Наряду с продуктовой данью и отработками феодально зависимое население платило денежную дань. Денежная дань на Руси, засвидетельствованная уже письменными источниками Х в., позднее стала распространенной формой феодальной ренты. Об уровне ее развития в XII в. дает представление жалованная грамота 1150 г. смоленского князя Ростислава Мстиславича смоленскому монастырю. В этой грамоте упомянуто более 30 населенных пунктов и волостей, для которых была назначена денежная дань в размере 800 гривен; десятая часть ее отдавалась в пользу смоленского епископства.
Формы феодальной эксплуатации, определявшиеся уровнем развития производства, в свою очередь влияли на экономическое положение общества. Характерной чертой Древнерусского государства были быстрые темпы социально — экономического развития. С IX по XI в., т. е. за сравнительно небольшое для феодальной эпохи время, оно достигло значительных успехов в развитии хозяйства, городов, культуры и т. п. Многие историки пытались объяснить это явление внешними факторами. Так появились различные теории о влиянии и заимствовании, в частности, норманнская.
Действительной же причиной высоких темпов развития Киевской Руси были благоприятные социально — экономические условия, что определялось господством более прогрессивной сравнительно с рабовладельческой формой феодальных отношений.
При натуральной и особенно денежной ренте производитель отдавал собственному хозяйству все свое рабочее время. У него был стимул для поисков рационализации производства, усовершенствования орудий труда и максимальной отдачи физических усилий. «Здесь, — отмечал К. Маркс, — дана возможность известного экономического развития…»[47].
Колты из золота с перегородчатой эмалью. XII–XIII вв.
Бронзовые с позолотой черепахоподобные фибулы из могильника в с. Шестовица Черниговской обл. IX–X вв.
Классовая борьба. На систематическое увеличение дани и других феодальных повинностей и притеснения народные массы Киевской Руси отвечали классовым сопротивлением. О том, что такая борьба получила широкое распространение, была острой и представляла опасность для господствующего класса, свидетельствуют государственные мероприятия, направленные на подавление народных выступлений.
К наиболее распространенным формам классовой борьбы относились побеги. Результаты их были серьезными. Побеги вынуждали феодалов до некоторой степени ограничивать эксплуатацию крестьян, иначе возникала угроза для хозяйства остаться без рабочих рук, что, естественно, ставило под удар прибыли. При тогдашних условиях беглец всегда мог найти место, чтобы спрятаться от феодала. Чаще всего бежали холопы — самая бесправная и наиболее эксплуатируемая часть населения, и закупы.
Бежали от феодалов и смерды. В середине XII в. наблюдалось сосредоточение беглецов — смердов, которых называли «берладниками» (вероятно, от названия г. Берлади), в низовье Прута и Серета. Беглецы, объединяясь в отряды, нападали на города и торговые караваны с солью. В 1159 г. один из отрядов численностью 6 тыс. человек во главе с князем — изгоем Иваном Берладником захватил Кучелмин, но под Ушицей потерпел неудачу и вернулся в Понизовье. Движение берладников является примером того, как массовые крестьянские побеги со временем перерастали в крупные крестьянские восстания.
Берладники встречали сочувствие угнетенных в городах, на которые нападали. Во время осады Ушицы к ним присоединились 300 смердов. Имеются сведения о массовых побегах смердов в Новгородской земле, где это явление стало действительно угрожающим. Власть вынуждена была пойти на определенные уступки, чтобы приостановить побеги и вернуть беглецов. В 1229 г. князь Михаил издал закон, согласно которому смердам гарантировалось уменьшение дани, возвратившимся беглецам — освобождение от дани на пять лет.
Распространенными были террористические действия против феодалов. Классовый характер такой борьбы понимали современники и причины ее видели в обнищании населения. «Аже буду убог — помыслю на татьбу и розбой», — писал по этому поводу Даниил Заточник (древнерусский писатель конца XII — первой половины XIII в.). Охрана личности феодала была объектом особого внимания государства. Ряд статей «Русской правды» касается именно действий, направленных против феодала, за которые наказывали очень строго.
Высшим проявлением классовой борьбы в Киевской Руси были восстания крестьян и городской бедноты. Эта форма в отличие от побегов защищала от чрезмерной эксплуатации уже не отдельных крестьян и была направлена не против отдельных представителей феодального класса, а была попыткой больших групп населения избавиться от чрезмерно возраставшей феодальной эксплуатации. Первым массовым выступлением, в котором, несомненно, приняли участие сельские и городские низы, было древлянское восстание 945 г. Именно им ненормированная дань угрожала потерей не только дополнительного продукта, но, вероятно, и необходимого, что означало лишение их средств существования. Восстание, как упоминалось выше, было подавлено княгиней Ольгой, которая, однако, вынуждена была несколько унормировать феодальные повинности.
Народные движения конца Х в. в летописи часто названы «разбоями». Однако это были не единичные нападения на дорогах, а более или менее организованные выступления против феодалов. По требованию митрополита Владимир ввел для восставших смертную казнь вместо денежного штрафа. О размахе этих движений свидетельствует тот факт, что память о них долгое время сохранялась в народе.
Крестьянские движения в Киевской Руси часто принимали религиозную окраску и связывались с борьбой против христианства, освящавшего эксплуатацию. Одно из таких народных восстаний, возглавленных жрецами языческой религии — волхвами, имело место в Суздальской земле в 1024 г. Непосредственным поводом к нему был голод. Восставшие убивали «старую чадь» (феодальную верхушку общества) и забирали «гобино» (запасы продуктов, присвоенные «старой чадью»). Восстание было жестоко подавлено князем Ярославом Владимировичем.
Подобное восстание произошло в 60–х годах XI в. в Ростовской земле. Оно было направлено против «лучших жен», державших у себя «обилие». «Лучшие жены» — это, очевидно, женщины, которые в Ростовской земле еще в эпоху первобытнообщинного строя держали в своих руках общинные запасы продуктов. С развитием феодальных отношений они также сохранили за собой это право. Общинники свое право на общинные запасы вынуждены были доказывать с оружием в руках. Восстание в Ростовской земле также потерпело поражение.
В Южной Руси, как свидетельствует летопись, недовольство народа также использовалось сторонниками старой религии. В 1068 г. в Киеве появился волхв, вещавший какие — то удивительные явления, будто Днепр потечет вспять, а греческая и русская земли поменяются местами. Подобные вещания отражали нарастание народного гнева и, как правило, предшествовали социальным волнениям.
Непосредственным поводом к киевскому восстанию 1068–1069 гг. стало поражение русских войск в борьбе с половцами. После бегства с поля боя Изяслава, Святослава и Всеволода Ярославичей половцы беспрепятственно грабили русские земли и угрожали Киеву. Чтобы дать врагу отпор, киевляне потребовали у князя оружие и лошадей, но в этом им было отказано. Тогда они восстали и изгнали Изяслава из Киева. Спустя семь месяцев Изяслав вернулся в Киев и с помощью польского войска расправился с восставшими.
Летопись не указывает конкретно, к каким социальным слоям принадлежали киевляне, принимавшие участие в восстании. Вероятно, это была городская беднота и присоединившиеся к ней со временем смерды окрестных сел. Последние нападали на польских жолнеров, пришедших с Изяславом и расквартированных по селам.
Более подробно летописец рассказывает об участии смердов в киевском восстании 1113 г. Оно началось сразу же после смерти жестокого и жадного киевского князя Святополка Изяславича. Восставшие разграбили двор киевского тысяцкого Путяты, дворы сотских, ростовщиков и купцов, наживавшихся на спекуляции солью. Киевская знать обратилась к Владимиру Мономаху, княжившему тогда в Переяславе, с просьбой занять киевский стол. Бояре и купцы надеялись, что авторитет Владимира Мономаха — организатора борьбы с половцами — поможет им успокоить народ. Первое приглашение Мономах отверг. Киевская знать обратилась к нему вторично, напомнив, что его отказ приведет к расширению восстания. Владимир согласился и, как отмечает современник, «утоли мятеж и голку (волнения) в людях».
