хотела крикнуть Маргарет, но не могла ни говорить, ни двинуться. Вкус поцелуя все еще оставался у нее на губах. Какое-то время она стояла молча, глядя вслед будущему супругу.

– Бараньи котлеты отличные, правда? – сказала Маргарет. – Мне нравится сюда приходить. – Она знала, что ее голос звучит неестественно оживленно. Этим она пыталась скрыть нервозность из-за того, что собиралась поведать своей приятельнице.

Однако мисс Люсинда Каррингтон не обратила внимания на неловкость Маргарет. У нее определенно были собственные причины беспокоиться. Она в десятый раз оглядывала маленький ресторан. Пойти с Маргарет на ленч сюда, в ресторан «Вери» на Ганновер-стрит, было для Люсинды актом беспримерной отваги.

– Ты беспокоишься, что к нам кто-нибудь пристанет? – спросила Маргарет. – Уверяю тебя, тут совершенно безопасно. Женщины обедают без сопровождения мужчин гораздо чаще, чем раньше. Скоро это будет обычным делом.

– Я уверена, что тут безопасно. Просто мама ужасно старомодна. Если она узнает, что я была здесь, то в обморок упадет. Она думает, что я отправилась за покупками на Риджент-стрит.

– Тогда все зависит от преданности твоего лакея? – Маргарет кивком указала на окно, за которым, как часовой, стоял лакей Люсинды.

– Да, он очень надежен, – заверила Люсинда. – Ему доводилось сопровождать меня в самые мрачные районы Лондона, где я помогала бедным. В такие места, что мама сознание бы потеряла от ужаса.

– Вряд ли это такое место. А поскольку мы в двух шагах от Риджент-стрит, по дороге домой ты можешь купить пару новых перчаток или шаль, и твое алиби будет неопровержимым.

– Вот близость к Риджент-стрит меня и тревожит. – Люсинда снова нервно посмотрела в окно. – Кто-нибудь может узнать моего лакея и догадается, что я здесь.

– Этот кто-нибудь – твоя маленькая сестра? – поддразнила Маргарет.

– Именно. К несчастью, она больше не маленькая. Теперь она выходит в свет и имеет массу возможностей наблюдать за мной. Она уже не раз про меня сплетничала.

– Тогда она все еще маленькая, – возразила Маргарет. – Инфантильная.

– Думаю, мне не стоит комментировать эту ремарку, – рассудительно сказала Люсинда, но поднесла к губам салфетку, чтобы спрятать легкую улыбку. – Однако тут нет ничего такого, против чего мама возражала бы. Чисто и аккуратно, и публика вполне респектабельная. Гувернантки и тому подобное. И старые девы. – Увидев, как брови Маргарет поползли вверх, она торопливо добавила: – Я говорю о себе, конечно. Не о тебе. Хоть твоя помолвка с мистером Денолтом расторгнута, ты найдешь кого-нибудь еще. Ты красивая.