Машина неслась по пригородной дороге, влившись в вереницу легковушек, редких автобусов и порожних грузовиков с открытыми кузовами. Вдоль обочин мелькали огороженные невысокими тынами деревянные и каменные дома, проплывали озимища — поля к началу ноября уже давно успели засеять.

У развилки Эльбер притормозила, свернув на дорогу к уездному городку Бугульменску.

Каких–либо глупостей от Уэсса Масканин не ждал, но держался настороже. Историю велгонского капитана Максим знал от Безусова, знал, что его не ломали, а наоборот — очень старательно обхаживали. Уэсс зачем–то был очень нужен Безусову и Семёнову. Ведал Масканин и то, что капитана ждёт впереди — то, что должно произойти через час–другой. И честно себе признаваясь, Максим не хотел бы оказаться на его месте. Что будет, то будет, — решил он. Главную роль в предстоящем действе должна играть Эльбер Викс, а ему, Максиму, отведена роль скорее свидетеля. И если Безусов не ошибается в Уэссе, то Масканин этой ролью и ограничится.

Ирбис мчал по дороге, Эльбер продолжала молчать. Молчал и Масканин. Уэсс то поглядывал на дорогу, то бросал взгляды на доктора. И наконец, он не выдержал:

— Куда мы едем?

— В Бугульменск. Уже недолго осталось.

— Не скажу, что я заинтригован… — Уэсс обернулся к Масканину, но враждебного взгляда, как он того ожидал, не встретил. — У нас какое–то дело в этом Бугуль… Бугульменске?

— Да, Херберт, — ответила Эльбер, сбавляя скорость. — И это дело касается вас лично.

— Не понимаю…

— Ох, не хотела я раньше времени, ну да что уж теперь… — она улыбнулась ему чуть виновато. — По–хорошему если, то вас, Херберт, надо было бы поставить в известность ещё в госпитале. Чтобы вы могли всё хорошенько обдумать.

— И снова не понимаю, — Уэсс самую малость растерялся. — Вы можете толком сказать? Сказать прямо?

Эльбер качнула головой и сбросила скорость километров до тридцати в час.

— Херберт, — произнесла она, — мы везём вас к вашим родственникам.

— Что?!

— В Бугульменске живут ваши родственники…

Уэсс застыл, сцепив губы. А Эльбер принялась объяснять:

— Понимаете, Херберт, в Велгоне фамилия Уэсс далеко не распространённая. Вам повезло, что в приюте знали ваше настоящее имя и фамилию, а то б нарекли как многих других — как в голову взбредёт или по новорежимной моде на имена. Так вот, когда вы попали к нам, было решено провести проверку по картотекам эмигрантов…

— Кто они? — перебил её Уэсс. — Кто?

— Ваш дед и двоюродная сестра.

Херберт прикусил губу и уставился в лобовое стекло, не замечая ничего вокруг.

— Ваш дед уже в те годы был отставным генералом, — продолжила Эльбер. — Он овдовел уже здесь — в Новороссии…

— Понимаю, — выдохнул Уэсс. — Я знаю, что его ожидало бы, не вырвись он из тогдашнего Велгона… Когда… Когда вы об этом узнали?

— Лично я, — ответила Эльбер, — вчера вечером… Вижу, хотите спросить, почему вам о деде и сестре не сообщили раньше?

Уэсс кивнул.

— Потому что, как мне сказали, надо было удостовериться, что вы на самом деле родственники. О вас им сообщили вчера, дед вас ждёт. И сестра должно быть уже успела приехать.

— Эльбер, остановите пожалуйста, — попросил Уэсс и плохоразборчивым шёпотом выдохнул: — Я хочу…

Она выполнила его просьбу, остановив на обочине. Уэсс вышел и уселся прямо на траву.

В салоне ирбиса повисло молчание. Эльбер обернулась к Масканину, он понимающе кивнул, выражая готовность ждать столько, сколько потребуется.

Прошло несколько томительных минут, Уэсс вернулся, захлопнул дверцу. Доктор завела мотор.

— Кто были мои отец и мать? — спросил Херберт.

— Ваш отец, — с готовностью отозвалась Эльбер, — занимался наукой. Он служил в лаборатории стэбингского университета, выводил стойкие сорта посевных культур для северных земель. Ваша мать, урождённая Андерш, преподавала в этом же университете почвоведенье на факультете агрономии. Она была внучкой столичного генерал–губернатора Андерша.

Даже не смотря на урчание двигателя было слышно как скрипнули зубы Уэсса.

— У вас были два старших брата, — продолжила Эльбер. — Их тоже… Из вашей семьи только вы уцелели…

Больше Уэсс ничего не спрашивал до самого конца поездки. Ирбис въехал в Бугуменск за час до полудня. Уездный город встретил их мелким дождём.

Около получаса Эльбер петляла по дорогам, минуя улицы с кварталами частных двухэтажек. Проехала по мосту и свернула в переулок, начинавшийся большим кирпичным домом, огороженным полутораметровым забором.

— Вот мы и приехали, — сообщила она.

— А моя двоюродная сестра? — спросил Уэсс, прежде чем вылезти из салона. — Кто она?

— Её зовут Ирма. Она старше вас на четыре года, мать троих детей, — Эльбер заглушила мотор и продолжила: — Её муж тоже велгонец. И кстати, мой земляк.

— Странно получается, — усмехнулся Уэсс. — Здесь в Новороссии совершенно спокойно живут велгонцы… Живут, когда такая война…

— Что вас так удивляет, капитан? — вмешался в разговор Масканин. — По–вашему, мы должны были всех под одну гребёнку? Загнать в лагеря доверившихся нам обездоленных людей?

— Как–то вы спрашиваете… со злостью, — сказал ему Уэсс.

— Да потому что насмотрелся в Хаконе, как от нас, вольногоров, местные шарахались. Как от людоедов каких–то! И даже когда мы их подкармливали, смотрели на нас как затравленные звери, что смирились с неминуемым концом.

— Пропаганда, — уронила Эльбер и её единственное слово повисло на несколько долгих секунд.

— Покуда мы Хакону из войны ни вышибли, — нарушил молчание Масканин, — у нас много хаконцев жило. Теперь–то большинство из них на Родину повертались.

Уэсс продолжил молчать и тогда Эльбер тронула его за руку.

— Идёмте, Херберт, — сказала она. — Там в окошко уже нас высматривают.

Светлоярск, форт "Защитник-1", 05.11 153 г. э. с.

Разговор длился уже более часа, Острецов и Семёнов не спеша обсуждали текущие мероприятия. Сперва беседа текла за ужином — нехитрой трапезой из блюд, доставленных из столовой форта, затем обоим захотелось кофе.

— …И всё же, — настаивал Кочевник, — зря вы, Ростислав Сергеевич, решили не задействовать Уэсса. Ручаюсь, он теперь голыми руками готов рунхов рвать.

Острецов согласно кивнул, щедро добавил в кофе сливки и сделал глоток. Выжидая ответа генерал–лейтенанта, Кочевник тоже отхлебнул, кофе он сделал себе с корицей и без сахара.

— Уэсс–то готов, — согласился Острецов, — но я пока что опасаюсь ему… не то чтобы доверять — нет! Я пока что опасаюсь привлекать его к нашим столичным делам. "Паучок"-то наш — несомненно чужак. Но мы пока не знаем при ком он остался. Не один же Уэсс был человеком среди "стирателей". Вот ей–богу! Неохота искушать капитана. Мало ли…

Кочевник промолчал, в общем–то, он разделял опасения Острецова. А генерал между тем, смакуя маленькими глоточками кофе, размышлял. Да, он сейчас не до конца доверяет Уэссу, поэтому решил не подключать капитана к подготавливаемой полковником Безусовым операции. На Уэсса у генерала имеются несколько иные виды. Сперва по договорённости с Красновым бывшему "стирателю" предстоит небольшая поездка, а вскоре и настоящее боевое задание. Совсем недавно остро встал вопрос безопасности базы в пустошах, где всё ещё бессменно командорствует Хельга Вировец. С каждым днём велгонцы всё плотней сжимают вокруг базы удушающее кольцо. Уже был сбит один вертолёт, а окружающие леса порой просто кишат модификантами и специальными подразделениями егерей.

— Модификантов становится всё больше, — наконец сказал Острецов. — И в свете предстоящих дел в Северной Раконии… куда уже начала выдвижение наша армейская группа…

— Завод, — произнёс Кочевник, вспомнив свой рейд по Пустоши, схватку со Стражем и изматывающее преследование велгонских загонщиков. — Давно пора уничтожить эту мерзость.

— Вот–вот. Давно пора, да только сейчас появилась возможность. Теперь же, — генерал задумчиво сделал большой глоток, — этот завод втройне опасен.