Незнакомец требовал, чтобы княгиня выслушала его с глазу на глаз.

И это не удивило Ольгу: такие просьбы не были редкостью. К Ольге часто приходили просить то за приговорённых, то в ожидании суда. И теперь она предполагала встретить подобную просьбу.

Но едва она только вступила в горницу, куда приведён был Сфандрой посетитель, как отшатнулась.

   — Это ты... Ты... Мал, здесь? — едва нашла она в себе силы выговорить.

Действительно, это был Мал. Оставив послов у Чернобыли, он дошёл почти до самого Киева. Древлянский князь укрыл дружину в лесу, где когда-то жила Гульда, а сам решил пробраться в княжеский терем и объясниться с Ольгой.

   — Да, Ольга, это я, Мал...

   — Зачем ты?

   — Выслушай меня...

   — Мне нечего тебя слушать!

   — Княгиня, я с добром к тебе... Молю тебя, выслушай меня.

   — Какие у нас могут быть с тобой дела, Мал?

   — Давно они начались... Ещё, помнишь, с Ольжичей твоих...

   — И когда ты дважды кровно обидел меня?

   — Я думал, что ты уже обижена Игорем.

   — А потом в лесу около Гульды...

   — Ах, Ольга, ты, верно, никогда никого не любила, если рассуждаешь так. Любовь ослепляет человека. Человек, обуреваемый страстью, теряет последний рассудок. Он не может владеть собой, он не разбирает, что худо, что хорошо... Может, после он и раскаивается, но в те мгновения ему нет дела ни до каких размышлений...

   — Ты, что же, только это и пришёл мне сказать? — перебила его Ольга.

   — Нет...

   — Что же ещё?

   — Многое...

   — Что именно?

   — Я молю тебя по-прежнему...

   — Не ново. Я слышала это.

   — Полюби меня...

   — Ах, князь... Ты начинаешь злоупотреблять моим гостеприимством. У меня есть муж...

   — Нет, ты вдова.

Ольга с ужасом и изумлением смотрела на него.

   — Как! Что ты сказал? Повтори!

   — Вдова ты.

   — А Игорь...

   — Его уже нет.

   — Где же он?

Мал махнул рукой.

Ольга поняла этот жест.

Как в забытье слышала она слова Мала:

   — Его погубила жадность. Нельзя с одного вола драть более одной шкуры... Он собрал одну дань с моей земли и сейчас же вернулся за другой... Кто может стерпеть, когда его разоряют...

Ольга слышала его, и в то же время ей казалось, что говорят где-то далеко-далеко, а рядом звенит неведомый голос:

   — Вдова, вдова! Его нет!

   — Скажи, Мал, прошу тебя, — заговорила она, — правду мне скажи...

   — Я готов...

   — Он убит?

   — Да.

   — И его убил ты?

Древлянин чуть слышно ответил:

   — Я...

   — И ты, убийца Игоря, осмелился явиться сюда? — воскликнула она вне себя от гнева. — Эй, кто там...

   — Постой, княгиня, ты успеешь взять меня всегда; ведь я один, дай мне досказать...

«Может быть, Игорь поручил что-то передать мне, и поэтому Мал явился сюда!» — подумала Ольга и сделала знак явившимся на её зов людям уйти.

   — Говори скорее, — сказал она, — у меня нет времени ждать...

   — Я не задержу тебя... Я убил Игоря, потому что он шёл грабить мою родину. Так поступил бы всякий; но что сделано, того не вернёшь, я хочу сказать тебе вот что... Ты свободна теперь, неужели ты не веришь, что я тебя люблю?

   — Ты любишь меня и причиняешь мне только одно горе! — тихо сказала Ольга.

   — Я ослеплён любовью. Что ты сделаешь, если отомстишь мне сейчас же? Я умру и буду радоваться, что умираю от твоей руки, а Игоря ты этим не воскресишь, да и не любим он был...

   — Не твоё дело судить об этом!

   — Пусть не моё, но ты осудила меня на смерть, и я буду говорить тебе всё. Прежде всего скажу вот что: ты теперь свободна, стань моей женой...

   — Женой убийцы моего Игоря?

   — А мало кого убивал твой Игорь!

   — Но он не женился на жёнах своих врагов, я была у него одна...

   — Не будем говорить об этом... Но я думаю, союз наш принесёт только пользу всему славянскому народу. Чтобы держать под рукой и Ильмень, и Днепр, и всю славянщину, нужна твёрдая рука, не Игорева, а моя... Убьёшь ты меня, сейчас же поднимутся мои древляне. Трудно тебе будет с ними справиться. Ведь только одни варяги и могут припугивать древлянскую землю ради твоей мести; а если тебе не удастся припугать моих древлян? Радимичи, северяне, дреговичи не умнее ильменских, а видят, как отложиться от Киева, где тебе управиться со всеми. Ты мудра. Тебе Олег передал свою мудрость, но не тебе среди народа первенствовать, ибо ты женщина, а выйдешь за меня замуж, покорны будут и древляне. За мной они с твоими варягами пойдут на кого угодно. Мы всё возьмём себе, наше имя будет везде прославлено, а я, ручаюсь тебе, сумею сделать тебя счастливою...

Ольга не отвечала. Наконец Ольга подняла голову.

   — Хорошо, Мал, — сказала она, — об этом мы будем говорить, когда ты пришлёшь мне своих послов, а до тех пор ничего тебе не скажу. Ты же уходи в свой Искоростень и ожидай там, пока послы не придут и не передадут тебе моего согласия...

Ослеплённый надеждой на удачу, древлянский князь понял слова Ольги как согласие на его предложение.

«Моя она, моя будет, — думал он, торопясь к своей дружине, — и как хорошо всё выходит. Как я думал, как я предчувствовал, так и есть на самом деле... Ольга любит меня... Без этого она никогда не дала бы своего согласия... Вот и исполнилось то, что я задумал. Скоро я буду стольным киевским князем, и уж тогда я сумею управиться по-своему со всеми, кто осмелится стать не на мою сторону».

Теперь он думал только об одном: поскорее добраться до послов и объявить им об успехе.

Послы с нетерпением ожидали возвращения князя. Ожидание начало даже порождать в них сомнение в успехе задуманного. Очень уж им казалась смелою мысль, чтобы вдова убитого, позабыв о требовавшейся по тем временам кровавой мести за смерть мужа, согласилась не только стать женой его убийцы, но ещё возвести его на великокняжеский престол.

Но вот появился Мал, и все сомнения разом рассеялись.

   — Прославьте меня, вашего князя, — объявил он, — всё выходит так, как говорил я вам ещё в Искоростене.

   — Что княгиня?

   — Согласилась с радостью!

   — Нам и делать нечего? — с разочарованием сказали послы, которым хотелось побывать в Киеве.

   — Теперь то ваше дело и начинается... Как можно скорее отправляйтесь в Киев и начинайте уговариваться.

   — Да ведь ты всё уже сделал?

   — Я только узнал, что ваше предложение не только не будет отвергнуто, но даже принято с великой радостью, а эти дела с глазу на глаз не делаются. Ведь Ольга не одна, она княгиня, с ней бояре и народ. Тут не только ей, а и им почёт нужен. Лучше теперь их уважить, потому что она сама добровольно под древлянскую руку поддаётся, а потом-то мы уже сумеем управиться, как в Киеве засядем.

   — Так что же нам теперь делать?

   — В Киев идите!

   — Не прогонят?

   — Лучше дорогих гостей примут...

Послы верили словам своего князя.

   — Ты где ждать-то нас будешь? — спрашивали они Мала. — Здесь, в Чернобыли?

   — Нет, я в Искоростень иду...

   — А там что?

   — Буду ждать, пока не вернётесь, чтобы с великим торжеством, как то подобает князю, отправиться в стольный Киев, только вы-то не торопитесь, почтения требуйте, потому что вы теперь самые большие люди в славянской стороне. Знайте это и гордитесь.

Древлянские послы и в самом деле гордились своим князем. Они видели в нём спасителя и прославителя родины своей и пошли в Киев гордые, важные, в своём успехе не сомневающиеся.

Мал же с дружиною поспешил в Искоростень.

А Ольга в Киеве переживала страшные минуты. Но скоро она взяла себя в руки, отёрла следы слёз и приказала призвать к ней Свенельда и Асмута.

   — Зачем звала нас, княгинюшка? — спросил Свенельд. — Какое дело нашлось у тебя для нас, скажи нам скорее.

   — Великое дело, воевода, есть, великое и важное дело, не одной меня касается оно, а и всей земли славянской. Знайте теперь: нет более ни в Киеве, ни в славянщине стольного князя.