Форт «Защитник-1» был хорошо известен в Светлоярске. Горожане считали его одной из достопримечательностей столицы. Форт стоял на господствующей над городом высоте, в окружении кварталов частного сектора и извилистых паутин дорог. Вид с него открывался поистине благолепный — далёкие парки, районы старинных застроек, разводные мосты и тающие в перспективе дома, улицы, проспекты, бульвары. Форт построили в Дикую эпоху и когда–то он входил в систему обороны столицы. Бочкоподобные пятигранные приземистые башни, служившие этакими исполинскими ДОТами; подземные казематы и галереи, арсенал и казармы; пояс железобетонных стен, имевших подземные проходы во вне; на скатах бетонированные полнопрофильные траншеи, блиндажи и пулемётные ДОТы. Когда–то «Защитник-1» был крепким орешком, что и подтвердилось во время единственного штурма за всю его историю. Теперь же надобность в форте отпала. Внешние фортификации были давно демонтированы, вывезена артиллерия и арсенал, но взрывать «Защитник-1» ни у кого рука не поднималась. Так он и стоял бы грозным и величественным памятником ушедшим временам, если б однажды кому–то не пришла мысль передать его Главразведупру.

С той поры судьба «Защитника-1» накрепко связалась с судьбой ГРУ.

Тентованный грузовик вынырнул из лабиринта проулков и покатил по широкой асфальтированной улице. Свернул к развилке на форт и с надсадным завыванием двигателей пополз наверх к закрытым воротам. После проверки грузовик стал у стены, из–под тента на старинные бетонные плиты спрыгнули четыре офицера. Осмотрелись, обменялись многозначительными междометьями и скучковались у борта машины.

— Мрачновато здесь, — раздавил тишину прапорщик Леонидов. — И никого не видно. Вымерли они тут все что ли?

— В детстве, когда нас возили в Светлоярск, — поделился воспоминаниями прапорщик Буткевич, — у нас ходила история про здешних призраков, обитающих в заброшенных галереях и казематах.

— И я про них слышал, — вполне серьёзно сказал Леонидов. — Эти истории, похоже, передаются из поколения в поколение.

Масканин с подозрением посмотрел на молодого прапора, но промолчал. Леонидов был младше Буткевича лет на семнадцать, и его лицо в этот момент выражало крайнюю серьёзность. Зато Торгаев не промолчал, он громко хохотнул и хлопнул своего прапора по плечу. Одновременные улыбки озарили всех четверых, только у Леонидова она была растерянно–смущённой.

— Нет здесь заброшенных галерей и казематов, — уже без улыбки заявил Торгаев. — Призраки давно в старых казармах живут. Им там привычнее.

— Я тоже так думаю, — серьёзным тоном сказал Буткевич. — Оно им надо где ни попадя шастать?

Рот Леонидова приоткрылся, а глаза заскакали по лицам товарищей. Вся троица хранила суровое молчание.

— Говорят, они безобидные, — поделился познаниями Масканин.

— Только не зимой, — не согласился Торгаев. — Зимой их тянет поближе к живым.

— Наверное, им тоже холодно, — рассудил Буткевич.

— Вряд ли. Они скорее от скуки к людям лезут.

Леонидов захлопал глазами и махнул рукой.

— Да идите вы! — и отвернулся, отчего не увидел улыбок.

Не заметил он и того, как к ним подошёл Семёнов, звук шагов которого гасил гуляющий по вершине ветер. Он жестом пресёк попытку Торгаева подать команду и пожал всем руки.

Леонидов обернулся на шуршание за спиной и чуть не дёрнулся от неожиданного появления полковника.

— Что это с вами? — вопросил Кочевник, протягивая руку. — Смотрите так, будто я сквозь стену прошёл…

Троица сдержано засмеялась. Их смешки полковник воспринял по–своему и тоже улыбнулся. А Леонидов, пожимая руку, одарил всех таким взглядом, словно про себя поклялся добыть в качестве «языка» первое попавшееся привидение.

— Ну что, господа, — показал направление Кочевник, — вперёд! Во мрак подземелий!

Толстые стальные двери, парные посты охраны, широкие бетонные ступени, просторные туннели с аркообразным сводом, — Кочевник вёл их не менее трети часа, каждый раз задерживаясь для проверки у очередного поста. Впервые сюда попавшим «охотникам» казалось, что они не в столице, а где–нибудь в укрепрайоне, близь передовой и вот–вот прозвучит серена и галереи заполонят подразделения гарнизона.

Наконец, полковник вывел их к комнате с простоватой бронедверью без кремальер и приглашающим жестом показал вовнутрь.

Помещение сильно смахивало на обыкновенный рабочий кабинет. Длинный овальный стол, расставленные через одинаковые промежутки стулья, телефонные аппараты у примкнутого к столу бюро, шкафы и шкафчики вдоль стен, стеклянная люстра с несколькими лампочками, и даже кадка с каким–то пышным растением в углу. Опознать растение никто из вошедших не мог, выглядело оно завораживающе–странно: ярко–красные прожилки на сине–зелёных листиках и мелкие сморщенные бутоны, словно кем–то нашлёпанные как попало вдоль стеблей, что выглядело совершенно необычно для любого любителя ботаники. Кроме Кочевника, только Масканин удостоил растение мимолётного взгляда, остальные таращились на него во все глаза. А Максима больше заинтересовала бирка на кадке с надписью: «Чудесная хрень». У хозяина сего «чуда» своеобразное чувство юмора, а само «чудо», несомненно, привезено из Пустошей.

— Занимайте места, — распорядился Семёнов и уселся поближе к бюро, стул под ним громко скрипнул.

— Кого ждём, Дмитрий Антонович? — поинтересовался у него Торгаев.

— Кого–то очень секретного, — зевая и рассматривая потолок, сказал Масканин.

— Ага, — кивнул Буткевич, глядя на своего непосредственного командира, — сейчас нас приобщат к очень страшным тайнам.

— Всегда мечтал стать переносчиком страшных тайн, — ухмыльнулся Масканин.

— Я тоже, — вторил командиру прапорщик. — Порой это трудно лечится.

Леонидов старательно водил пальцем по столу, а Торгаев, глядя на него, начал делать то же самое, но с ещё более сосредоточенным выражением.

Кочевник наблюдал всё это, давя усмешку. Больше всего его развеселило дуракаваляние Торгаева и Леонидова, усиленно изображавших салаг, «которые тут ни причём». Семёнову вспомнились далёкие молодые годы, когда он командовал ротой. Тогда, бывало, кто–нибудь в строю старался сделаться как можно более незаметным, за что тут же попадал в разряд «добровольцев» на не очень приятное времяпрепровождение.

Когда дверь открылась, он встал и подал команду: «Господа офицеры!»

Загрюкали стулья. «Охотники» вытянулись в струнку.

— Вольно, — скомандовал вошедший полковник и быстро прошагал вдоль стола к бюро. — Садитесь, господа.

Полковник Безусов ощущал лёгкую неловкость, что теперь, пусть и временно, стал начальником Семёнова — своего учителя, к которому питал уважение и которого считал гораздо опытней себя. Но всё повернулось так, а не иначе, и с каменным лицом он уселся на свой стул.

— Я полковник Безусов, — представился он. — Начальник светлоярского УК и командир столичного «охотничьего» отряда. С этого момента ваши группы подчинены мне на время проведения операции. Цель и детали операции я изложу чуть позже. А пока что ознакомьтесь вот с этим.

Полковник наклонился и вставил ключ в сейф. Несколько поворотов и щёлчков, и в руках у него появилась средней толщины папка. Безусов дёрнул завязки и вытащил четыре одинаковые стопки прошитых и пронумерованных листов. Потом встал и, обходя стол, собственноручно раздал «охотникам» документы. Кочевнику бумаг не требовалось, в курс дела он успел вникнуть истёкшей ночью.

— Читайте, не торопитесь, — произнёс Безусов. — После начнём заниматься конкретикой.

Масканин перелистывал свежеотпечатанные на машинке листы, подперев голову кулаком. Мало–помалу у него начала складываться соответствующая его допуску картинка. В столице орудовала агентурная сеть и вместе с ней наличествовали «стиратели», действовавшие, судя по отчётом местных «охотников», автономно. В группах они работали крайне редко, делая упор на одиночные действия. Судя по собранным данным, приказы они получали через координатора и не имели между собой связи.