Дрю изогнула свою безупречную бровь и показала на стул, который Эрика мгновенно освободила. Забоявшись страшного взгляда, Кейтлин сделала, как было велено. У Дрю было много любимых пунктиков, но неухоженные брови возглавляли список. Кейтлин безмолвно взмолилась о том, чтобы у нее никогда не выросли заметные волоски в носу.

- Эш, хочешь, я взгляну и на твои? – сказала Дрю, когда Кейтлин начала повизгивать.

- Обработала их воском на той неделе, так что пока не нужно, - Эшли потянула Эрику за руку. – Я собираюсь отвести ее домой и обложить льдом с головы до пяток.

- Я была так рада, когда ты пришла, - с содроганием сказала Эрика, когда они закрыли за собой дверь. – Кейтлин говорит, что Дрю перечитала все модные журналы и прошлым вечером заставила ее целый час протаскать на лице что-то вроде куска грязи.

Эшли запрокинула готову и рассмеялась.

- Я бы приплатила, чтоб на это посмотреть.

- Смейся-смейся, но она заказала какой-то бразильский воск, и уже сказала нам, что ты его точно попробуешь.

- Она рехнулась, если думает, что я подпущу ее к себе на пушечный выстрел с горячим воском! – Эшли покачала головой. – Бедная Кейтлин.

Эрика фыркнула.

- Да, Кейти бедняжка, я только и надеюсь, что она не попытается показать мне результаты стараний Дрю.

Казалось, они не разговаривали и не смеялись так уже целую вечность. Когда они подошли к дому, Эшли потянула Эрику за руку.

- Давай пройдемся? Погуляй со мной?

Она знала, что едва они окажутся внутри, их игривая болтовня тут же прекратится. Эрика пойдет в кабинет или ляжет спать, а сама она усядется перед телевизором или надолго отправится в ванную.

Эрика остановилась, как вкопанная.

- Эш, дорогая, я устала. Эти долгие дни меня выматывают.

У нее был виноватый вид, но Эшли все равно почувствовала, как ее сердце ухнуло куда-то вниз.

Эшли хотела сказать: «Неужели ты ничего не чувствуешь? Неужели ты не чуствуешь, как между нами растет стена?»

Вместо этого она вздохнула и произнесла:

- Да, я тоже что-то устала.

Идя вслед за Эрикой в дом, Эшли задумалась, а не преувеличивает ли она. Эрика много и долго работала, и, судя по темным кругам под глазами, совсем обессилела.

Это рациональное рассуждение приглушило ее боль, но в глубине подсознания тоненький голосок потребовал, чтобы она не позволяла себя так легко усмирить. Что-то шло совсем не так, и она будет полной дурой, если попытается этого не замечать.  

 Эшли устало опустилась на стул. Колени дрожали и отказывались ее держать. «Да что ж так тяжко-то?» - подумала она, сжимая вспотевшими ладонями холодный металл стойки микрофона. Вики начинала петь трижды, и когда приходила очередь Эшли подхватить песню, всякий раз ей не хватало храбрости.

- Я знаю, что делаю из мухи слона, хотя оно того совсем не стоит.

- Делаешь, - проговорила Вики из-за стойки с синтезаторами и клавишными. Она взлохматила свои темные волосы – явный признак того, что она начинает раздражаться.

- Я думаю, мне просто нужно принять тот факт, что я больше не могу петь, Вик.

- Фигня.

Эшли и Вики обернулись в удивлении. Алекс вошла в комнату незамеченной и сейчас стояла, привалившись плечом к двери и скрестив руки на груди. Она оттолкнулась от косяка и сунула руки в карманы своего спортивного свитера с капюшоном.

- Ты сейчас на грани панической атаки, – Алекс подошла и остановилась прямо перед Эшли.

Алекс смотрела ей прямо в глаза, и Эшли знала, что она видит всю ее неуверенность. Ей было тяжело позволить Вики увидеть себя такой, а уж предстать в таком виде перед Алекс – это было почти невыносимо.

- Когда я сломала руку, я не могла играть на гитаре несколько месяцев, - сказала Алекс и села рядом. – И я была в ужасе - а вдруг я не смогу больше играть, когда гипс наконец снимут? – она улыбнулась и покачала головой. – Это было глупо, но мне даже кошмары об этом снились. Я люблю играть, и сама мысль о том, что я могу оказаться неспособной это делать была такой сокрушающей, что я почти даже не хотела и пробовать. Я как бы убедила себя в том, что лучше мне этого и не знать.

- Алекс, тут речь не о месяцах, а о годах. Я пела только изредка, в машине. А что если я ужасно звучу? – Эшли почувствовала, что вот-вот расплачется.

Алекс усмехнулась.

- Вполне возможно, что ты звучишь дерьмово.

- Алекс, это ты так помогаешь? - раздраженно сказала Вики.

- Если она не пела годами, ее голос наверняка будет звучать жестко, - Алекс не сводила глаз с Эшли. – Но у нее врожденные способности, и ей не потребуется много времени, чтобы вернуться в форму.

- Уже поздно, мне, наверное, пора, - Эшли искала предлог, чтобы выйти из неловкой ситуации, в которой она оказалась.

- Сейчас семь вечера, тебе что, нужно вернуться домой, пока не зажглись фонари? – улыбнулась Алекс. – Эш, я не стану тебе врать. Если ты больше не можешь петь, я тебе так и скажу.

Только сейчас Эшли осознала, что именно в таком ободрении она и нуждалась. Она знала, что Вики стала бы ее утешать, и что она будет неспособна сказать ей правду, если Эшли на самом деле споет ужасно. Алекс же будет безжалостно честной, и, как ни странно, эта мысль успокаивала.

Эшли сжала микрофонную стойку и развернулась на стуле, чтобы оказаться к Вики и Алекс спиной.

- Включай снова.

Они выбрали одну из самых любимых песен Эшли, группы Culture Club. Песни, которые она сама написала, были слишком личными, чтобы пытаться спеть их сейчас. Первая строка “Do You Really Want to Hurt Me” далась ей с таким усилием, что Эшли запнулась и ее охватило желание тут же все бросить. Она зажмурилась и стиснула зубы.

- Не сдавайся, соберись, - прошептала Алекс ей на ухо.

На припеве она нашла в себе силы и начала снова. И почувствовала, как рушится невидимый барьер в ее груди. Она нашла в своем сознании местечко, куда привыкла уходить всякий раз, когда выходила на сцену. Место, где она отсекала все внешнее, где страх и сомнения не могли до нее дотянуться. И другая сторона ее личности, которая в обычной жизни крепко спала, внезапно воспряла и вернулась к жизни.

Когда песня закончилась, Эшли осталась стоять в оцепенении, неспособная повернуться. В комнате царила тишина. Эшли набралась храбрости и повернулась к Алекс.

Та сидела со скрещенными на груди руками и смотрела в пол.

- Ты попадала в ноты и,несмотря на все эти годы, до сих пор отлично ведешь мелодию. Хотя, могу сказать, что сейчас ты способна спеть только одну или две песни, а потом голос сядет, - тут она подняла глаза наЭшли. – Если ты потренируешься и поверишь в свои силы, ты наверняка сама не заметишь, как придешь в форму.

Эшли выдохнула от облегчения. Она услышала шмыгание носом и повернулась. Вики стояла, закрыв ладонью лицо.

- Не обращайте на меня внимания. Я сейчас на взводе – ПМС, понимаете ли.

Эшли чуть не подпрыгнула, когда почувствовала руки Алекс у себя на плечах.

- Ты смогла, у тебя получилось. Я тобой горжусь.

Она сжала плечи Эшли, а потом быстро вышла, на ходу бросив всемпожелание спокойной ночи. Эшли и Вики снова остались вдвоем.

Вики прокашлялалась.

- Ну хорошо, девочка, теперь можешь поиграть, заслужила.

Эшли быстро уселась за рояль и занесла руки над клавиатурой. Вики отказывала ей в этом удовольствии, пока она не споет. Теперь она могла играть, сколько ее душа пожелает. Эшли закрыла глаза и позволила пальцам касаться клавиш. Звуки потекли, успокаивая и утешая. Она и забыла, как быстро она может погрузиться в музыку, и как ее печали и заботы утекают и исчезают. Счастье и восторг охватили ее. Болезненные преграды были преодолены, и она наконец воссоединилась с частью собственной души, которая так долго пропадала.

- Ты знаешь, – сказала Вики, когда они, рука об руку, выходили из репетиционной часом позже, - мы собираемся здесь в субботу вечером, чтобы поиграть. Ты уже будешь в городе, мы же идем по магазинам, да? Так почему бы тебе не задержаться и не присоединиться ко всем?