Выстрелы вдогон зазвучали, когда группа уже скрылась в завесе. Велгонцы стреляли наугад и ни одна пуля не нашла себе цель.
Отряд проскочил задымлённый проход, выдерживая направление по намеченному азимуту, ориентируясь по наручным компасам. В группах все держались кучно, никто не потерялся. Собрав отряд за балкой, отделяющей точку сбора от возможных наблюдателей бригады «Велгарма», Красевич принял доклады и повёл людей по маршруту.
Широкие колёса мотоциклов и надёжные рессоры позволяли развить в степи хорошую скорость. Вскоре достаточно стемнело и возможностей для удачной погони оставалось крайне мало, конечно, если бы велгонцы на неё решились. Темнота вкупе с несильным, но надолго зарядившим дождём благоприятствовала «Рарогу» до самого конца пути.
Задерживаться приходилось только у грунтовых дорог, других, впрочем, в здешних краях не было. По дорогам проносились колонны грузовиков и топали маршевые батальоны пехоты. В ряде случаев велгонцы передвигались по дорогам беспечно, не выставив флангового охранения и дозоров, и Масканин досадовал, что раз за разом упускается прекрасная возможность для засады. Досада съедала не его одного, многие бойцы скрежетали зубами от невозможности потрепать велгонцев, но все понимали, что приказ: ни в коем случае не обнаруживать себя, был дан не просто так.
В отмеченное на карте лесное урочище отряд добрался глубоко за полночь, совершив по пути огромный крюк. Баки были практически пусты и их тут же залили из прихваченных канистр. Свою канистру потерял только ефрейтор Рябинкин, плохо закрепив её на багажнике, за что получил словесный втык от всей группы. А у бойца из группы Красевича канистру пробила случайная пуля, в урочище тот приехал с половинным запасом. После распределения, бензина хватило всем.
Мотоциклы замаскировали ветками. До лагеря от урочища предстояло пройти шесть километров.
Ради сбережения сил перемежали быстрый шаг и бег, до цели добрались за полчаса. Ночь стояла тёмная, тучи надёжно закрывали свет луны, а дождь глушил звуки. Группы занимали рубежи атаки согласно заранее выработанному плану. Бойцы перемещались ползком, вжимаясь в землю дабы раньше времени не выдать себя и не дать наблюдателям внешних постов поводов для беспокойства.
В ночной тьме лагерь едва угадывался. Ни освещения, ни тем более прожекторов велгонцы не использовали. За четверть часа наблюдения к КПП дважды подъезжали грузовики, а обратно выезжали доверху гружённые колонны по восемь машин. Видимо, рунхи уже предпринимали первые шаги по эвакуации.
Периметр ограждали два ряда спиральной колючей проволоки, защищённой от авиаразведки натянутыми над ней масксетями. Если бы не просмотренный на хуторе фильм, выявлять секреты и дзоты охранения пришлось бы куда дольше. Бойцы жадно всматривались в периметр, сопоставляя ранее увиденное в фильме с картиной в живую. Группы врозь метр за метром по–пластунски подбирались к границе минного поля, держа в виду «дорогу», по которой предстояло ворваться на КПП. Идею атаковать с нескольких направлений решено было отбросить как нереальную. Местом общего прорыва Красевич избрал центральное КПП, чтобы уже после его захвата отряд погруппно приступил к выполнению задачи.
— Не спи, Гриша, не спи! — громким шёпотом выдал в переговорник Красевич, улыбаясь нахмурившемуся унтеру Вершинину, который уже битых двадцать минут возился с рацией, сопровождая это дело отборным матом.
В группе штаб–майора Вершинин исполнял роль связиста. Он, как и связисты, остальных групп, костерил на чём свет стоит велгонские глушилки и заодно свою рацию. Все рабочие частоты в районе лагеря забивались помехами и кроме писка и скрипа рации ни на что не годились. Естественно, Вершинин был обозлён, что пришлось тащить на себе фактически бесполезные килограммы, и ещё больше его злило, что невозможно дать сигнал оперативному дежурному из штаба 2–й воздушной армии, из–за чего срывается вся операция.
Краснов и Красевич предвидели подобный оборот и наличие в лагере станции глушения для командира «Рарога» неожиданностью не стало. Частоту его персонального переговорника — продукта технологий не этого мира, глушилка не брала. Правда, используя этот козырь, приходилось связываться сперва с «Реликтом», чтобы находящийся на его борту Еронцев связался с Красновым, а тот уже вышел по армейскому каналу на опердежурного 2–й воздушной армии.
— Да где ж тебя носит, Гриша! — всё также шёпотом продолжал вызов Красевич.
— Тут я, — отозвался Еронцев. — Слышу тебя нормально…
— Давай мигом «старика» вызывай! Мы на месте.
— Понял… Сейчас его канал дам…
— Только не вздумай видео дать!
— Да или ты! Шутник, то же мне выискался…
— Я на связи, — врезался в намечавшуюся перепалку Краснов.
— Я на месте, Пётр Викторович, — доложил Красевич. — Можно бомбовозы присылать.
— Ты там не впритык сидишь, Ярема? А то смотри, зацепит…
— Сидим у минного поля, у дороги… в смысле, тут проезд на КПП знаками обозначен, а так, конечно, дороги тут нет…
— Хорошо. Сейчас отзвонюсь нашим соколам. Где–то через час налетят. Вы там только головы не подымайте…
— Не будем, Пётр Викторович, — Красевич воспринял пожелание Краснова как шутку.
— Ну всё тогда, Ярема. Конец связи.
Красевич спрятал переговорник и подмигнул Вершинину. Тот выглядел слегка обалдевшим, но разглядев, не смотря на темноту, подмигивание, улыбнулся и с облегчением выматерился.
А Масканин в это время всматривался в периметр, ища глазами ход сообщения от окопчика охранения к дзоту. Наконец, он его высмотрел и, тут же хэкнул, заметив во тьме огонёк. Кто–то из часовых курил, выдав и себя, и свой секрет.
— Эх, снять бы этого придурка… — вслух помечтал вахмистр Докучаев.
— Пусть поживёт пока, — прошептал Масканин. — Может ещё какой остолоп нам поможет.
Вахмистр согласно кивнул. На его грязном от дождевых брызг лице, глаза казались неестественно белыми. Масканин, как и все остальные, выглядел не лучше. С ног до головы облеплен грязью, из–за чего промокший маскхалат заметно потяжелел.
— Долго ещё до фейерверка? — поинтересовался Докучаев, лежа в обнимку с ручным пулемётом.
— По идее — около часа, — ответил Максим. — А как оно у летунов выйдет — посмотрим.
Вахмистр сплюнул и застыл. Теперь его даже с пяти метров не заметить, если не знать куда смотреть.
Ждать пришлось не час, а все два. Когда в шуме дождя стал различим далёкий гул, бойцы «Рарога» успели подмёрзнуть и истратить запас проклятий в адрес штабных идиотов, которые, по общему мнению, что–то там напутали и не дали лётчикам взлететь вовремя. В отряде не знали, да и не могли знать, что эскадрильи 97–го бомбардировочного полка так и не смогли подняться в воздух из–за раскисшего аэродрома. Десятки Ер-2, рабочих лошадок фронтовой авиации, остались стоять в поле, с подвешенными на пилонах бомбами, а экипажи с тоской смотрели в беспросветное небо и дружно крыли небесную канцелярию и синоптиков, в очередной раз выдавших неправильный прогноз.
В итоге, полковник Ярцев, а потом и Краснов устроили террор штабу 2–й воздушной армии и даже принялись зондировать командование дальнебомбардировочной авиации. Штаб ДБА в помощи отказал, сославшись, что все «Пересветы» в этот час бомбят промышленные объекты в южном Велгоне и вернутся не раньше рассвета. Матерясь в трубку, Краснов попытался связаться с фельдмаршалом Виноградовым, но тот оказался на выезде в каком–то из корпусов 1–й армии. И тогда Краснову позвонил генерал авиации Чигринов и обрадовал, что его 2–я армия с минуты на минуту начнёт помощь подразделению «51». Чигринов сообщил, что только что закончил перебазирование на свой старый аэродром 12–й полк ночных бомбардировщиков Л-7. Старый аэродром располагался сильно южней и непогода зацепила его самым краем. 12–й полк будет готов к вылету как только заправят машины и подвесят бомбы, наземного персонала на аэродроме хватает, так как через него происходит перегон самолётов на фронт, но всё же имеется небольшая проблема.
