Мегрэ внимательно слушал, не сводя глаз со своей кружки и пытаясь состыковать услышанное с уже известной ему информацией. Жанвье продолжал:

– Она поколебалась. Потом почувствовала, что краснеет, и предпочла сказать правду: «Я рассказала ей, что приходил человек, расспрашивал про нее и поднимался на ее этаж. Но не сказала, что человек был из полиции». – «Как вам показалось, она удивилась?» – «Сначала да. А потом как будто пробормотала: «Кажется, я знаю, в чем дело». А сегодня утром, сразу после того, как она ушла на работу, пришли еще двое. Тоже сразу сказали, что они из полиции. Тот, что пониже, полез за жетоном, но я не стала слишком к нему приглядываться». – «Они тоже поднимались к ней в квартиру?» – «Нет. Задали те же вопросы и еще несколько». – «Какие именно?» – «Часто ли она выходит, с кем встречается, есть ли друзья, подруги, часто ли звонит, часто ли…»

Мегрэ перебил:

– Что она сказала по этому поводу?

– Сообщила мне имя некой Люсиль Кристен. Живет в том же квартале, работает в какой-то конторе, косит. Мадемуазель Бланш обедает на бульваре Сен-Жермен, в ресторане под названием «У трех министерств». По вечерам готовит себе сама. Эта самая Люсиль Кристен часто заходит к ней на ужин. Точный адрес мне узнать не удалось. Потом консьержка упомянула другую подругу, которая не так часто появляется на улице Вано, но к которой мадемуазель Бланш ходит обедать каждое воскресенье. Эта замужем за каким-то поверенным из Ле-Аль по имени Арьель, живет на улице Курсель. Консьержка считает, что родом эта подруга из Ла‑Рош-сюр‑Йона, как и мадемуазель Бланш.

– На улицу Курсель сходил?

– Вы же говорили мне ничего не упускать. Но так как я даже не знаю, о чем речь…

– Продолжай.

– Консьержка все сказала точно. Я поднялся к мадам Арьель. Семья, судя по всему, с достатком, трое детей, младшему восемь лет. Я снова разыграл из себя инспектора из страховой компании. Она ничего не заподозрила. Видимо, к ней я пришел первым. Познакомилась она с мадемуазель Бланш действительно в Ла-Роше, ходили в одну школу. Потом они потеряли друг друга из виду и случайно встретились в Париже года три назад. Мадам Арьель пригласила подругу к себе, с тех пор у них повелось обедать вместе каждое воскресенье. В остальном ничего особенного. Бланш Ламотт ведет скромную размеренную жизнь, всю себя отдает работе и с восторгом отзывается о своем начальнике, ради которого готова в огонь и воду.

– Это всё?

– Нет. Около года назад Бланш спросила у Арьель, нет ли у той на примете подходящей работы для одного ее знакомого, оказавшегося в сложной ситуации. Речь шла, оказывается, о Флёри. Арьель, создающий впечатление славного человека, взял Флёри к себе на службу. От Флёри требовалось, в числе прочего, быть на рабочем месте в шесть часов утра.

– Что случилось?

– Он проработал три дня, после чего исчез, никогда больше не появлялся и извинений своих не принес. Мадемуазель Бланш было очень неловко. Она не уставала извиняться за незадачливого приятеля.

Потом я вернулся на бульвар Сен-Жермен, хотел зайти в ресторан «У трех министерств». Еще издалека я заприметил у ресторана не только Гастона Ружье, но и его коллегу, забыл имя…

Мегрэ пытался все это как-то упорядочить. В понедельник вечером Огюст Пуан отправился на свою частную квартиру на бульваре Пастер, где и оставил отчет Калама, считая, что там он будет в большей сохранности. А во вторник утром к мадемуазель Бланш на улицу Вано пришел некто, якобы из полиции, и, задав консьержке несколько малозначащих вопросов, проник к секретарше министра в квартиру. Был ли он действительно из полиции? Если да, то дело было еще более скверным, чем представлялось комиссару. И все-таки интуиция подсказывала Мегрэ, что тот первый посетитель не имел никакого отношения к улице Сосэ. Не тот же самый человек, ничего не обнаружив в квартире секретарши, отправился затем на бульвар Пастер и выкрал отчет Калама?

– Консьержка тебе не описала того первого посетителя?

– В общих чертах. Крупный тип средних лет, который таким привычными и уверенным тоном задает вопросы, что она приняла его за полицейского.

Это почти в точности совпадало с описанием бармена с улицы Жакоб, когда тот рассказывал о человеке, вслед за которым ушел Пикемаль. А вот те двое, что сегодня утром расспрашивали консьержку о мадемуазель Ламотт, но не стали подниматься к ней в квартиру, явно имели отношение к Совету национальной службы безопасности.

– Что мне теперь делать?

– Не знаю.

– Вот еще, забыл сказать: когда я возвращался по бульвару Сен-Жермен, мне показалось, будто я видел Лукаса в одном из баров.

– Скорее всего, это он и был.

– Он что, в том же деле?

– Можно и так сказать.

– Продолжаю заниматься мадемуазель?

– Поговорим об этом после того, как я выслушаю Лукаса. Подожди здесь.

Мегрэ направился к телефону, позвонил в судебную полицию.

– Лукас возвращался?

– Пока нет.

– Торранс, ты? Как только вернется, пусть спустится в нашу закусочную.

По улице пробежал мальчишка со стопкой свежих вечерних газет. Даже издалека на первых страницах был виден крупный заголовок. Комиссар подошел к двери закусочной, поискал мелочь в карманах. Потом вернулся к Жанвье и равернул газету на столике. Гигантский заголовок занимал почти всю страницу: «Артур Нику подался в бега?»

Журналисты сочли новость настолько сенсационной, что отдали под нее всю первую полосу.

«Дело Клерфон только что повернулось самым неожиданным образом, хотя не исключено, что многие ожидали именно такого поворота событий.

Мы помним, что как только стало известно о страшной трагедии, общественное мнение немедленно потребовало тщательного расследования и наказания всех ответственных. Особенное внимание, по мнению общества, следовало обратить на компанию «Нику и Совгрен», которая пять лет назад построила ставший печально известным санаторий.

Так почему ничего не было сделано? Мы не сомневаемся, что в ближайшие дни нам будет представлено подробное объяснение. В любом случае Артур Нику, опасаясь показываться на людях, счел за лучшее скрыться в одном из своих охотничьих домиков в Солоне.

Полиция, насколько мы сумели выяснить, была в курсе местонахождения предпринимателя. Есть мнение, что именно полиция посоветовала ему скрыться на некоторое время, дабы избежать каких-либо неприятных инцидентов. И лишь сегодня утром в высших инстанциях было наконец-то принято решение вызвать Артура Нику, дабы задать ему вопросы, которые у всех на устах вот уже несколько недель. Рано утром в охотничий домик прибыли двое полицейских. Они не застали никого, кроме смотрителя угодий. Тот сообщил, что хозяин вчера вечером отбыл в неизвестном направлении. Впрочем, местонахождение Артура Нику недолго оставалось неизвестным. Два часа назад с нами связался наш корреспондент из Брюсселя и сообщил, что Артур Нику прибыл в город утром и снял номер люкс в отеле «Метрополь». Нашему корреспонденту удалось задать предпринимателю несколько вопросов, которые мы и приводим здесь без всяких изменений.

– Правда ли, что вы так внезапно покинули свой охотничий дом в Солоне, что вас предупредили о скором прибытии полиции?

– Ничего подобного. Я ничего не знал и не знаю о намерениях полиции, от которой никогда не скрывался и которая прекрасно осведомлена, где меня можно найти.

– Вы покинули Францию, потому что предвидели новый поворот в расследовании?

– Моя поездка в Брюссель является исключительно деловой, я прибыл сюда по делам компании.

– Каким делам?

– Постройка аэродрома, которой будет заниматься наша фирма.

– Имеете ли вы намерение вернуться во Францию и явиться в соответствующие инстанции, если от вас того потребуют?

– Я не собираюсь что-либо менять в своих планах.

– То есть вы собираетесь оставаться в Брюсселе до тех пор, пока дело о Клерфоне не будет забыто?

– Повторяю, я останусь здесь до тех пор, пока того будут требовать интересы моей компании.