В экономическом отношении первые века нашей эры в жизни Ольвии ознаменовались определенным подъемом. После гетского нашествия возродилось земледелие на ольвийской периферии. Хотя территория ее по сравнению с эллинистическим временем несколько уменьшилась и жизнь на отдельных поселениях не возобновилась, возник ряд новых укрепленных земледельческих городищ вблизи нынешних сел Козырка, Дмитриевка Очаковского района Николаевской области и др. Характерной чертой сельских поселений этого периода были оборонительные сооружения, состоявшие из комплекса стен и рвов. В это время происходила определенная натурализация хозяйства, причем основным занятием населения, очевидно, оставалось производство зерна.

В самой Ольвии в I–II вв. н. э. имело место оживление, а потом и некоторый рост экономики и культуры. Возникло много ремесленных мастерских — гончарных, железообрабатывающих, выпускавших довольно много продукции. Намного возрос удельный вес производства зерна и виноделия — на территории разрушенной раньше части города были сооружены большие зернохранилища и винодельни. В отличие от Боспора и Херсонеса рыболовство и рыбообработка в Ольвии в это время не получили значительного развития.

Большую роль стала играть торговля, особенно с районами Западного и Южного Причерноморья, а также с позднескифскими, сарматскими и фракийскими племенами, в частности с жителями поселений Нижнего Поднепровья. Поддерживались торговые связи и с малоазийскими и италийскими центрами. О значительности торговых связей и их ареале можно судить по находкам в городе и за его пределами керамики различных центров, монет, надписей и т. д. Так, в декрете I в. н. э. города Византия в честь ольвиополита Оронта говорится о том, что последний, пребывая в должности магистрата, внимательно и благожелательно относился к иностранным купцам. За это Оронт был удостоен прав гражданства в Византии, и в его честь была установлена в булевтерии города позолоченная бронзовая статуя.

Интересен другой декрет конца II — начала III в. п. э. в честь умершего ольвийского архонта Теокла, сына Сатира, одновременно исполнявшего обязанности жреца и дипломатические поручения. 18 городов, имевших связи с Ольвией, почтили память Теокла золотыми венками. В декрете названы города Северного Причерноморья — Тира, Херсонес, Боспор; Западного Причерноморья — Томы, Каллатис, Истрия, Одес; Южного Причерноморья и Пропонтиды — Византии, Тий, Гераклея, Амастрия, Синопа, Никомидия, Никея, Апамея, Прусы, Кизик и Восточного Средиземноморья — Милет.

Неизвестно, в какой мере коснулось Ольвии готское нашествие (III в. н. э.). Возможно, сама Ольвия и не подвергалась разгрому, поскольку была хорошо укреплена и на ее территории, во всяком случае еще в 248 г., находился римский гарнизон. А это подтверждает находка жертвенника с посвятительной надписью двух римских солдат императору.

Очевидно, еще в первой половине III в. н. э., если судить по более или менее регулярному поступлению римских монет, до правления Галлиена (253–268) включительно, в экономике Ольвии не ощущалось существенных изменений. Однако уже во второй половине III в. н. э. наступил глубокий экономический кризис. Еще раньше пришла в упадок жизнь на поселениях периферии. Какое — то время Ольвия, во всяком случае как пункт пребывания римского гарнизона, продолжала существовать, очевидно, еще и в начале IV в. н. э. Но сведения об этом времени весьма ограничены.

Тира. Несколько иной характер в первые века нашей эры носили исторические события в Тире. Судя по имеющимся данным, Тира в этот период не испытывала заметного упадка сравнительно с догетским периодом. Географическое положение Тиры (возле восточных границ римской провинции Нижней Мезии) не могло не сказаться на ее политическом и культурном развитии. Особенностями этого периода жизни Тиры является тесная связь с Римом и большая романизация культуры и быта, чем в других городах Северного Причерноморья. Вместе с тем имело место проникновение в культуру Тиры значительных влияний гето — дакийского окружения.

О политической истории Тиры первых веков нашей эры известно немного. Наверное, она благодаря близости к римской провинции с самого начала послегетского периода вряд ли подвергалась значительному натиску со стороны местных племен. В 56/57 г. в Тире было введено новое летоисчисление, что свидетельствует о каких — то важных политических событиях в жизни полиса и, очевидно, об общем его подъеме. В конце правления Траяна (98–117) в Тире находился римский гарнизон, в который входили части I Италийского, XI Клавдиева и V Македонского легионов. Окончательно политическую независимость Тира утратила при императоре Антонине Пие, когда Рим включил ее в число своих провинциальных городов.

По своему устройству Тира в первые века нашей эры оставалась республикой. Совет, народное собрание и архонты, секретарь совета и другие должности, характерные для учреждений греческой демократии, сохранились и после включения Тиры в состав Римской империи. Однако их права были значительно ограничены. Так, в одной из надписей, датированной 201 г., говорилось о том, что вновь принятые в тирскую общину граждане могли пользоваться привилегиями общины только в случае подтверждения их прав декретом правителя Нижней Мезии.

В целом (в Тире, как и в других северопричерноморских городах, наблюдается аристократизация правления. Ведущая роль в управлении государством принадлежала богатой романизованной верхушке населения. Ряд основных должностей занимали лица с римскими именами — Флавиев, Ульпиев и др. Принимали участие в управлении и римляне. Так, секретарем совета в 181 г. был римлянин Валерий Руф, архонтом — эпонимом в 201 г. — римлянин Элий Кальпурний.

В этническом отношении население Тиры а своей основе оставалось греческим, хотя в первые века, очевидно, было среди него немало выходцев из местных племен, а также, возможно, и римлян.

В первые века нашей эры в Тире отмечается подъем экономики. Максимальный уровень его приходится на II — начало III в. н. э. Если судить по изображениям на монетах колосьев и виноградных гроздьев, основой экономики, как и прежде, оставалось хлебопашество и виноградарство; город имел сельскохозяйственную округу, которая во II в. н. э., очевидно, расширилась.

Важное место в экономике Тиры в это время занимала торговля, причем не только с античными центрами, но и с местными племенами Поднестровья, в частности с племенами черняховской культуры. Начиная с рубежа нашей эры и в первые ее века активизировались торговые связи с Египтом, Книдом, южнопонтийскими центрами, Малой Азией, в частности с Пергамом. Особую роль Тира играла в торговых связях западнопонтийских центров с Ольвией. В ольвийском декрете (II — начало III в. н. э.) в честь Феокла, сына Сатира, отмечался большой вклад Тиры в укрепление этих связей.

В 240–х годах н. э., очевидно, в результате готского нашествия Тира как античный город прекратила свое существование. Однако на остатках его во второй половине III и IV в. н. э. продолжала теплиться жизнь. Этот период в истории города Тиры практически совсем не изучен. Можно только отметить, что в культуре его было много проявлений черняховского влияния.

Судя по тому, что во второй половине III — в IV в. н. э. дома размещались на остатках крепости, римского гарнизона в Тире в то время уже не было. Окончательно город прекратил свое существование, очевидно, не позднее конца IV в. н. э., во времена гуннского нашествия.

Культура. Античная культура, которую принесли в Северное Причерноморье греческие переселенцы, оказала очень большое влияние на духовный мир и социально — экономическое развитие местных племен.

Античная культура в своей основе была культурой классового общества — культурой рабовладельцев и рабов, богатых и бедных. Деление общества по социально — экономическому признаку нашло определенное проявление почти во всех ее областях. Но особенно ярко этот процесс сказался на дифференциации жилищной застройки городов (в центральных их частях обычно селились наиболее зажиточные граждане), на размерах, типах и декоре жилищ; на характере комплексов предметов быта. Так, дома богачей, такие, как у ольвийского Протогена, имели площадь более 500 м² каждый. Их внутренние дворы окружались обычно со всех сторон портиками, в парадных помещениях полы были выложены галькой с сюжетными или орнаментальными мотивами, а стены помещений имели роспись. Однако известны и однокомнатные дома с дворами, не имевшими портиков, и с очень скромным декором помещения. Жителями таких домов, которые могли сдаваться и в наем, очевидно, были свободные, но самые бедные слои городского населения. Раб занимал небольшую каморку в доме своего хозяина.