Рассчитывая на то, что вся прислуга глазела на танцы, Морель решился попробовать проникнуть в павильон с этой стороны. Он только что поставил ногу на перила мостика, прислушиваясь к доносившейся издали музыке, как вдруг вблизи послышались голоса. Тогда Морель поспешно скрылся в кустах. В ту же минуту к мостику подошли мужчина и дама, разговаривавшие с большим жаром.

— Прочь, дерзкий наглец! — сказала дама, — как Вы смеете меня преследовать? Что Вам нужно от меня?

— К этому меня принуждают обстоятельства, — ответил мужчина. — Вы должны знать, что меня снова преследуют. Если меня опять схватят, уже некому будет защитить меня: мой заступник арестован благодаря Вам.

— Как Вы смеете!..

— Я знаю это: камердинер графа Лозена известил меня. Граф требует, чтобы я отомстил за него, но я отложу эту месть, если Вы обещаете заступиться за меня. Попробуйте отказаться, — и я заговорю! Книга находится в руках полиции, я докажу, что Вы с отравительницей Бренвилье завладели ею и что Ваш отец хранил рецепты страшных ядов. Пусть я сам погибну, но Ваши враги не станут дремать. Уже опять ходят слухи о новых отравлениях: дело, завещанное покойным Сэн-Круа, приносит свои плоды… Прекратите преследование против меня, чтобы мне больше не прятаться по разным норам! Я уеду из Парижа.

— Вы уже раз обещали мне это!

— Я не мог уехать, оставив здесь свои сокровища. Случая говорить с Вами мне не представлялось; я только сегодня мог проникнуть сюда благодаря этому переодеванию.

— Так хорошо же! Ваша беспримерная наглость создавала бы мне постоянно новые мучения; Вы всегда держали бы меня в своих проклятых руках, а такая жизнь хуже смерти. В моем высоком полете ничто не должно тянуть меня вниз, а Вы именно являетесь этим балластом. Поэтому слушайте: делайте, что Вам угодно, я рискну на борьбу с Вами. С этой минуты я употреблю все силы, чтобы засадить Вас в тюрьму. Я сильна, и одного моего слова будет достаточно, чтобы отравителя упрятали в Бастилию, и не успеете Вы рот раскрыть, как очутитесь заживо погребенным.

— Пусть будет так: поборемся!

— И начнем сию же минуту… Помогите! Разбойники! — закричала дама.

Мужчина бросился в кусты. Через несколько секунд на мостике появился высокий, сильный мужчина.

— Боже мой! Маркиза Монтеспан! — воскликнул он.

— Ах, это — Вы, господин Дегрэ! О, зачем не пришли Вы минутой раньше? Человек, который преследовал меня, был итальянский доктор Экзили!

— Экзили? — повторил Дегрэ, — значит, я не ошибся. Мне бросилась в глаза его фигура, и я пошел вслед за ним…

— Если Вы добудете мне итальянца, живого или мертвого, — сказала маркиза, — путь к высокому посту главного начальника парижской полиции будет открыт для Вас.

— Я сделаю все возможное, многоуважаемая маркиза, — ответил Дегрэ, провожая Монтеспан в людную часть парка.

— Великолепное открытие! — пробормотал Морель, прятавшийся под мостиком, — теперь я уверен в успехе.

Он прислушался. Через несколько минут кусты зашуршали, и темная фигура Экзили вышла на дорожку. Он был одет в костюм деревенского священника, что и дало ему возможность проникнуть в парк и смешаться с остальным обществом. Под длинной одеждой у него был спрятан кинжал.

Морель хотел одним махом убить двух зайцев. Он неожиданно выскочил на дорожку и громко сказал:

— Добрый вечер, доктор-отравитель!

Однако он лишь едва успел увернуться от удара ножом; кинжал Экзили прорезал воздух.

— Кто тут? — спросил доктор.

— Успокойтесь и приберегите свои удары: это — я, Морель, то есть друг.

Экзили отступил.

— Откуда ты явился? Что тебе нужно?

— У меня здесь дело, как и у Вас, — усмехнулся Морель, — и я все слышал, о чем Вы говорили с Монтеспан.

— Черт! Так погибни! — воскликнул Экзили, хватаясь за нож.

— Оставьте оружие, не то я позову на помощь, и за Вами начнется охота, как за зверем в лесу.

— Ты! Ты! Ведь ты осужден! Сам берегись!

— Да, я осужден, но если помогу маркизе Монтеспан поймать доктора Экзили, то не погибну, а наоборот буду совершенно свободен. Поняли?

Экзили гневно махнул рукой.

— Доктор, Вы погубили меня. Теперь Вам нужен товарищ: тайный союз на улице Бернардинов более не существует, члены этого сообщества отрекаются от Вас… Итак, возьмите меня в сотоварищи! Я варю снадобья почти так же хорошо, как и Вы; будем вместе работать. Желаете? А цирюльник Лавьенн будет в нашем союзе третьим. Люди высоко стоящие нуждаются в нас.

Экзили с угрожающим жестом поднял руку.

— Берегись, скотина, мешаться в мое ремесло! Берегись употреблять наследие Сэн-Круа! Помни, если ты еще раз попадешься мне, — ты пропадешь. Это великолепно! Ты навязываешься мне, мне, художнику своего дела? Да я раздавлю тебя, червяк! Твоя жизнь служит мне защитой: пока ты жив, я всегда могу доказать, что ты пускаешь в дело страшную науку, чтобы составлять яды и распространять погибель среди человечества.

— Берегитесь, хвастун! — воскликнул Морель, — еще каких-нибудь минут пять назад Вас искал здесь Дегрэ, которому маркиза Монтеспан обещала большую награду, если он захватит доктора-отравителя. Мы с Вами оба в немилости в Шателэ; я так же близок к Гревской площади, как и доктор Экзили.

Итальянец пробормотал какое-то проклятие и скрылся в кустах.

— Вот и еще одного поймал, — засмеялся Морель, — теперь за дело! — Он влез на перила. — Если все обойдется счастливо, вина падет на итальянца: его здесь видели, значит, он и есть убийца.

Засунув лом в щель ставней, он осторожно начал свою работу. Скоро они распахнулись, и он мог добраться до подоконника. Стекла упали со звоном; он прислушался, сжимая в кулаке тяжелый лом. Очевидно никто не слышал его. Он одним прыжком очутился в комнате и притворил за собой ставни.

Через мгновение из кустов вышел человек.

— Черт возьми! — пробормотал он, — кажется, я ясно слышал звон разбитого стекла; тут что-то неладное.

Человек вынул пистолет, но кругом все было тихо, и он вернулся в парк.

Морель воспользовался этим временем, чтобы вернуться тем же путем. Он погасил фонарь и выскочил из окна на мостик; но человек с пистолетом был по-видимому недалеко, так как в ту же минуту очутился возле него.

— Эй, сюда! Воры! — закричал он и выстрелил. — Морель! — вскрикнул он, узнав разбойника при вспышке выстрела; но бродяга бросился бежать через лужайку, и, хотя стрелявший — это был Дегрэ — погнался за ним, Морель успел скрыться в густой изгороди.

Выстрел и крики Дегрэ привлекли людей; слуги бросились в павильон. Ставень на окне оказался оторван, стекла разбиты; несколько стульев было перевернуто, дверца одного шкафа открыта. Оказалось, что пропало несколько серебряных предметов, а в открытом шкафу находилась только домашняя аптека.

— Это был этот мерзавец Морель, — сказал Дегрэ, — он опять орудует вместе с Экзили, иначе с чего бы им вместе появиться в Сэн-Клу?

День, наступивший после шумного праздника, Генриетта Орлеанская посвятила прогулкам по парку в обществе своей подруги де Верг. Герцогиня была очень бледна.

— Это — последствие вчерашних волнений, — сказала де Верг.

Дамы болтали о том, как прекрасен мир, как много в нем радостей.

— Но ведь я несчастлива, — сказала герцогиня, прислоняясь к плечу своей подруги, и в ее глазах сверкнули слезы.

Де Верг постаралась рассеять мрачные мысли Генриетты.

— Посмотрите-ка, — сказала вдруг герцогиня, — что это там мелькает? Какой-то белый образ? Стойте! Вот он пропал…

— Пойдемте в замок, Ваша светлость, Вы взволнованы, Вы больны.

Герцогиня позволила увести себя в комнаты. Чтобы развлечь ее, ее уговорили отправиться в нижний этаж, где английский художник писал портрет с герцога Орлеанского. Герцогиня горько улыбнулась, а потом вдруг сказала:

— Мадам де Верг, принесите мне стакан цикорного настоя.

Настой принесли. Герцогиня поднесла стакан к губам и быстро выпила. Проглотив последние капли, она тяжело вздохнула.