Торальф немного понизил голос, когда они подошли к черному соколу. Он подал Элен перчатку.

— Ты возьмешь черного, а я белого. Ты поучишься держать сокола, а белый пускай к нам привыкает. Но сначала нужно надеть шоры, иначе он спрыгнет с руки и рассердится, если я буду его останавливать. Или, может, сама попробуешь?

Элен помотала головой.

Молодой сокол забрался Торальфу на руку.

— Надеть шоры не так-то просто. Важно не прищемить сокола. Он это навсегда запомнит, и на охоте с ним будет сложно.

Правой рукой Торальф надел шоры соколу на голову, придержал концы завязок и в мгновение ока затянул их зубами.

Элен внимательно смотрела на белого сокола. Сейчас он показался ей намного спокойнее.

— Может, это глупый вопрос, но зачем соколу нужны шоры?

— На начальном этапе это ограничивает его поле зрения. Так он постепенно привыкает к человеку и к охотничьей собаке. Потом шоры надевают только перед охотой, чтобы сокол сосредоточился. Когда шоры снимают, это знак, что он может подняться с руки.

Торальф посмотрел на большого черного сокола.

— Теперь ты. — Он перевел взгляд на Элен и указал па жердь, на которой сидела птица. Когда он заметил, что она не решается подойти, то пересадил белого сокола обратно на жердь, снял перчатку и подошел к Элен.

В этот момент ее телефон зазвонил. Она вытащила его из кармана и увидела на дисплее номер Антонио. Элен решила его отключить, из-за волнения она просто забыла сделать это раньше. Торальф недовольно смотрел на нее. Она понимала, что ее смущение заметно. Слава богу, Торальф решил не заострять на этом внимание. Он взял ее левую руку и согнул в локте под нужным углом.

— Не прижимай руку и старайся не раскачиваться при ходьбе. Держи кулак не ниже уровня локтя. Сокол всегда стремится сесть повыше. Если опустишь кулак, он сразу же переберется к тебе на плечо и станет хлопать крыльями, ведь ты будешь держать его на поводке. — Элен кивнула, и Торальф продолжил: — Нужно, чтобы сокол сидел спокойно. Если он начнет бить крыльями, ты можешь от страха выпустить поводок. Все, поехали. И еще одно. Запомни: никогда не подходи к соколу сзади и следи за тем, чтобы ветер не дул сзади на его оперение. Ему это очень не нравится. Возьми кусочек мяса. Держи его крепко большим пальцем и медленно подойди к соколу.

Торальф погладил ее по плечу и подбадривающе кивнул. Это было знаком, что дальше она должна действовать сама.

Элен убрала левую руку, которая была без перчатки, за спину и сделала глубокий вдох. Она наклонилась к соколу и протянула ему правую руку. Тот внимательно посмотрел на нее, чуть склонив голову набок. Он уже давно заметил кусочек мяса в руке у Элен.

— Сейчас он попытается достать его клювом. Держи крепко и не волнуйся! — Действительно, сокол; пару раз попробовал вырвать кусок мяса у Элен, а потом осторожно поставил одну лапу ей на руку — так он был ближе к мясу. Элен очень нервничала, но Торальф ее успокаивал.

— Хорошо. Держи крепче! Когда он сядет тебе на руку, возьми поводок большим и указательным пальцами.

Сокол вскочил обеими лапами на ее кулак. Элен не знала, что делать дальше, и растерянно смотрела на Торальфа. Он улыбнулся и сказал:

— Теперь можешь дать ему мясо. Возьми поводок и поднимись.

Элен выпрямилась.

— Не забывай держать руку не ниже уровня локтя! — напомнил Торальф.

Он привычным движением надел шоры на черного сокола, посадил белого к себе на руку, и они вышли во двор. Элен шла немного неуверенно и очень старалась ступать осторожно. Они медленно прошли по дорожке к лесу.

— Ну как?

Элен не могла скрыть довольной улыбки.

— Сложно?

Она покачала головой.

Торальф показал на камни вдалеке.

— Мы пойдем туда и еще потренируемся. Когда ты получше это освоишь, то возьмешь белого.

Они посадили птиц на камни, и Элен внимательно присмотрелась к белому соколу. Он был действительно беспокойнее черного — видно, что он молодой и задиристый.

— А у них есть имена?

— Нет, я не могу придумать столько имен.

— Тогда давай назовем белого Коко.

— Коко? — переспросил Торальф.

— Да, он выглядит так, как будто его зовут Коко.

Торальф положил руку ей на плечи.

— Может, ты и права. Хорошо. Сегодня ты научишься держать Коко на руке.

Было тепло, и они провели на свежем воздухе весь день, пока не стемнело. Черному и белому соколу они дали передохнуть, и Торальф принес сапсана, уже обученного и ручного. Он хотел показать Элен, как птиц учат распознавать дичь.

Элен рассмотрела сапсана. У него были иссиня-черные перья и такие же когти. Вид птицы внушал уважение. Торальф сказал, что это самка.

— Как ты это определяешь?

— Во-первых, по размеру. Самки на треть больше самцов. И они ценнее. Как и у людей.

Элен с интересом наблюдала, как Торальф надевает шоры на голову птицы. Сначала сокол сидел спокойно, а потом устремил взгляд черных глаз вдаль, взъерошил перья и захлопал крыльями. Торальф легким движением, стряхивая, отпустил его в воздух.

— Со временем начинаешь чувствовать, когда сокол хочет взлететь. Он как будто становится легче.

Элен и Торальф наблюдали за соколом, который кругами поднимался ввысь.

— Это называется «садиться на круги».

Его взгляд был устремлен на сокола, лицо омрачилось.

— Если у нас вообще до этого дойдет и сокол не улетит.

Элен посмотрела, чтобы понять, что он имеет в виду.

В этот момент Торальф выругался:

— Черт! Представление отменяется.

— Что?

— Он должен был сразу взлететь вверх и оказаться прямо надо мной. А он продолжает кружить. Это значит, что он уже слишком высоко и до меня ему больше нет дела. Если бы я не так хорошо его знал, то решил бы, что настал самый неприятный для сокольничих момент, когда понимаешь, что сокол — свободная птица. Позже ты его уже никогда не увидишь. Если он начинает вот так планировать, значит, у него нет желания ни охотиться, ни выполнять мои команды. Он просто наслаждается полетом.

— И что же делать?

Торальф наблюдал за соколом в бинокль.

— Уже поздно приманивать его. Надо ждать. Я этого и боялся. Он долгое время не летал, а свежий вечерний воздух соколов опьяняет. Они расправляют крылья, и их несет ветер.

— Случалось, чтобы ты терял соколов вот так?

— Конечно. Это довольно часто бывает. — Он улыбнулся ей. — С ними как с женщинами. Если сразу им не покажешь, что ты как мужчина из себя представляешь, их и след простыл. — Элен на это только улыбнулась, и Торальф спросил: — А ты почему еще здесь?

— По той же причине, что и твои соколы. Потому что ты каждый день кормишь меня.

Он негодующе посмотрел на нее и всплеснул руками:

— Что? Больше я ни на что не гожусь?

Элен отступила на несколько шагов и сказала:

— Откуда мне знать? У тебя же нет для меня времени.

— Врешь и не краснеешь! — Помолчав, он сказал: — А чем бы мы занялись, если бы я нашел для тебя время?

— Я бы точно что-нибудь придумала, — сказала Элен с вызовом. — Что-то такое, чего бы ты в жизни не сделал.

— Например?

— Видишь, ты даже догадаться не можешь. А спрашиваешь, на что годишься!

— Ну и наглость! Сейчас же подойди сюда.

— Не подойду. Зачем? — Элен не могла больше сдержать улыбки.

— Я привык, чтобы меня слушались с первого раза. Иногда и взгляда бывает достаточно.

Элен расхохоталась.

— Да, я заметила. — Она указала в небо, где парил сокол.

Это стало последней каплей. Торальф одним прыжком оказался рядом с Элен и хотел было схватить ее за рукав, но она увернулась и спряталась за деревом. Торальф попробовал ее поймать, но не тут-то было. Они бегали, как подростки, среди деревьев, пока не остановились перевести дыхание и Торальф не заключил Элен в объятия. Он убрал прядь волос с ее лица и спросил:

— Ну а для поцелуя я гожусь?

Ее улыбка, казалось, застыла, и она закрыла глаза. Они исступленно целовались, и им было наплевать, что кто-то может их увидеть. Спустя вечность Элен оторвалась от губ Торальфа.