– Я здесь по указанию мистера Пула, – ответил он. Пока он говорил, Маргарет наконец вспомнила, где видела Тернера. Это был один из конюхов. Какой-то безотчетный страх охватил ее, когда Тернер вытащил из кармана письмо и подал ей. – Мистер Пул хочет, чтобы я привез его лошадь в Лондон.

Маргарет смотрела на письмо.

– Нет.

Этого не может быть.

Рука Тернера дрогнула, но он продолжал протягивать письмо. Извиняющимся тоном и не встречаясь с ней глазами, он сказал:

– Мистер Пул велел отдать вам это письмо, как доказательство его инструкций на тот случай, если вы усомнитесь в моих словах.

Когда Маргарет взяла письмо, какая-то отдаленная часть ее сознания задавалась вопросом, как она может стоять здесь, когда последняя ее надежда рухнула, разлетевшись на тысячу осколков.

– Все совершенно верно, Тернер, – сказала она. Потрясение ввергло ее в оцепенение. – Я уверена, все именно так, как тому следует быть.

Почти неделю спустя после отъезда Тернера с Кастором Маргарет еще оставалась в каком-то тумане, неспособная примириться с реальностью, что Том действительно не намерен возвращаться. Снова и снова она твердила себе, что это к лучшему, заставляя себя злиться на него. Сначала он рассказывал ей о настоящем браке, а теперь торопится покончить с ним. Какое право он имел так использовать ее? Маргарет была решительно настроена показать Тому, что прекрасно может справиться сама. У нее большой опыт. Она делала это годами.

Маргарет заняла себя тем, что обошла все комнаты в Мортон-Холле, составляя перечень необходимых починок и улучшений от ремонта окна до приобретения новой мебели в спальню, оставив комнату Тома напоследок. Наконец она вошла туда и старалась смотреть на нее объективно, сосредоточившись на банальных вещах. Вместо этого села на постель, ошеломленная пустотой, которая эхом отдавалась в комнате.

И тогда ответ пришел к ней. Он поразил такой откровенной ясностью, что дух захватило. Идея была совершенно потрясающая и спасительная. Маргарет, должно быть, просидела несколько часов, поворачивая эту мысль и так и этак, изумляясь, что смогла прийти к такому решению и принять его так легко. Но она его приняла. Том никогда не вернется Мортон-Холл, следовательно, она должна покинуть поместье.

Маргарет ехала на лошади сквозь сумрачный вечерний туман. Привязав Яркую Звезду к железной ограде кладбища, она открыла маленькие ворота и вошла. Пора примириться с собственным прошлым раз и навсегда.

Из серых мрачных туч сыпался мокрый снег. Не обращая внимания на непогоду, Маргарет шла к большому могильному камню, отмечавшему место упокоения ее родителей. Там они лежали бок о бок, их имена выбиты рядом, словно подтверждая большую близость, связывавшую их в жизни. Маргарет опустилась на колени в снег и несколько минут разглядывала могилу. Слезы осиротевшей дочери смешались со снежинками, таявшими на ее лице, но сердце пребывало в покое.

– Папа, думаю, пришло время нам немного поговорить. – Произнеся эти слова, Маргарет оглядела кладбище, чтобы убедиться, что она одна. Вокруг никого, в такое ненастье все сидят по домам, у теплых очагов. Она снова повернулась к могиле. – Я хочу сказать нечто очень важное. Ты оставил мне землю… свои долги… и ответственность спасти Мортон-Холл от позора. Ты думал, что я неспособна это сделать, но ты ошибался. О Мортон-Холле хорошо заботились, он никогда не перейдет в руки наших врагов. Но теперь я должна признаться, что мне этого недостаточно.

Маргарет замолчала, чтобы перевести дух, и смахивала с лица слезы.

– Что может быть важнее любви? – Услышав собственный вопрос отцу, она невесело рассмеялась. – Я знаю, ты не тот человек, кого надо об этом спрашивать. Вы с мамой были совершенно разные люди. Я собиралась в этом отношении последовать твоему примеру, но теперь все пошло иначе. Правда заключается в том, что я должна уехать отсюда. Я должна ехать к нему.

«Оставив всех других». Эти слова из брачной клятвы сутками звучали в уме Маргарет, прежде чем она приняла окончательное решение.

– Я знаю, ты никогда не поймешь. Я только надеюсь, что сможешь простить меня. Знаешь, ты завещал мне еще кое-что – свое упрямство и решительность. Я дала клятву и намерена ее сдержать.

Слова Лиззи эхом отдавались в сердце Тома. «Иди к ней. Поговори с ней. Открой свое сердце. Ничего не утаивай».

Это звучало так просто! И все-таки как после всего, что произошло, он мог надеяться, что воссоединение возможно? Он так низко пал по сравнению с тем, каким хотел быть. Когда он сказал Маргарет, что она свободна вернуться в Мортон-Холл, она ушла более чем охотно. Почему она так сделала, если не потому, что самодостаточна и не нуждается в нем?

«Она сражалась с теми же страхами, что и ты».

Том покачал головой. Он не верил в это тогда и не верит сейчас. И все-таки…

– Простите, сэр.

Том отвернулся от окна и увидел в дверях дворецкого.

– Что?

– Вернулся конюх с вашей лошадью. Он сообщает, что она в конюшне в целости и сохранности.

Его лошадь! Том совсем забыл, что несколько дней назад послал Тернера за Кастором. Будет тут одна дружелюбная душа, его давний верный товарищ. Нужно скорее пойти к нему.

Несколько минут спустя Том был уже в конюшне и осматривал Кастора с головы до ног. Жеребец тихо ржал, словно не меньше Тома был рад возвращению.

– Ты скучал по мне, дружище, – приговаривал Том, проводя щеткой по бокам коня. Шерсть Кастора была слишком тонкая для зимы, и из-за их путешествия в северное полушарие сезонная линька еще не восстановилась.

– Что ты скажешь, если мы вернемся обратно? – тихо спросил Том.

Кастор фыркнул, мотнул головой, и Тому пришлось отступить, чтобы не попасть под вскинувшееся копыто. Он вышел из стойла, закрыл ворота.

– Ты прав.

Но сначала надо кое-что сделать. Том поспешил сквозь валивший снег к дому. В кабинете Саммервилла он нашел сегодняшний выпуск «Таймс» и углубился в расписание кораблей.

– Куда, миледи?

Маргарет удивленно посмотрела на кучера, но не из-за почтительного обращения, а потому, что к его сильно поношенному цилиндру была прикреплена большая ветка омелы [10]. Должно быть, он носил ее уже давно, ветка немного увяла, и несколько ягодок грозили осыпаться. Кучер был крепыш, его круглые щеки покраснели от многочасовой работы на улице в зимние холода. Маргарет назвала ему адрес.

– И поторопитесь, пожалуйста!

– Слушаюсь, миледи, – ответил он. – Я доставлю вас к уютному и гостеприимному очагу вовремя.

Маргарет не стала возражать, что очаг, ждущий ее, может оказаться негостеприимным. Она только знала, что ей нужно все выяснить.

Когда они наконец подъехали к Саммервилл-Хаусу, Маргарет взбежала по ступенькам и заколотила в дверь. Ей открыла миссис Кларидж, экономка Саммервиллов.

– Миссис Пул! – Она распахнула дверь шире. Маргарет вошла, спасаясь от пронизывающего холода.

– Где мистер Пул? – спросила она. – Я должна видеть его.

– Простите, мадам, но он уехал. И хозяева тоже.

Теперь, переведя дух, Маргарет огляделась. Ее внезапное появление удивило не только миссис Кларидж. Вся команда слуг была занята уборкой дома. Одни начищали плинтусы, другие полировали большой обеденный стол. Все бросили работу и откровенно разглядывали Маргарет. Взъерошенная, красная с мороза, она, несомненно, являла собой странное зрелище.

– Куда они уехали? – умоляющим тоном спросила она.

– Лорд и леди Саммервилл собрались провести Рождество в Кенте.

– А мистер Пул? Он тоже поехал с ними?

Миссис Кларидж покачала головой:

– Точно не знаю. Он отбыл очень рано в отдельной карете.

Один из мужчин, чистивших плинтус, шагнул вперед:

– Позвольте помочь, миссис Кларидж.

– Да, Питер.