С утренней зарёй высоко в небе появился разведчик. Покружил минут десять и убрался обратно. Даже не обладая яркой фантазией можно было представить какая ему картину с высоты открылась. Лютовавшая ночью метель не смогла сокрыть чернеющие на белом покрывале разрезы свежевырытых траншей. По разведчику огонь не открывали, во–первых высота у него превосходила эффективную дальность 45–мм зениток, во–вторых командиры батарей не желали раскрывать свои позиции.
Вскоре над линией горизонта показались блестящие точки. По окопам в третий раз пронеслась команда "Воздух!", все надеялись что опять пронесёт. Через четверть часа в оптику можно было различить силуэты последней модификации BL-78 — основных велгонских двухмоторных бомбардировщиков. Шли они двумя клиньями, сверкая в лучах восходящего солнца. И шли они на окопавшиеся батальоны. Высоту держали примерно тысячи полторы, снижаться не стали, так и зашли на боевой курс. Но спокойно отбомбиться им не дали зенитные батареи.
Хлопающие выстрелы ЗУшек зачастили раньше, чем послышался свист рассекающих воздух бомб. Велгонские пилоты старались накрыть траншеи, первый заход они сделали на их ломанные линии, не слишком заботясь о рассеивании. Первые бомбы достались батальону ХВБ и передним траншеям сводного батальона. Равнина потонула в грохоте и в миг покрылась вставшей на дыбы землёй. Но вот один из бомбардировщиков пустил жирную полосу чёрного дыма, шрапнель от близких разрывов зенитных снарядов и зажигательные снаряды повредили двигатель правой плоскости и изрешетили консоль, огонь от двигателя перекинулся в топливные ёмкости консоли, вызвав пожар. Бомбардировщик тут же сбросил весь бомбозапас куда пришлось и повернул на обратный курс.
Во втором и третьем заходе "BL-семьдесят восьмые" прошлись по позициям зениток, жандармов и опять по сводному батальону. Несколько "соток" — бомбы калибра 100 кг, "уронились" на окопы пулемётной команды. Одна "сотка" угодила прямо в щель, где укрывались два прапорщика из 1–го пулемётного отделения. Остальные бомбы легли рядом с окопами, взрывами сорвав масксети. Если б не маскировка, утюжка позициям Масканина была бы обеспечена. А так обошлось бомбёжкой наобум. И словно запоздалый "подарочек", одна из "соток" рванула очень близко от наблюдательного пункта, снеся козырёк и обсыпав залёгшего Масканина окаменевшей землёй. Один из мёрзлых комков довольно сильно ударил под лопатку, бушлат не намного смягчил удар.
В ушах у поручика звенело ещё долго и он не слышал как рядом материли мазил–зенитчиков за то, что они подбили всего лишь три бомбардировщика. Подбили — это не сбили, повреждённые "BL-семьдесят восьмые" уходили домой.
Моторизованная колонна появилась на горизонте минут через десять. Чётко и слажено как на учениях, выкрашенная в белое бронетехника начала перестраиваться в боевые порядки километра за два до траншей. Впереди шли два "Хафлера", за ними в окружении пехотных цепей свыше двадцати бронетранспортёров "MAGO" и несколько БМП "Претор" и "Претор-II".
— Красиво идут! — оценил в бинокль прапорщик Токарев, командир 1–го пулемётного отделения. — "Коробаны" будто в ниточку выверены… Пехота как привязанная… Уу! Дают же, черти!
— Теперь жди артподготовки, — сказал прапорщик Бурлюк, командовавший 3–м отделением. — Без гаубиц атаку не начнут.
— Всем в укрытия, — приказал Масканин и оглядел офицеров. — Без моей команды не высовываться. Если всё пойдёт как надо, сидим тихо как будто нас нет.
— А жаль… — произнёс Бурлюк.
— Не то слово! — поддержал подпоручик Брусов, командовавший 2–м отделением. — Мои унтера в бой рвутся…
Не успели офицеры покинуть НП, как завыли дурным до оскомины знакомым воем снаряды 155–мм дивизионных гаубиц. Первые разрывы легли у траншей с недолётом. Последующие залпы начали методично обрабатывать передовые фортификации, постепенно залп за залпом перемещаясь в глубину. Начальник артиллерии велгонцев справедливо полагал, что позади траншей просто не может не быть замаскированных укрытий. Три залпа накрыли обнаруженные ложные позиции, некоторые окопы получили сразу несколько прямых попаданий. Затем огонь был перенесён в глубину.
Свой НП Масканин во время обстрела не покинул. Он не желал пропустить начало активной фазы атаки. Заодно наблюдал за соседними батальонами. Хэвэбэшники уже вступили в бой, атаковавшие их во фронт танки и мотопехота запоздала, во фланг батальону ХВБ ударил танковый взвод "Хафлеров" при поддержке БТРов и пехоты. Танки, наступавшие с фланга, снаряды не экономили, двигались со скоростью быстрого шага. В цепях вражеской пехоты в бинокль едва угадывались отдельные фигурки, дистанция до них от НП Масканина была большой, да и сами фигурки в большинстве были в белых маскхалатах. Крайний из четырёх "Хафлеров" вдруг начал заворачивать, но опытный мехвод успел резко сбросить скорость. Расстояние не позволяло увидеть что танку перебило гусеницу, но иной причины внезапной неуправляемости попросту не могло быть. Трассирующий росчерк ударил в лоб другому "Хафлеру" и срикошетил вверх. Позади задымил БТР, пехотная цепь залегла, напоровшись на пулемётный огонь. Миномёты хэвэбэшников начали бить по пехоте.
Максим перевёл внимание на противника, атаковавшего соседей во фронт. Здесь по танкам, БТРам и БМП хэвэбэшники огонь не вели, вёлся только ружейно–пулемётный огонь по пехоте. Оно и понятно, комбат союзников рассчитывал остановить бронекулак выставленными ночью минами.
На левом фасе, обороняемом полевой жандармерией, полыхнул "Претор", видимо а него попал 80–мм снаряд горной пушки. Ещё один снаряд срикошетил в сторону от башни головного "Хафлера". Жаль, что эта лёгкая артиллерия, с которой вполне справлялся расчёт из трёх человек, была сейчас только у жандармов. У жандармского комбата нервы оказались крепкие, батальон пока что почти не отвечал на огонь противника. А может не нервы, а приказ. Из траншей сводного батальона тоже пока почти не стреляли. Только снайперы и редкие очереди ручников периодически заставляли залегать пехоту. С позиций масканинцев вступил в бой только подпрапорщик Армяков. Тяжёлую "Унгурку" он сейчас не использовал, обходился родной снайперкой.
Урчание тяжёлой мины сменилось грохотом взрыва, мина упала где–то позади. Масканин нырнул в окопную нишу — и вовремя! Вторая мина шлёпнулась совсем близко, окатив землёй. По звуку он определил 150–мм калибр, значит противник подтянул и развернул дивизионные миномёты.
Наконец велгонский бронекулак втянулся в пределы минного поля. Масканин не отрывался от бинокля, но ничего не происходило. Танки, прущие по заснеженной равнине со скоростью бегущего пешехода, всё так же надвигались на траншеи. За ними всё так же шли "MAGO", поливая траншеи очередями, вровень с БТРами шли БМП "Преторы", лупя короткими из 20–мм авиапушек, и "Преторы-II", постреливающие из короткоствольных трёхдюймовок. Но вот вспыхнуло и задымило под днищем "Хафлера", и почти сразу же разорвало взрывом гусеницу второго танка. Рвануло под днищем "Претора-II" и не успел он задымить, как его корпус разнесло по швам от сдетонировавшего боекомплекта, а башня слетела в сторону, медленно, как в замедленной съёмке, вертя короткой пушкой. Несколько пехотинцев окутались всполохами, наступив на противопехотные мины. Из траншей моментально открыли плотный огонь, надолго прижав велгонцев к земле. Через минуту стало ясно, что атака на всех фасах обороны провалилась. Противник начал пятиться назад, неся потери от пуль и выставленных мин. Экипаж "Хафлера", у которого перебило гусеницу, не растерялся и использовал дымовые гранатомёты. Плотная дымзавеса закрыла танк от прицельного огня, пять минут спустя взревел на форсаже двигатель, машина была спасена.
Треск полевого телефона заставил Масканина отвлечься от наблюдения. Он плюхнулся у телефонного ящика и схватил трубку.
