Сразу оторваться от добычи полоз не сможет. Укусить не успеет, и это главное. Коури содрогнулся, вспомнив незавидную участь дяди Родо — Метателя Длинных Копий. Самка змееящера перед смертью задела его бок одним из своих клыков и впрыснула последнюю порцию яда. Совсем немного, но даже целебные снадобья Зазывающего Духов не смогли тогда спасти дядю.

Слюна полоза переваривала Родо заживо, и его разжиженные внутренности рвались наружу. От невыносимой боли дядя кричал так, как постыдно кричать даже самому слабому воину, а ведь он должен был войти в Совет Вождей! Дядя Родо сполз к реке и бросился в воду. Проплывавшая мимо стая иглозубых рыб прекратила его мучения.

Коури напрягся. Нападать на полоза было страшно. Нападать было опасно. Но и не нападать уже нельзя. Когда змееящер окончательно высосет шамана, словно переспелый плод водяного дерева, кто сможет поручиться, что ползучая тварь не направится к нему, застывшему в ожидании Повелителю Камней?

Коури уже не чувствовал былого жара. Даже глаза не слезились от едкого дымка. Старое крепкое бревно побеждало огонь. Оно отдало ему лишь свою кору и теперь остывало, так и не успев обуглиться. Значит, прятаться за стволом скоро станет бессмысленно.

«Укусить не успеет», — убеждал себя Повелитель Камней. Ну а хвост… Если быть очень-очень осторожным и таким же быстрым, можно нанести удар первым. Прежде чем полоз проломит ему череп.

Один-единственный удар… Ничто или почти ничто для огромной головы змееящера. Ее защитные наросты не брали каменные наконечники стрел и копий. От толстых уродливых шишек отскакивали камни, выпущенные из пращи, и даже тяжелые палицы сильнейших воинов племени не сразу пробивали костяную броню полоза.

Но сейчас у Коури было другое оружие. Хорошее… лучшее из того, что он когда-либо держал в руках. Настоящее оружие.

Длинный, узкий, остро заточенный и, главное, прочный — прочнее самого камня — клинок с выгравированным на самом кончике изображением ядовитого трилистника. Собственно, это и не клинок даже, а обломок копья Охотников за Демонами — вечно кочующих жителей Степи, хозяев Покорных Зверей. Где взят металл для этого смертоносного дротика — тайна, покрытая мраком, и разгадать ее Повелителю Камней не под силу.

Брошенное сильной рукой, легкое древко с тяжелым хорошо сбалансированным наконечником воткнулось в щель между двумя бревнами, а затем обломилось под тяжестью чьего-то тела. Удачно обломилось. Кочевники, подбиравшие после боя каждую стрелу с драгоценным стальным жалом, так и не нашли этот засевший глубоко в дереве наконечник.

Его нашел Коури. Нашел и тщательно обмотал обломок деревянной рукояти вьюном, что скреплял бревна оборонительного частокола. Получился прекрасный кинжал — не чета тем толстым неудобным боевым ножам из битого камня, к которым привыкли воины его племени. Конечно, самодельному кинжалу далеко до мечей Охотников за Демонами, но сейчас Повелитель Камней мог надеяться только на это оружие.

Коури прыгнул, когда толстое тело змееящера раздулось, как водяное дерево в дождь. Набитое брюхо еще никогда и никому не приносило удачи в схватке. Для хорошей драки нельзя быть сытым. Лучше быть голодным. Как Коури.

Чуть замедливший движения живой маятник — хвост насыщающегося полоза — пропустил стремительный бросок нежданного противника. Сытые мозги плохо соображают. И змееящер опоздал…

Полоз видел, как из-за обгорелого бревна вдруг выскочил двуногий обитатель этих мест. Вот только что он был мертвым, как все вокруг, а теперь несется вперед. Вперед, а не назад, в отчаянной попытке спастись! Странный двуногий проскочил под самым хвостом с тяжелым костяным набалдашником. В первых утренних лучах, на долю секунды пробившихся сквозь тяжелые тучи, сверкнуло что-то блестящее. Что-то опасное. А потом правый глаз змееящера взорвался дикой болью. Весь окружающий мир превратился в сплошную пелену горячей крови.

Вначале Коури показалось, будто безумная попытка одолеть полоза закончится совсем скоро — его, Повелителя Камней, смертью. Под самодельным клинком хлюпнул лопнувший глаз, но оружие застряло в окровавленной глазнице. Даже металл Охотников за Демонами не в состоянии пробить толстую кость. Наконечник дротика слишком велик для узкой бойницы, сквозь которую смотрят глубоко посаженные злые глазки ползучей твари. Если противника и удалось ослепить, то мозг острие кинжала не задело. А для того чтобы ощутить тепло человеческого тела, зрение змееящеру не требуется.

Коури заметил, как взметнулась над его головой костяная палица, как ослабли и заструились ожившей рекой кольца длинного тела, бросавшие одну жертву, чтобы схватить другую, как с омерзительным чмоканьем вырвались из влажной раны на мертвом теле шамана страшные клыки. А вслед за ними взметнулся вверх фонтанчик разжиженной плоти вперемешку с ядовитой слюной полоза.

Повелитель Камней едва успел прикрыться щитом от опасных брызг. И провернуть лезвие в глазнице змееящера. Получилось! Клинок с трехлистным клеймом неизвестного мастера не обломился. Кинжал вошел в череп полоза по самую рукоять, а потом, словно живой, вырвался из пальцев. Уже откатываясь в сторону, Коури получил ответный удар.

Тварь агонизировала. Змееящер не мог сейчас точным выпадом перебить дерзкого двуногого пополам или снести ему голову — хвост полоза разил не прицельно. Но все так же сильно.

Костяная палица лишь вскользь задела щит Повелителя Камней. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы отшвырнуть Коури обратно к тлеющему бревну. Щит разлетелся в щепки, а голова с такой силой уткнулась в теплое почерневшее от огня дерево, что сознание Повелителя Камней рванулось наружу, будто снаряд, выпущенный из пращи.

Приближаться к затихшему пепелищу не решались ни звери, ни птицы. Обильная добыча манила, однако голодные падальщики слишком дорожили своими звериными и птичьими жизнями. Хитрый двуногий, который только что на их глазах победил непобедимого, снова притворился мертвым. И без сомнения, ждал следующую легкомысленную жертву, согласную разделить участь змееящера. Только падальщики не бывают легкомысленными. Они осторожны и предпочитают пережидать опасность столько, сколько потребуется.

Сознание возвращалось мучительно медленно. Сознание возвращалось медленно. Сознание возвращалось мучительно. Ныла ушибленная рука, на которой еще болтались ремни расщепленного каркаса щита. Жутко болела голова.

Коури попытался вспомнить, где он и что он. Вышло не сразу. Память еще блуждала слишком далеко — по следам возвращающегося сознания. Повелитель Камней стряхнул с руки остатки развалившегося щита. Неудачно — Коури застонал. Зато резкая боль подхлестнула заплутавшую память.

Он вспомнил, как черное небо ночи прожгла огненным следом большая красная звезда. Еще одним Демоном стало больше по Эту сторону Жизни. Само по себе плохое предзнаменование… А особенно плохо то, что этот Демон пронесся над самым Нижним Лесом и наверняка притаился где-то поблизости от поселка.

Коури вспомнил, как вожди и воины собрались на Совет. Как Зазывающий Духов тихо объявил, что грядет Великое Несчастье, и посулил гибель всему племени. Как начались приготовления к искупительному жертвоприношению. Как шаман выбрал жертву. Видящую Иначе. Лею.

Лея… Коури сжал зубы, сдерживая рвущийся откуда-то из самых глубин стон. Она прожила всего лишь один Цикл. Первый Цикл детства — первую треть жизни. И только-только вступила в Цикл юности. Она была молода, она была красива. Безумно красива. Может быть, поэтому на Лею обратили внимание неумолимые духи.

Лея… Она родилась незрячей. А те, кому неведом свет Этой стороны Жизни, способны заглянуть по Ту сторону. Об этом известно всем, даже непобедимым и своенравным людям Степи. Ослепшие в утробе матери — не бесполезные калеки, от которых предпочтительнее избавляться сразу. Ослепшие в утробе матери угодны духам. Они — Талисман, принадлежащий всему племени и никому из людей.